Чариары сказали, что им и так хорошо живётся, и прогнали королевских послов обратно в Карн Дум. А лесные онге рассудили и решили, что лишние друзья никому пока не мешали.

Король был щедр. Взамен звериных шкур, сушёной рыбы и рыжих болотных камней, что стали добывать для него лесные онге, люди Короля дарили прочные кольчуги, острые ножи и наконечники для копий и стрел. А когда подошла пора очередной раз пободатъся с вороватыми чариарами, Король прислал вождю искусного в военных делах советника, а с ним полусотенный боевой отряд орков. Да обошлись бы и без орков — несподручно костяными острогами по стальным кольчугам бить, а стальным мечом по кожаному нагруднику куда как сподручно. Три селения чариарских тогда сожгли, мужчин перебили, а женщин да детей в плен угнали, на земли королевские продали.

Чариары в долгу не остались — ночью из болот напали, да орк-советник хитёр был, болотных орков, грязью измазанных, в засаду у берега положил. Орки ночью хорошо видят, а самих от грязи не отличить— половина чариа- ров и на сушу ступить не успела.

Так вот и шла война, пока не убили лесные онге наиглавнейшего вождя чариарского, а новый вождь умнее был, сам послов к Королю отправил. Король чариаров под руку взял, дочку вождя чариарского в жёны вождю лесных онге отдал и наказал с тех пор лесным онге и чариарам друзьями меж собой быть.

С тех пор много лет прошло. За эти годы не раз ещё нападали лесные онге на чариаров, а чариары — на них. Вот только каждый раз являлись из Карн Дума орки с джаравами, и обеим сторонам несладко приходилось. Двух онгийских вождей Король в Карн Думе за непослушание казнил да трёх чариарских. Порядок при Короле-то был.

Зажили наконец-то чариары с лесными онге если не в дружбе, то в мире. Друг друга не обижали, только разве когда вождь вождя перед королевским наместником оклевещет и под наказание подведёт, да уж это дело обычное, без того никак.

Всё это рассказал риворам Ильдерих Толстый, который все два года, пока отряд Ветера рыскал по Ангмару, разговаривал с ангмарцами да собирал книги, до которых не добрались эльфы. Думал Ильдерих в Шир вернуться и книгу «История Ангмара» написать, потомкам в назидание. А пока не написал, рассказывал товарищам у костра по вечерам. И занятно, и польза от таких рассказов — чем лучше знаешь нравы соседей, тем с ними рядом жить удобнее. И воевать с тем, кого знаешь, тоже проще.

Скудное северное солнце клонилось к закату да всё никак закатиться не хотело, когда дозорные на холмах загудели бычерёвками, предупреждая о том, что приближается войско большецов. Но когда хоббиты во всеоружии приготовились встретить врагов у Резного Камня, оказалось, что это вовсе не войско, а просто толпа.

— Беженцы, — сказал старый паромщик Хисарна, — уж я таких навидался.

Хоббитам сразу бросилось в глаза то, что толпа состояла из женщин и детей, усталых и испуганных. Совсем маленьких детей женщины несли за плечами, те, кто побольше, шли сами или по трое-четверо ехали на небольших лошадках: лошадок было с полдюжины. Наспех увязанные котомки дополняли картину и подтверждали слова Хисарны. Всего, по прикидке Фонси — или Ветера — нет, всё-таки Фонси, — их было дюжин пять или шесть, не считая маленьких детей.

Фонси достал свёрнутую из бересты трубу и, не выходя из-за камня, гулко сказал в неё:

— Кто вы, откуда и зачем сюда пришли? Здесь начинаются земли риворов, как вырезано в камне.

Беженки встрепенулись и заоглядывалисъ, но никого не увидели. После короткого спора вперёд вышла одна из них, невысокая — да они все были невысокие для большецких женщин, оценил Фонси; ростом примерно так с Фритигерна, иные чуть повыше — еще не старая, но с ранней сединой в лохматой косе, и заговорила.

— Мы лесные онге из Варса-Онге. Война и мор унесли наших мужчин, а нам грозит тягостный и постыдный плен у наших врагов чариаров. Мы ищем защиты и убежища у малого народа и уповаем на его милость.

Фонси выпрямился во весь рост и подал знак показаться остальным.

— Я, Ветерих Ток, — сказал он, — вождь риворов, даю вам разрешение войти в страну риворов. Защита и убежище будут вам предоставлены.

— Давайте-ка сюда, — Хисарна подошёл к женщине и указал ей на тропинку, идущую в обход Резного Камня. — Эй, Смолка, Шишка, кто там ещё — помогите малых нести!

Беспокойно смотря на хоббитов, про которых последние два года шла в Ангмаре дурная слава, онгийки проследовали за Камень.

— Дядька Чернозуб, — подозвал Фонси старого охотника Амала, — сходи посмотри, можно ли их следы замести, а то, как я понял, их искать придут.

— Такая куча, да ещё с лошадьми, — буркнул Амал, — навряд ли. Но я схожу гляну.

— Талк, — сказал Фонси, — ты тут самый молодой, беги в смиал, скажи Терну Быккинсу, чтобы гостей встречать готовился. Их тут с полгроша будет, и всех кормить надо.

— Слушаюсь, воевода, — ответил Ситалк и устремился вперёд по тропинке так, что только пятки засверкали.

Сначала в Варса-Онге прибыл королевский воевода с отрядом копейщиков и лучников и забрал в отряд всех молодых мужчин, оставив лишь хилых да немощных. Из тех, кто ушёл с воеводой, вернулись трое, чудом уцелевшие в битве под Варнастераном и заболевшие странной болезнью, от которой лицо и всё тело шло красной сыпью. Многие заразились от них и многие умерли. Деревне ещё повезло — кое у кого из соседей красный мор забрал семерых из дюжины, а то и больше.

После войны и мора наступила смута. Земли на юге затопило, и те, кто уцелел в войне и не умер от болезни, скитались по разрушенной стране, ища прибежища, сбиваясь в отряды и грызясь между собой. Последних оставшихся в Варса-Онге мужчин старше двенадцати лет забрал джаравский вождь Вуохитайстелъ воевать с Одноруким. Потом было затишье — благо Варса-Онге и так стояла на болоте, и никто на эти места не зарился — все искали, где посуше. Пока несколько дней назад не явился в деревню отряд конных чариаров.

— Надо было убить их, — сверкнула глазами рано поседевшая Валдава и отхлебнула из кружки горячего чаю, то есть того, что хоббиты называли чаем; настоящий чай кончился у них ещё при Нарте, — но они не слезали с коней, один да успел бы ускакать.

— Сколько их было? — спросил Фонси.

День клонился к вечеру, и большинство беженок спали в освобождённом для них Восточном смиале, обогретые и накормленные, и уже не так боящиеся свирепого маленького народца.

— Шестеро, — ответила Валдава, — они ездили туда-сюда по деревне, и глумились, и выбирали себе женщин... и велели нам ждать и готовиться, потому что скоро придёт большой отряд чариаров, а им всем нужны онгиийские рабыни.

Она побледнела и опустила голову. За два года риворы успели навидаться в Ангмаре всякого и могли представить себе судьбу, уготованную женщинам.

— Они сказали, что за все мучения их народа они на нас отыграются, — Валдава подняла голову и взглянула на Фонси взглядом одновременно жёстким и беззащитным, — как будто это мы сами мучили их народ.

— Когда это было? — спросил Фонси.

— Три дня назад, — ответила женщина. — Когда они уехали, мы собрались и решили бежать, куда глаза глядят. Рузава вспомнила, что в этих холмах поселился недавно народ с юга... — она запнулась, не желая произносить имена, под какими хоббитов знали в Ангмаре.

— Убийцы-в-холмах, траволешие, хорькоэлъфы, мужички-с-ноготок, заморянские крысята, — закончил за неё Фритигерн и широко улыбнулся.