- Пожалуйста, уходи, - говорю я Гэвину, когда он встает рядом.

- Позволь мне всё объяснить, - мягко говорит он, - если ты и после этого не передумаешь - я уйду.

Я закрываю глаза на мгновение.

- Сначала расскажи мне об этом месте, - я медленно сползаю вниз у окна, пока опускаюсь на твердый деревянный пол. - Это нереально, не так ли?

Теперь, когда я более внимательно изучила комнату, я заметила, что в ней нет и частички меня. Это всего лишь иллюзия, воссоздание всех тех вещей, которые я любила в том мире, комнаты, которую мы с мамой создали вместе.

Здесь так же нет ничего связанного с ней. Здесь нет ни одной вещи, на которую я бы могла указать, сказав, что она другая, но я, буквально, ощущаю пустоту ко всему этому. Это место мне чуждо, будто бы здесь никто никогда и не жил. Это место создали не мы с матерью.

Я тянусь к своему пальто, оставленному Кэтрин на стуле возле окна, и сразу же достаю из кармана тартан моей матушки. Я сжимаю его так сильно, что руки начинают болеть. Так, словно я смогла бы всё вернуть. Словно могла бы вернуть ее.

- Это иллюзия, - отвечает Гэвин, присаживаясь рядом со мной, кладя руки на колени. - Твой пикси называет этот эффект cruthaidheachd, воссоздание. Они используют его для создания своих миров. Мы же используем его для воссоздания наших домов из воспоминаний.

Тогда это словно пытка. Это лишь пустота, не имеющая никакого значения, просто заполненная вещами, которые мы помним.

- Я могу что-либо создать?

- Можешь. Но мы окружаем себя тем, что желаем видеть. Независимо от самого места в целом, - на его лице появляется небольшая улыбка, - полагаю это твоя комната?

- Да, - отвечаю я.

Я до боли по ней скучаю. Это место не пахнет, как дом, оно не ощущается так же.

- Это имитация. Здесь есть всё, но они не правильные. Эти вещи ничего не значат.

- Я не согласен, - его голос затихает, - наши воспоминание - это всё. Ты так не считаешь?

Я закидываю голову назад и закрываю глаза от жгучей боли.

- Что если то, чего я жажду больше всего - не моя комната, а город, - я сглатываю, - который я люблю.

- Мы не можем вернуть мёртвых, - отвечает он. - Даже здесь. Поверь, многие пытались.

Тогда я смотрю на Гэвина. Внимательно, не так, как во время нашей первой встречи, когда я была просто рада тому, что он жив. Я смотрю на мужчину, которым он стал, а не на мальчишку, с которым выросла. Его черты лица такие знакомые, они почти не изменились, за исключением полученных шрамов. Но я также заметила и другое.

Его волосы стали длинней, как раз закрывают уши. Он не брился, по крайней мере, пару дней, что очень отличается от того Гэвина, которого я знала. На нём шерстяная рубашка, с открытой шеей, как и мой костюм для охоты. У основания горла виден тонкий и почти исчезающий шрам, словно лезвие только слегка его задело.

- Когда мы были снаружи, ты смотрел на меня так, словно я чужая. Словно ты меня не знаешь. Почему?

- Ты так это истолковала?

- А как ещё я могла истолковать? - я прижимаю голову к стене, и смотрю теплее. - Ты был так холоден. Я ещё никогда не видела тебя таким. Ты солгал Деррику. Ты послал меня…

Ты послал меня на пытки.

- Прошло три года, Айлиэн, - говорит Гэвин. - Я изменился. Мне пришлось адаптироваться, чтобы выжить. А ты… - он поискал мой взгляд. - Тебя здесь не было. Ни во время охоты, ни во время падений городов. Ты не знаешь, через что мы прошли.

Почему спасаем твой дом вместо моего?

Покажи мне. Сейчас.

Я видела лишь дым и здания. Разрушения и пепел от сожженных зданий. Меня не было здесь, чтобы видеть всех людей, уничтоженных армией фейри. Меня не было здесь, когда выживших собирали по кусочкам.

- Нет. Не было, - говорю я.

Гэвин осматривает мою комнату. Он никогда ее не видел, вплоть до разрушения. Я изменила дизайн после его отъезда в университет. Однажды мне удалось тайком провести его в мою старую комнату, мою…

Я понимаю, что могу воссоздать ее для него. Я мысленно переношусь туда, это так же просто, как и придумать картинку у себя в голове, а потом воплотить ее в жизнь. Старые золотисто-малиновые узорчатые обои, тонкие кремовые шторы легонько раздуваются от ветра. Персидский ковер на полу идеально сочетается с деревом.

Вся мебель сделана из тикового дерева, подушки цвета слоновой кости и золота. Это были мои любимые цвета. Когда Гэвин прокрался туда впервые, мне пришлось спрятать всех своих кукол, так как они меня смущали. Я не хотела, чтобы он видел их. Они находились на каминной полке, там, где было их законное место до тех пор, пока отец не приказал забыть все ребячество и убрал их прочь.

Гэвин оглядывается в моей старой комнате, его выражение лица меняется от удивленного до закрытого и холодного.

- Верни все обратно.

Я приподнимаю бровь, игнорируя его тон. Я имела дело с Киараном достаточно долгое время. Гэвин мне не ровня, даже когда он наиболее разозлен.

- Воспоминания многого стоят, - говорю я, цитируя его слова, - разве ты так не думаешь?

- О чем ты хочешь мне напомнить, - спрашивает он мертвым голосом, которого я не узнаю. - В последний раз, когда я был в этой комнате, ты поцеловала меня. Или ты забыла?

В одно мгновение комната становится такой, какой она была до этого. Тиковая панель падает на гладкие узорчатые обои, ковер сменяется деревянными досками. Вся мебель исчезает, исключая мой диван, запачканный моими грязными, промасленными пальцами, я любила отдыхать на нем после работы с металлом.

- Это было очень давно, - говорю я, - я думала, тебе будет более уютно.

- Для тебя прошло не так уж много времени.

- Достаточно долго, Гэллоуей, - мягко говорю я. Он смотрит на меня удивленным взглядом. - Что? Я что-то не так сказала?

Гэвин покачал головой, прислонившись спиной к подоконнику.

- Ты назвала меня Гэллоуей. Никто не называл меня так достаточно долгое время, - видя мое сконфуженное выражение, он объяснил, - у меня больше нет титула, Айлиэн. У меня нет земли. После всего, что здесь произошло, это казалось лишь глупой формальностью.

- Ты сказал, что расскажешь обо всем, - говорю я. - Что случилось, пока я была в Sith-bhruth?

Он смотрит вверх на тикающие шестеренки, от которых идет электричество, сейчас они ни к чему не присоединены. Проходит очень много времени, прежде чем он начинает.

- После их прихода первое время мы жили в заброшенных руинах деревень. Окруженные все, кто выжил. Фейри находили людей и своим влиянием заставляли выдавать наше местоположение, - его голос задрожал, и он сглотнул. - Каждый раз, когда мы передвигались, они приходили в наши села ночью, чтобы убивать. Те, у кого не было Зрения, никогда не видели их приближения.

Я смотрю на его руки, как он теребит края своей рубашки, пока говорит об этом.

- Поэтому вы создали этот тест, - я стараюсь говорить, скрывая эмоции. Я могу понять почему, но я все еще не готова простить его. Не за это. - С огоньками.

Он кивает.

- Люди легко попадают под влияние фейри. Еще одно нападение оставит наш вид на грани вымирания.

Я изучаю шрамы на его лице. Они выглядят так, будто один фейри схватил его и начал вырезать глаз из плоти вокруг. Сейчас шрамы начали исчезать, такие бледные на его коже.

- Отвратительно, не так ли? - его голос выводит меня из раздумий, и я понимаю, что, видимо, притихла на какое-то время. Я заметила, как напряглась его челюсть.

Я качаю головой.

- Только не для меня, - я не могу остановить себя, и мои пальцы скользят по его лицу, вдоль по четырем неглубоким шрамам над его бровью. И наконец, один глубокий шрам на его щеке. - Твои шрамы не дефекты, Гэллоуей. Они не недостатки. Они рассказы, написанные на твоей коже.

- Рассказы? - звучит так, будто он думает, что это глупая мысль.

- Айе, - говорю я, - они рассказывают историю, о том, как ты выжил. Этого не стоит стыдиться.

Затем он смотрит на меня.

- Какие же истории рассказывают твои шрамы? - спрашивает он. - Тоже о выживании?