Джефф понял наконец, что такое жизнь, что такое планета Эверон. В своем воображении он мог теперь воспроизвести бурю с градом, за которой наблюдал с террасы дома Констебля, увидеть облака, которые рождали бури, смывавшие мосты и плотины, построенные на Эвероне землянами. Сейчас он мог с легкостью представить погоду, которая создавала бури, уничтожавшие урожай, и личинки, становившиеся насекомыми, которые поедали семена и растения. Он мог представить все это, причем как единое целое, и одновременно впитывать звуки, цвета и ощущения горной местности, по которой он с такой радостью шел вслед за Майки.

Он все еще размышлял о том, что с ним происходило и какие выводы следует из этого сделать, когда они подошли к концу ущелья, окруженного, за исключением входа, вертикальными неприступными скалами в сотню метров высотой. Из-под огромного валуна в конце ущелья вытекал небольшой ручей, увидев который, Джефф мгновенно почувствовал сильную жажду и отвлекся от своих мыслей.

Это пробуждение к обычной реальности так сильно повлияло на Джеффа, что он не придал никакого значения тому факту, что у вертикальной стены, загородившей дальнейший проход, сидят или лежат, поджидая их с Майки, с полдюжины взрослых маолотов.

Джефф, подойдя к ручью, остановился, рухнул на землю и стал жадно пить. Вода, как и в озере, была ледяной и показалась, благодаря обострившемуся восприятию, самым чудесным напитком, который он когда-либо пробовал в жизни. Утолив жажду, он сел и огляделся.

Маолоты оставались неподвижными. Джефф не мог понять точно, с помощью Майки или без нее, но он, приложив лишь незначительное усилие, мог наблюдать за каждым из маолотов с какой-то точки, находившейся всего в нескольких метрах или сантиметрах от них. Именно это он и сделал и понял еще раз, что маолоты не позволяют ему видеть их глаза. Глаза эти, когда он переводил на них свой взгляд, оказывались либо закрытыми, либо отведенными в сторону. Но Майки каким-то образом общался со своими сородичами.

Джефф чувствовал, что маолоты отвечают Майки, но не мог понять их ответы. Он понял лишь, что каждый маолот общался с Майки по-своему. Этот индивидуализм общения не влиял на восприятие Майки, но был недоступен человеческому разуму. Джефф чувствовал себя так, как будто изучил чужой язык с помощью одного человека и решил, что овладел им полностью, а потом обнаружил, что не понимает других собеседников из-за их индивидуальных особенностей.

Майки спросил маолотов, должны ли они оба двигаться дальше.

Ответ, насколько понял Джефф, был утвердительным. Он поднялся с земли и подошел к Майки. Вместе они пошли по ущелью к маолотам. Когда они приблизились к огромным животным, которые по-прежнему отводили или закрывали глаза. Майки стал обходить справа четырехметровый камень, находившийся за спинами стражников.

Последовав за Майки, Джефф обнаружил, что камень лежит на расстоянии от стены и служит своего рода препятствием на пути к треугольному пролому, который является началом естественного тоннеля, в конце которого был виден дневной свет. По дну тоннеля бежал ручей, из которого Джефф пил воду всего несколько минут назад.

Тоннель был два метра высотой и не более десяти метров длиной.

Майки сообщил Джеффу приказ следовать за ним. Джефф, который задержался у входа, поспешил подчиниться. Войдя в темноту тоннеля, он ступил в ручей, который мгновенно охватил его ноги своими ледяными пальцами. Майки шел впереди. Джефф пошел за ним, чувствуя, как поток воды дергает легонько за мокрые брючины. На полпути тоннель стал ниже, и Джеффу пришлось пригнуть голову. Впрочем, всего через несколько шагов необходимость в этом отпала, а пройдя еще немного, Джефф оказался на открытом склоне, уходившем к каменным глыбам, которые не позволили ему увидеть, что находиться за ними и еще ниже.

Он почувствовал, как Майки заставляет его идти дальше.

Он пошел вперед. Майки последовал за ним. Они стали спускаться по склону. Склон был усыпан камнями, и ему пришлось следить за каждым своим шагом, чтобы не вывихнуть ногу и не упасть. Через несколько шагов он оказался среди серо-белых обветренных глыб, похожих на каменный лес. Здесь камней под ногами оказалось еще больше, идти стало труднее. Джефф сконцентрировал все внимание на земле под ногами и буквально на ощупь спускался вниз, цепляясь руками за камни. Он был так занят этим, что, лишь остановившись, чтобы перевести дыхание, заметил, что опустился туман, окружив его мягкой белой пеленой, превратившей окружающие камни в почти невидимые призрачные силуэты, похожие на высокие надгробья, укатанные саваном тумана.

Схватившись за ближайший камень, он повернулся, чтобы поговорить с Майки, но маолота нигде не было видно.

— Майки! — позвал Джефф.

Его голос исчез в тумане и остался без ответа.

Джефф стоял, схватившись за каменную глыбу. Майки до этого шел буквально за его спиной. Джефф не слышал ни звука, не заметил ничего, что свидетельствовало бы о том, что с маолотом что-то случилось. Джефф открыл было рот, чтобы снова позвать его, но передумал. Он сконцентрировал свои силы на способности нефизического общения, и попытался почувствовать присутствие Майки, используя свои новые возможности, появившиеся с момента его прилета на Эверон.

Через несколько секунд ему показалось, что он почувствовал Майки, но не очень близко. Он сделал еще одну попытку преодолеть разделявшее их расстояние отчаянным усилием.

Наконец он почувствовал ответ Майки — это было сожаление о том, что он не может быть рядом. Ответ был слабым, но Джеффу показалось, что Майки приказывает ему идти дальше.

Поняв это, он почувствовал себя спокойно, ощутил уверенность в том, что дальнейшее продвижение в одиночку было заранее запланировано таинственной силой уже в момент его приземления на планету. Все его действия с того момента, как Эверон целиком захватил его еще на ступеньках трапа космопорта, были направлены на то, чтобы он оказался на этом месте именно в это время и дальше шел один навстречу тому, что ждало его с самого начала.

Поняв это, он почувствовал, что все встало на свои места. Джефф глубоко вдохнул влажный воздух, который до конца наполнил его легкие. Оттолкнувшись от камня, он пошел вниз по склону.

Туман сгустился, но Джеффа это не удивило. Туман этот был таким же живым созданием, как буря с градом, за которой он наблюдал с террасы дома Констебля, или туман, заслонивший луну перед нападением маолотов на загонщиков зубров. Очень скоро он мог различить лишь ближайшие глыбы. Потом он не стал видеть ничего, кроме белой пелены. Он продолжал на ощупь продвигаться вперед, чувствуя, что склон по-прежнему уходит вниз, пока не понял, что он либо миновал все камни, либо вышел на открытое место, оставив их позади. Он не касался камней уже в течение нескольких минут, а склон по-прежнему шел вниз.

Затем склон стал более пологим, как будто стал переходить в равнину. Камни под ногами стали более редкими, и скоро он ощущал подошвами лишь голую скалу. Наконец он почувствовал, что идет по абсолютно ровной, гладкой поверхности.

Взрыв эмоций, полученных от Майки, заставил его остановиться. Он пришел куда надо, хотя сам не знал, куда должен был прийти.

Некоторое время он не чувствовал ничего, кроме тумана вокруг. Потом туман стал редеть и подниматься, словно кто-то приподнимал огромный занавес, открывая его взгляду огромный каменный амфитеатр. Джефф стоял у огромной впадины среди гор. Дно впадины было плоским и ровным, на нем не было отдельных камней. Стены, окружавшие впадину, были увенчаны каменными шпилями, усеченными и похожими на ледяные колонны с плоскими вершинами, словно созданные морозами невероятно суровых зим.

У каждой колонны, насколько хватало глаз, был свой обитатель. На каждой скале лежал и смотрел на него взрослый маолот. Не было никакой необходимости узнавать название этого места, где он наконец оказался.