Правда вынуждает нас противостоять самым ужасным частям людей, которых мы любим. Чудовищным частям.

Я опустила взгляд.

- С меня хватит.

Кайлих не двинулась, лицо снова приняло красивую форму. Теперь, когда я увидела ее снова, я понимаю, как сильно она похожа на своих детей. Те же темные волосы, безупречные черты лица и бездонные глаза.

- Ты приняла мое предложение, - сказала она, ее посох ударяет по земле. Снег падает вокруг нас. Холодный ветер режет по моей шее, и я дрожу. - Я еще не закончила.

- Почему тебя волнует, узнаю ли я правду? - говорю я с горечью. - Ты хотела, чтобы я оставалась мертвой. Ты показываешь мне все это лишь для того, чтобы удержать меня здесь.

Красивое лицо Кайлих в мгновение ока превратилось в череп. Она - это океан тайн, фейри такая же старая, как смерть. А еще … а еще есть что-то почти уязвимое в том, как хрупка она становится порой, как смотрит на меня.

- Это только половина правды, monighean, - сказала она дрожащим голосом, так говорят люди в преклонном возрасте, в их уходящие часы перед смертью. - Я говорила тебе: я так же взяла от тебя. Раз уж я не могу предложить тебе жизнь, я предлагаю тебе это. Это все, что мне осталось тебе дать.

- Ты взяла…

Нас прервал крик агонии. Женщина преклонила колени у костра, руки Эйтиннэ по обе стороны ее головы. У обеих течет кровь, у Эйтиннэ из рук, у женщины из порезов на ее лице. Сокол исчез.

Выражение лица Эйтиннэ полностью сконцентрированное, глаза плотно закрыты. Она выглядела также, когда лечила меня. Боже, как это больно. Женщина снова закричала, а я была шокирована, когда свет, кажется, начал исходить из-под ее кожи.

- Что она делает? - спрашиваю я. Другие женщины выглядят одинаково обеспокоенными, подозрительными, но они остаются на своих местах в полукруге вокруг огня.

- Вот как вы получили возможность убивать мой вид, - сказала Кайлих уставшим голосом. Она оперлась о посох, будто уже не могла стоять на своих ногах. - В тебе кровь моей дочери, ее сила. Моя кровь.

Значит, это не моя сила. Охотницы были созданы, потому что Эйтиннэ не смогла решиться убить собственного брата. Мы были созданы для их войны.

- Тогда я частично Благая. Не человек, после всего этого, - сказала я с горечью.

- В тебе достаточно от человека, - прошипела Кайлих.

Я наблюдаю, как Эйтиннэ отступила от женщины. Одна за другой будущие Охотницы приклонялись перед ней; снова и снова раздавался крик агонии. Ни одна из них не отказалась. Ни одна из них не решилась уйти, не съежилась от страха. Это то, кем они станут: воительницами. Боль - это просто первая составляющая сражения.

Я думаю над словами Эйтиннэ, когда встает последняя женщина. В конце концов, все мы олени.

Единичный крик птицы доносится из леса, а затем их дюжина. Я тут же отступаю назад, поскольку из-за деревьев появляются соколы, их крылья раздувают огонь. У каждой птицы есть черные и белые полосы, которые бегут от самых кончиков крыльев через их оперенные тела. Они бросились к женщинам, каждый сокол к своей. Их когти впиваются в нежную женскую кожу, вызывая кровь, когда они взгромождаются на их плечи, успокаиваясь. Женщины задыхаются от боли, но ни одна не кричит.

У каждой есть сокол, привязанный к ней кровью. Они закрепили свои титулы. Seabhagair. Соколиная Охотница.

Последний сокол подлетел к Эйтиннэ и занял свою позицию у нее на плече. Но ее руки дрожали, а из носа текла кровь, капая на ее губы и ниже на бледную кожу ключицы. Она больше не держала себя с той собранностью и силой, в позе “спина-прямо-плечи-назад”. Ее кожа потеряла часть своего блеска, не много, но все же примечательно.

- Это ослабило ее, - сказала я тихо.

Кайлих снова посмотрела на меня и это было старое, морщинистое лицо, кожа бледная и тусклая. Ее седые волосы больше не сияли; они были волокнистыми и тонкими.

- Как последняя Соколиная Охотница, в тебе сосредоточена вся сила, которую она потеряла в эту ночь. Когда ты умрешь, она вернется в нее. Она снова будет цельной.

Если только кто-нибудь не украдет ее первым, поняла я. “У тебя есть кое-что, что я хочу”, - сказал Лоннрах в ночь сражения. У меня есть кровь Эйтиннэ внутри. Кровь Кайлих - старая магия.

Если Лоннрах добьется успеха в нахождении кристалла и заберет мою силу, он будет в состоянии убить Киарана и Эйтиннэ.

“Без монарха вSìth-bhrùth будет зима. Кто-то должен занять ее место”.

“И ты считаешь, ты достоин”.

“Нет, но буду”.

Что-то, видимо, отразилось на моем лице, потому что Кайлих сказала:

- Теперь ты видишь, почему я не могу позволить тебе жить, - она отвернулась от меня, от костра, и вновь пошла по дороге, ее хрупкое тело кажется таким худым под тенями.

- Пойдем, monighean. У меня есть кое-что еще показать тебе.

Глава 31.

Мы в Sith-bhruth, на пляже, куда однажды привел меня Киаран. Тут я впервые увидела Сорчу и пыталась убить ее. Место выглядит совсем по-другому, чем, когда я видела его в последний раз: озелененное, плодородное. Здесь все еще ночь, звезды над нами кружатся в разных замысловатых узорах и оставляют за собой дорожку света по всему небу. Деревья - такие высокие вокруг - полны ярко-зеленых листьев; когда я видела их в последний раз, они были безлистными, мертвыми. Я посмотрела поближе и увидела вкрапления в коре: синие, зеленые и красные, как у опала.

Краем глаза я увидела фигуру. Эйтиннэ. Она шла по воде, и складывалось такое впечатление, будто она проходит между звезд. Она выглядела еще более человечной, чем, когда мы покинули костер. Более похожа на Эйтиннэ, которую я знаю.

Она огляделась, как будто бы ожидала кого-то. Встреча? Киаран однажды сказал мне, что это место всегда было нейтральной землей, единственное место, где Благой и Неблагой могут встретиться без конфликтов.

Когда Эйтиннэ достигла камней у берега пляжа, она уставилась прямо перед собой, и я поняла, что в деревьях кто-то есть, фигура в тени.

- Ты посылал за мной, Кадамах, - сказала она нежно.

Я уловила замешательство в ее голосе, неопределенность. Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как они говорили?

- Дай мне увидеть тебя.

Я резко вдохнула, когда Киаран выскользнул из-за деревьев: высокий и красивый, одетый во все черное. Его темные волосы убраны с лица назад, его кожа безупречная и сияющая. Его глаза - они совсем не похожи на его.

Не Киаран. Кадамах.

Я думала, что видела проблески Кадамаха ранее, когда взгляд Киарана просто становился пустым. Такие ожесточенные, как будто он сжигал все новые эмоции, потому что это менее болезненно, если не чувствуешь.

Кадамах не похож на это. Его глаза не просто пустые, они пустынные и темные, как холодный укус зимнего ветра, который уносит прочь каждую унцию тепла из твоего тела. Там ничего нет. Ничего.

Я практически сказала Кайлих увести нас отсюда. Я не хочу видеть. Каким бы откровением это ни было, еще одна ужасающая правда, что будет разъедать меня изнутри. Теперь я понимаю, почему Киаран и Эйтиннэ оставили свое прошлое позади, почему они держали это в тайне. Каждая новая правда хуже предыдущей.

“У меня нет прошлого, достойного восхищения, Кэм. Я никогда не позволял тебе думать, что было”.

Знать некоторые вещи, что делал Киаран, и видеть их - не одно и то же.

Потом я заметила, что Киаран что-то несет: молодую женщину. Он держал ее на руках словно убаюкивал, ее кровь размазалась темным пятном на бледной коже его рук. Она истекала кровью так сильно, что кровь капала на камни у его ног. Кап, кап, кап, кап…

Внимание Эйтиннэ переместилось на забрызганные кровью камни, на его руки. Я заметила ее резкий вдох, неравномерное, поверхностное дыхание.

- Значит, ты принес мне еще один подарок, - прошептала она.

Я тяжело сглотнула, мне стало плохо.

- Я не разделяю твоего энтузиазма по поводу убийства, Кадамах, - говорит Эйтиннэ. Руки сжались в кулаки; они предают ее чувства. Как сильно ее это задело. - Ты должен был послать sluagh доставить ее, как и остальных.