Через несколько минут появился Симон.

— Она мертва. Терапевт сказал, что она приняла смертельную дозу этого лекарства. Сейчас делают вскрытие. — Он вынул из портфеля клочок бумаги и подал его Бело. — Вот то, что она оставила.

— Это ее почерк?

— Да.

Симон был очень подавлен.

— Если хочешь, поедем обратно втроем, — предложил Пикар Бело. — Симону нечего тут делать. Может, мы вместе сумеем разобраться в ситуации.

Когда они сидели в машине, Бело спросил Симона:

— Зачем ты к ней пошел?

Симон, сидевший к ним спиной, пожал плечами.

— Я все время о ней думал, — ответил он, не оборачиваясь. — Я со вчерашнего дня беспокоился, что оставил ее в тяжелом состоянии. Я резко с ней говорил, может быть, это ее сломило окончательно…

— Ох, оставь ты свою психологию! — прервал его Пикар. — Иногда резкие слова дают положительный результат.

— У нас как раз удачный пример, — бесстрастно произнес Бело.

— Я думал, — продолжал Симон, — что ею, возможно, овладела паника и она побоится к нам прийти. Я хотел ободрить ее.

— Тевене должен лично известить родителей, — сказал Пикар. — А если они не поверят в самоубийство, прочитать им записку. Но в прессе о записке — ни слова. По крайней мере пока.

— Мертва, — сказал Пикар Трюфло, входя в свой кабинет.

— Ах, вот как, — произнес Трюфло с вежливым безразличием.

— Она все взяла на себя. Соедините меня с комиссаром Тевене.

— Я уже это делаю, — ответил Трюфло и обратился к Бело. — Инспектор Блондель, похоже, совершил сенсационное открытие и ждет вас.

— Где?

— Здесь.

— Он здесь что-то открыл?

— Нет, он тут вас ждет.

Пикар рухнул в кресло, жестом показывая Бело и Симону на два других. Бело не сел.

— Ты не против, если я с ним увижусь?

— Хорошо. Но сначала скажи: она или не она?

Симон посмотрел на него, ничего не понимая.

— Что она?

— «Простите за все». Разве это не значит, что она все берет на себя?

Бело взглянул на Симона, который спросил с безграничным удивлением:

— Вы имеете в виду убийство мадемуазель Сарразен?

— А что я еще могу иметь в виду? — зло ответил Пикар.

Симон, испытывавший к нему такое же глубокое уважение, как к Бело, хоть и без оттенка сыновней привязанности, все же решительно запротестовал против такой версии.

— Ну хорошо, — сказал Бело. — Я оставляю тут Симона, чтобы он ознакомил тебя со своей концепцией, к которой и я склоняюсь. Я скоро вернусь.

Уходя, он слышал, как Трюфло сказал Пикару:

— Я соединился с комиссаром Тевене.

Блондель, склонившись над столом в своем кабинете, что-то самозабвенно писал. При виде Бело он вскочил.

— Ах, шеф, я как раз пишу отчет… Похоже, одна из загадок раскрыта.

— Давай сядем, и ты мне все расскажешь.

— Около часа тому назад Тюссен позвонил из Нейи — он там дежурит по очереди с Малькорном. Он спросил, смогу ли я прийти. Я пришел. Он стоял на улице. Показав рукой на крышу, он сказал: «Оконце на чердаке» — и прибавил: «Когда ты осматривал чердаки, ты видел три окошка, вот они, справа, со стороны фасада. А четвертое? Откуда оно? Пойдем, я тебе покажу». Мы поднялись на третий этаж: чемоданы, ящики, коробки и три окна. Там была куча пустых коробок. Тюссен отодвинул их без малейшего усилия. Стали видны двери, запертые на ключ. Но ключа не было.

Бело взглянул на Блонделя, которого распирала такая гордость, что он покраснел, как девица.

— Ну и… — спросил Бело, предвидя счастливый конец.

— Я попробовал. Сам не знаю, как мне пришла эта мысль, ведь ключами занимался Ривьер. Он установил, какой от чего: один от калитки, другой от входных дверей, третий от гаража, ну и четвертый — от машины. По я все-таки попробовал. Подошел ключ от машины.

— Потрясающе! — воскликнул Бело.

Блондель, все еще красный, выглядел, как усердный ученик.

— Мы, однако, не вошли.

— Почему?

— Мы открыли дверь, но не вошли в помещение. Вы сами должны его осмотреть, шеф!

— Расскажи мне по крайней мере, что вы увидели.

— Я как раз начал это описывать в отчете, на случай, если вы не сможете прийти. Там очень красиво.

— Что ты говоришь.

— Меня это тоже удивило. Ничего подобного не устраивают на чердаке с замаскированными дверями, если не хотят что-то или кого-то спрятать. Настоящая маленькая гостиная, с креслами, тахтой и даже гобеленом, видимо очень старым. На полках — книги. Все очень красиво.

— Как на первом и втором этаже?

— И так, и не так. Вы сами убедитесь. Мне больше всего понравился солнечный свет, струящийся через шелковую занавеску.

— Ну, хорошо, — сказал Бело. — Отпусти машину и жди меня внизу. Предупреди парней из отдела криминалистики, чтобы ничего не трогали, если приедут раньше меня. Я возвращаюсь к шефу.

Когда Бело вошел в кабинет, все молчали. Симон сидел на прежнем месте, а Трюфло рылся в бумагах.

— Симон не убедил меня, — спокойно сказал Пикар при виде Бело. — Аргументы из области эмоций вообще мало на меня действуют, но я начинаю колебаться. К тому же Тевене разделяет ваше мнение. Он знал Огюсту и ее родителей. Говорит, что она не была способна убить даже муху. Только, по-моему, на это каждый способен. Если ты слишком впечатлителен, чтобы сделать это самому, можно воспользоваться липучкой, баночкой с сахаром или средством от насекомых! Последнее слово, которое сказала девушка Симону, было: «Итак…» Он сам это вспомнил. Что произошло между ее встречей с мадемуазель Сарразен и последним воскресеньем? Я хотел бы, чтобы кто-нибудь это выяснил. Итак…

Это прозвучало как приказ. Симон встал.

— Конечно, — сказал Бело, — поскольку ты был с ней знаком, ты и должен этим заняться. Начни с консьержки. Попробуй найти этого Франсуа, которого она ожидала, когда ты пришел. Он мог явиться сразу после твоего ухода.

— Я уже думал об этом, — сказал Симон.

— Прими мои поздравления, — хмыкнул Пикар.

— Еще минуточку, — сказал Бело. — Я хочу, чтобы ты перед уходом услышал об открытии Блонделя. Я не могу дождаться, когда поеду в Нейи.

Рассказ Бело поднял у слушателей настроение.

— Надо было раньше обыскать чердаки, — заметил Пикар, весь вечер придиравшийся к Симону.

Симон только вздохнул сокрушенно.

— Я хотел допросить Берже в связи с самоубийством Огюсты Шенелон, — сказал Пикар, — но ты прав. Тебе надо скорей туда ехать. Берже мы займемся после твоего возвращения.

— Я надеюсь на обратном пути заехать на Лионский вокзал и допросить носильщика, — сказал Бело. — Приток новой информации оживит нашу беседу.

На улице де ла Ферм Блонделя и Бело уже ожидал Тюссен.

— Привет! — сказал Бело. — Из отдела криминалистики еще не приезжали?

— Нет, шеф.

— А Жизель еще тут?

— Все время. Говорит, что ей заплатили вперед.

Жизель, вероятно, подслушивала под дверьми, потому что, когда Бело окликнул ее, она моментально появилась.

— Добрый день, господин комиссар.

— Добрый день, Жизель. Я не имел счастья видеться с тобой с понедельника.

— Я с вами тоже, господин комиссар.

— Тебе тут не очень скучно?

— У меня в комнате радио. И еще я очень люблю читать.

— Наши сотрудники тебе не мешают?

— Нет. Нам тут всем нечего делать, — серьезно ответила Жизель.

— С минуты на минуту здесь будут наши коллеги из отдела криминалистики. Задержи их тут, пока я их не вызову. Мы идем наверх.

— Наверх? Это куда? — спросила Жизель с ноткой беспокойства.

— На третий этаж.

— А-а, хорошо. — Казалось, она успокоилась.

Они поднимались по лестнице быстро, в полном молчании. Впереди шел Бело, Блондель и Тюссен за ним. На третьем этаже Тюссен возглавил процессию. Проходя через чердаки, он объяснил, почему тут больше хлама, чем раньше.

— Когда Блондель ушел, я перенес сюда чемоданы и ящики, стоявшие у стены, но других дверей не нашел.