Здорово потрудились здесь в свое время японцы. На склонах сопок сооружены из железа и бетона многоярусные форты. В скалах вырублены ходы сообщения от дота к доту. Созданы подземные склады боеприпасов и продовольствия, подземные водохранилища и электростанции. Форты расположены так, чтобы один прикрывал своим огнем другой. А все вместе они создавали перед собой целое море огня.

И вот оказалось, что вся эта хитро задуманная система не понадобилась. И все потому, что советские бойцы возникли перед японскими фортами, как из-под земли.

Эффект внезапности достигнут в результате долгих и трудных тренировок. Бойцы учились бесшумно ходить по тайге, ползать по-пластунски, резать проволоку, снимать мины, штурмовать огневые точки, вести рукопашные бои в траншеях.

Сопки на вражеской стороне были тщательно разведаны, заранее намечены пути подхода к ним, способы преодоления препятствий. Каждая сопка получила свое название: Верблюд, Рыжая, Зеленая, Лысая.

Каждый советский солдат знал свой маневр.

К вечеру первого дня наступления войска 1-го Дальневосточного фронта углубились на пятнадцать-двадцать километров. В тылу остались укрепленные районы японцев. Гарнизоны дотов отрезаны от своих тылов и управление ими разрушено.

Лавина советских войск не умещается на немногочисленных и крайне плохих дорогах. Войска энергично пробивают себе колонные пути сквозь тайгу, горы и болота. Подобные дороги нам уже приходилось прокладывать на Волховском фронте.

Чудо-богатыри Суворова совершили в свое время беспримерный переход через Альпы. Отваге, мужеству, героизму, неизменной высоте воинского духа русских солдат удивлялся весь мир. Советские чудо-богатыри во всем превзошли своих славных предков.

Суворовский солдат не имел такого тяжелого вооружения, и пушки у него были полегче, да и поменьше их было. А теперь надо было не только самому пройти, но и танкам, самоходкам, «катюшам» дорогу проложить.

Героизм повсеместно исключительный. В первый же день боев три солдата закрыли собой амбразуры дотов, вырубленных в скале. Вот их бессмертные имена: рядовой Попов, ефрейтор Колесник и сержант Фурсов. Всем им посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Занят город Мулин. Улицы загромождены обгоревшими японскими машинами, танками, доты и дзоты разворочены, горят воинские склады, казармы. Их никто не тушит.

В течение 11 августа, сообщает Совинформбюро, войска 1-го Дальневосточного фронта, преодолевая сопротивление противника и тяжелые условия горно-лесистой местности (от себя добавлю: и болотистой), овладели городами Баньцзехэ, Пиньянчжень, Личучжень, Сяченцзы, Синьючжен, Тумыньцзэ и многими другими населенными пунктами. Во всех этих городах на перекрестках улиц, на площадях и в скверах, на базарах и даже в частных садах стоят бронированные тумбы с амбразурами.

Несметные толпы людей высыпают на улицы городов. Японцы запрещали китайцам устраивать уличные шествия, и теперь вроде плотину прорвало. Кругом все бурлит. Ни один китаец не пройдет мимо советского воина, не сказав: «Шанго!» Очевидно, оно имеет много значений. Шанго значит «отлично», «так держать!», «на большой палец». И китайцы действительно поднимают при этом большой палец.

Группа китайцев с лопатами и мотыгами ровняет дорогу. Завидев нас, срывают свои конусообразные шляпы, низко кланяются. Мы смущены таким почтением, спрашиваем:

— Кто понимает по-русски?

Оказывается, понимают многие.

— Мала-мала, — уточняет один из рабочих, — ошень мала понимаем.

— Мы не японцы, — объясняет Николай Занин, — нам кланяться не надо. Мы ваши друзья.

Китайцы согласно кивают, улыбаются до ушей.

Из разговора выясняется, что китайцы чинят дорогу по собственному почину.

— Наша сама. Русски брат карош. Наша мала-мала помогать русски брат.

Мы жмем им руки, благодарим от всей Красной Армии. Китайские ребятишки смело залезают на броню танков, виснут на бортах автомашин, карабкаются на дула орудий. Одеты в рубища.

Русских, осевших за границей, принято считать белогвардейцами. А как зачислить в белогвардейцы стрелочника и его семью, попавших на КВЖД до первой мировой войны? Здесь много таких из России, с Украины. У одного такого «белогвардейца» мы побывали дома. Встретила нас старая женщина. Растерянно поклонилась, спрятала руки под фартук. Прибежали внуки — три славных паренька. В горнице стало шумно. Пошли взаимные расспросы. Хозяйка угостила нас молоком (впервые молоко за всю войну). В семье есть корова, кабанчик. Хозяйство в основном натуральное. Кормятся тем, что в огороде и в поле. Живут в Маньчжурии давно. В четырнадцатом году переехали сюда из-под Полтавы. Дети и внуки родились на чужбине. Много лет прожила здесь женщина. Схоронила мужа, вырастила детей, дождалась внуков. Но не утратила любви к родине, сохранила в сердце своем это великое чувство. Женщина тяжело вздыхает:

— Бог знае, як воно буде, як моя бы воля, полетила б, як та горлица.

Тяжелые бои под Муданьцзяном. Похоже, японцы собрались дать здесь генеральное сражение. Рубеж для них выгодный. Широкая многоводная река преграждает нам путь. Подступы к реке забиты брошенной японской техникой, тут же трупы самураев. Пыль, зловоние, жара.

Наши бойцы выскакивают из зарослей кукурузы, волокут лодки, плоты, наводят переправу. Пересекают реку тупоносые амфибии. Бой закипает на улицах города. Смертники стреляют из окон, с чердаков, из люков канализации.

К вечеру 16 августа город Муданьцзян переходит в наши руки. И тут, как бы в награду победителям, начинается сильный дождь.

Высажены воздушные и морские десанты в Чанчуне, Мукдене, Дайрене, Гирине, Порт-Артуре, на острове Сюмусю.

Чанчунь — столица Маньчжоу-Го. Город новый. Отличная планировка, широкие проспекты, зеленые аллеи отделяют тротуары от мостовых. Большие здания европейского типа, только характерный изгиб черепичных крыш придает им восточное своеобразие.

Резиденция императора Генри-Пу-И, последнего отпрыска цинской династии, пустует. Пу-И оказался у нас в плену. Сдалась в плен и его многочисленная свита. Личная гвардия императора и другие маньчжурские войска не оказали серьезного сопротивления нашим войскам.

Окраины Чанчуня поражают своей убогостью. Море фанз, слепленных из жердей и бумаги. Японцы довели жизнь китайцев до нищенства. Весь урожай риса они забирали себе. Китайцам употреблять рис запрещалось. За утайку риса полагались палки и даже тюрьма. Хлеб и сахар тоже были запретными для китайцев. Многие даже не знали, что это такое.

Десантники высадились на Гиринском аэродроме, завязали уличные бои. На помощь им подоспели танкисты.

Покидая Гирин, японцы подожгли товарную станцию, нефтяные склады. Взрываются огромные баки, черный густой дым клубится до самого неба.

Японское население не успело эвакуироваться. Наше командование заявило им, что советские войска с мирными людьми не воюют. Заявление успокоило японцев. Они безбоязненно занимаются своими делами. Торгуют магазины, трубят по утрам мусорщики, к их тележкам торопятся женщины с ведрами и корзинами. Разносчики катят легкие тележки с яблоками, капустой, хризантемами, наперебой расхваливают свой товар.

Гирин расположен у подножья горного хреба Лаоэлин. Горы были приспособлены для обороны. Но наши части появились не там, где их ждали. Не заслонила Гирин и быстрая река Сунгари.

Центр Гирина сплошь японский. Тут современные здания, чистота, скверики, стриженая трава на газонах, цветы. Китайское население оттеснено на окраины. Там ветхие фанзы, там тесно, грязно. Сразу видно, кто господа, а кто служит им.

Советский солдат убежденно говорит собравшимся вокруг него рикшам:

— Скоро вы переселитесь на лучшие улицы, в лучшие дома.

Китайцы недоверчиво улыбаются:

— А кто же будет управлять?

— Сами! — убежденно отвечает солдат.