Ривелсея вновь, приложив волевое усилие, попыталась что-то сообразить. На этот раз в голове что-то стало складываться и склеиваться, хотя, конечно, ещё не пришло в систему. Несмотря на это, сознание подсказало ей, что для выяснений и допросов время действительно не самое лучшее. Много раз она замечала в себе, ещё с самого детства, какую-то любовь к безрассудным поступкам, это острое греющее чувство, которое поднимается внутри и толкает на самые неожиданные вещи. Вот и сейчас. Прекрасно понимая ратлерским разумом, что безрассудство – это вещь неправильная и явное зло, она поймала себя на том, что уже готова согласиться.

– И куда же мы должны отправиться? – спросила Ривелсея, подходя к окну. Там стоял стул, на котором висел её плащ.

– Туда, где наши, – сказала Нирсела. – Ты не только взбаламутила Посольство, ты и нам тоже встряску хорошую устроила. Конечно, ты враг Посольства, и поэтому, если надо, мы тебя защитим. Извини, конечно, но одно дело – зарезать кинжалом одного из проклятых негодяев, полагаясь на хитрость и неожиданность, и совсем другое – отбиться от грамотно составленной вражеской группировки. А они ведь много чего умеют такого, что даже я немного не уверена…

– В чём? – спросила Ривелсея.

– В себе, – призналась та. – Пойдём, Ривелсея. Объяснения – когда придём. Вопросы – по дороге.

На этот раз Ривелсея кивнула. Быстро, почти мгновенно, накинула на себя плащ и так же быстро, достав меч «Ярость», прислонённый к стулу таким образом, что до этого был скрыт плащом, пристегнула его на законное место. Нирсела, как можно было судить по её лицу, сильно изумилась тому, что увидела. Ривелсея не обратила на это внимания.

– Пойдём, – сказала она.

Конечно, задавать вопросы самой для Нирселы было теперь просто неуместно. По маленькой лесенке, ведущей к двери дома Адеста, тут же застучали её шаги, а через несколько секунд, необходимых, чтобы запереть замок на ключ, шаги простучали ещё раз.

– Куда теперь? – спросила вторая девушка у первой, когда они вышли на улицу.

– За мной, – сказала та. – И быстрее.

Было ещё рано, меньше восьми часов. В деревне в это время жизнь уже всегда кипит, но Анрельт ещё не проснулся. Народу на улицах почти не было, хотя из домов уже раздавался стук и шелест, лязг и голоса. Две девушки шли по городу одинаково быстрым шагом, но всё же – очень по-разному. Ривелсея смотрела по сторонам прямо и довольно спокойно. Нирсела же напрягалась перед каждым поворотом и каждый раз, заворачивая за угол дома, быстро озиралась по сторонам.

– Нам надо на улицу Спокойствия, – сказала Нирсела на ходу. – Но мы пойдём через центр. Там много Стражи всегда, там безопасно.

– Они не посмеют напасть? – спросила Ривелсея.

– Пока – не посмеют.

– Неужели всё так серьёзно?

– Я думаю. Увидим.

Ривелсея уже стала чувствовать это. По поведению Нирселы. По её напряжённости и по тому, что ей, конечно же, очень должно хотеться поговорить и поспрашивать. Но она молчала; молчала, видимо, потому, что была всецело занята обдумыванием и рассматриванием, просматриванием местности и оцениванием обстановки. Эта предельная концентрация была в каждом жесте и просто никак не могла подсознательно не напрягать и Ривелсею.

Прошли мост, Золотую площадь миновали быстро и, свернув затем на одну из главных улиц, в скором времени вышли на другой мост через Авеир. Снова начинался заречный район, где было не так чисто и красиво и где жило не так много состоятельных и влиятельных людей. Хотя, конечно, кому, как не Ривелсее, было знать, что влияние в Анрельте – вещь очень своеобразная и что влиятельными на практике могут оказаться люди очень интересных типов.

На улицах стали появляться люди, и от этого становилось как-то спокойнее.

– Нам ещё долго идти? – спросила Ривелсея.

– Не знаю. Недалеко, – был ответ.

Когда впереди с одной стороны улицы показался красный каменный дом, а с другой – высокий деревянный забор, Нирсела ещё раз нервно оглянулась перед тем как продолжить путь. Однако Ривелсея не чувствовала никакой опасности, больше она думала о том, куда они направляются и как её там встретят. Этот вопрос, разумеется, тоже был очень важен. Ривелсея верила Нирселе, но ведь всегда нужно учитывать и продумывать все возможности и вероятности, чтобы потом чувствовать себя уверенно и не допускать ошибок. Раздумья об этом, несомненно, были очень полезными, однако они привели к тому, что она несколько опешила от неожиданности, когда Нирсела, шедшая немного впереди неё, внезапно дёрнулась всем телом и вскрикнула, делая предупреждающий жест. Из-за угла резко появились четыре человека, закутанные в плащи и, видимо, преднамеренно скрывшие лица в капюшоны. По каким-то признакам Нирсела опознала в них врагов и была права. Зазвенело железо – эти люди вытащили мечи. Слишком маленькие и тонкие, как показалось Ривелсее. Но тут же она услышала крик:

– Берегись! Они их мажут ядом!

Это становилось опасно. Нирсела отпрыгнула на пару шагов и тоже достала свой меч. Ривелсея ещё не видела, как сражается её новая подруга, но было понятно, что она проиграет. Проиграла бы наверняка, будь она здесь одна. Один из нападавших с яростью бросился на неё, неистово размахивая мечом. Нирсела отбивалась хорошо и аккуратно, делая правильные выпады и вовремя ставя блоки, но без того напора и натиска, который может принести Победу. Второй враг пытался обойти её сбоку, поэтому Нирселе приходилось отступать вдоль по улице, на которой, как нарочно, не было никого, кто мог бы помочь. Ей приходилось тяжело. Спустя короткое время тот, второй, смог-таки подобраться к ней достаточно близко, чтобы тоже вступить в бой. Несколько мгновений было вообще непонятно, как одна девушка успевает сражаться сразу с двоими. Первый бил по её мечу сильно и со злостью, но довольно однообразно – видимо, не владел хорошей техникой. А вот второй был хитрее, он старался наносить удары одновременно с первым и немного сбоку. Нирсела вертела мечом отчаянно, но уже было видно, что она теряется, что сейчас он ударит ещё раз-другой, и она допустит ошибку. Это было неотвратимо, поскольку хитрый враг это рассчитал. И не его вина, что он немного не успел.

Внезапно его меч принял на себя такой выпад, что просто не удержался в руке и, вылетев из пальцев, упал на землю. Секунду спустя на землю повалился и он сам, получивший удар по голове, от которого уже никогда не очнулся.

Ривелсея на одну секунду остановилась, вновь оценивая обстановку, которая сильно изменилась. Но она не смогла всё предусмотреть. Её вмешательство было неожиданным не только для противника, но и для Нирселы, и от этого последняя на секунду растерялась. Одна секунда – но её хватило, поскольку именно секунды всё и решают. Оставшийся противник Нирселы поднял свой меч и ударил с плеча наискосок, «на угол», как сказал бы идеально знающий все существующие и теоретические приёмы Великий Мастер. Конечно, он метил в грудь, но, конечно, Нирсела сделала отвод, вот только недостаточно быстрый и энергичный. Клинок скользнул по руке и ранил плечо. Можно было бы даже сказать «оцарапал», если бы он был обычным. Не оставаясь надолго в долгу, Нирсела сделала резкий выкрут, ухватив по-другому рукоять, и, минуя вражеский клинок, ударила по держащей его руке. Заструилась и закапала сила. И не успела Нирсела сама отплатить своему врагу, как на него обрушился ратлерский гнев. «Мощь гнева» – Ривелсея сильно размахнулась и ударила рукоятью меча врага по затылку. Тот выронил оружие из раненной руки и распластался на земле. Было видно, что он был слишком слаб, чтобы сражаться по-настоящему. Ривелсея опустила оружие. Гнев, который каждый ратлер вызывает в себе во время драки, всегда приносит желание убийства, но Ривелсея находила в себе силы, чтобы справляться с ним. «Успокаивай свой гнев после битвы», – так сказал ей Повелитель. Нирсела подошла к ней.

– Ты молодец, – сказала она. – Я училась четыре года, но, сама видишь, я не настолько хорошо умею. Спасибо тебе, я бы не справилась.