Илья мне говорит:

– Мама, ты пока здесь наверху поброди, не ходи со мной вниз. Схожу один, если будут грибы, я тебя крикну, пособирай малинку.

Малины и правда много, – крупная, спелая. Хотя мы ее уже заготовили, больше не надо. Брожу, ем прямо с куста…

Вдруг что-то с ужасным шумом через малинник метров сто от меня – темное, большое – пронеслось. Я оторопела и застыла от страха, не шелохнусь. Шум понесся по оврагу вниз, в елки. Я позвала сына, а он вылез ко мне с другой стороны:

– Мама, мама, это я, не бойся, спокойно. Молчи, не шуми, там медведь. Я стал спускаться вниз через малинник и нос к носу столкнулся в конце просеки с ним. Мы оба испугались и кинулись в разные стороны. Не бойся, я с тобой, медведь ушел в темный лес. Давай пробираться ближе к дому, не пойдем вниз. Все хорошо.

Я молча посмотрела на сына и по себя ахнула:

«Как же он бежал ко мне после этой встречи, если в его корзинке, почти полной грибов, была совершенно однородная грибная каша…»

Илья молча вытряхнул ее. Поспешили к дому. Незачем дальше испытывать судьбу. В следующие разы мы уже без Джерри не ходили в лес, тем более в темный…

Ходили мы раз за брусникой. Надо было идти в дальний лес, а это довольно далеко. Занимает почти весь день. Берем с собой и корзиночки для грибов, и немного провизии. Пока дойдешь до брусничника по лесной дороге, обязательно наберешь полную корзинку молодых, крепеньких подосиновиков, как раз для жаровни. Двух, как говорится, зайцев убьешь. Так вот, набрали мы ягод, грибов и не спеша идем домой. Дорога – лесная просека; прямая, далеко впереди видно. Смотрим, впереди какой-то человек идет, но идет как-то странно: немного пройдет, присядет, опять идет. Нагнали мы его почти у самой деревни. Оказался им дед Никита. Ему 93 года. Ростом он метра полтора, если не меньше. Одна голова да борода чуть ли не до колен, как гриб-боровик из сказки. На ногах у него валенцы, благо сухо, на голове старый треух, пиджак подпоясан веревочкой. Пиджак ему до колен, рукава закатаны. Такой вот маленький дедок, похожий на гнома.

Мы, естественно, к нему:

– Дедушка, вам плохо? Вы отчего все время садитесь?

А он нам:

– Нет, детоньки мои, мне очень даже хорошо. Давно так хорошо не было. А сижу я так, это я отдыхаю, да красотой земной любуюсь. Ведь лучше красоты этой и нет больше ничего. Я весь мир почитай прошел по войнам, три войны на моей памяти, много чего видел, а такой красоты, как здесь, нет больше на свете!

Мы стали говорить, зачем, мол, пошел один в лес, тяжело, да и заблудиться мог бы в его годы. На это он только рассмеялся весело. Правда, брусники дед набрал целую корзиночку, а сверху листочками прикрыл, это чтоб не сохла на солнышке. А в деревне переполох – пропал дед Никита. Ищут его. Оказалось, в лес-то он сбежал. Его жена баба Анна за ним приглядывает, так как память у него совсем стала плохая. Уйдет, бывало, к соседям, а назад дорогу уже и не помнит. А тут на тебе, в такую даль ушел один и ничего, вернулся. Сам вернулся, без посторонней помощи. Значит, лесная больница вернула жизненные силы и память ему на время.

Вскоре умер дедушка, уснул с вечера и не проснулся. Легко перешел в мир иной. Вечный покой тебе, дед Никита.

Каждую весну мы наблюдаем разлив нашей замечательной реки Немды и сплав по ней леса в Волгу. Там его собирают со всех впадающих в Волгу рек в огромные плоты и сплавляют дальше по надобности.

Наша река Немда впадает в Волгу в 30 км от деревни, по пути собирая в себя мелкие речушки. А за 10 км до Волги сливается с большой рекой Унжа, образуя широкое, как море, устье.

По этим рекам леспромхозы сплавляют в разлив заготовленный зимою лес.

Недалеко от нашей деревни находится склад этого леса. У реки большая болотистая низина. На нее всю зиму специальные машины вывозят из лесов «пучки» бревен. «Пучок» – это огромная связка стянутых толстой проволокой бревен. Весной, когда начинается разлив рек, наша Немда разливается на два км, а то и больше, затопляя все вокруг. Вода подходит даже к домам, хотя деревенька находится на горушке. И конечно, низинный склад оказывается затоплен. Все «пучки» всплывают, но склад в загородке и «пучки» не могут уплыть без контроля.

Спецбригада сплавщиков начинает сплав. Два небольших катерочка с двух сторон открывают ворота и начинают выпускать «пучки». Течение воды очень быстрое, сплавщики на плотах регулируют движение. Река широтой в два км мощным потоком несется к Волге, сплошь покрытая бревнами. Все мосты у деревень съемные, на зиму их привязывают на берегу, чтобы по весне не унесла вешняя вода. А как вода уберется в родные берега, жители артельно вновь укрепят мосты. У нашей деревни тоже такой мост через речку.

Очень красивое зрелище, когда идет сплав. Мы всегда выходим полюбоваться на него. Сплав длится не более недели. Работа, конечно, тяжелая и небезопасная. Сплавщики должны быть людьми смелыми и аккуратными. Вода оказывает большую услугу людям, но надо быть с ней всегда начеку.

Через две недели вода начинает спадать. Необходимо успеть сплавить весь заготовленный лес, а его много, поэтому кипит работа весь светлый день.

Такие же «пучки» нам выписывают на дрова. Одного «пучка» хватает лично нам на год. Его привозят в огромной машине к дому, а уж пилить, колоть это забота хозяев. Дрова в основном березовые, легкие, жаркие. Зимой такой «пучок» пилишь, колешь и укладываешь в кладки на лето сушиться. А к осени сухие дрова уберешь в дровенники. Один возле дома, другой у баньки. Красота – топить печи такими дровами, понимая, что и твоя доля участия есть в их заготовке.

Любой труд должен быть красивым и радовать душу человека.

Пошли раз женщины по ягоды, за брусникой. Осенью ее в лесах много. А запасаются местные жители на всю долгую зиму. Просто заливают водой, и она отлично сохраняется в подвалах из-за того, что много в ней бензоловой кислоты.

Женщины всегда ходят за брусникой по несколько человек. Все-таки лес большой, глухой, да и зверь в лесу водится, и заблудиться можно.

Растет брусничник в чистых сосновых борах, маленькими полянками. Вот одна женщина, Люба ее звали, напала на очень урожайную поляну. Красно кругом. Ягоды крупные, спелые.

Женщины, собирающие ягоды недалеко, переговариваясь между собой, не обратили внимания, что их товарки давно не видно. Когда обнаружили, что нет ее, стали звать. А та молчит, чтоб никто на ее такую «богатую» полянку не пришел. Звали, звали подруги и подумали, что Люба ушла одна домой.

А Люба молчит, не отзывается и думает: «Пусть уходят, я одна домой дойду, не впервой».

С собой у нее было две корзинки. Одна для ягод, другая для грибов. Корзины большие, ведра по два каждая. Она, конечно, не собиралась столько набрать, да вот вдруг напала. Одна корзина уже полна, а ягод все много. Тогда Люба вытряхнула грибы и стала в другую корзину собирать ягоды. Полна и вторая корзина, а ягоды все не уменьшаются. Жалко ей стало место оставлять. Сняла с себя свитер, завязала рукава и высыпала туда одну корзину, стала вновь набирать в нее. А время уже к вечеру, надо возвращаться. Ягод набрала много, рада. А вот как их домой унести???

Пошла она по дороге – сто метров пройдет, отнесет две корзины, возвращается за свитером и т. д.

А сама она маленькая, худенькая. Шла она эдак, шла, да из сил выбилась совсем. Вся мокрая, ничему уже не рада, ни ягодам, ни жизни…