— На этих смотреть нечего, — ухмыльнулся Сосрыква, — на торг пойдём — там шатёр устроен с занавесками, посмотреть можно, и потрогать, и всё остальное.

Фонси почувствовал, что краснеет, и ничего не ответил.

— Ай, Фонси, да там и твоего роста есть, — продолжал гном, — кому что нравится. Я до человечек не ходок, до орчанок тоже, а ты смотри — стоит недорого.

— А почему на Круге одежда дешёвая? — спросил Фонси, чтобы замять стыдную и неприятную тему.

— На Круге бьются. Кто своего поединщика убьёт, вещи продаёт задешево. Кровь потом счистить просто.

— Подожди, вы ведь говорили — тут все друг другу гости.

— Тут все может-быть-гости. Другое совсем. Может-быть-гостя нехорошо вдвоём-втроём убивать, сзади, во сне. Воровать у него нехорошо, грабить, шатёр жечь. А на поединок только гость гостеприимца не зовёт, и не может-быть, а по-настоящему, как мы с тобой.

— И что, кто угодно кого угодно на поединок вызвать может?

— Тот, кого вызвали, может за себя поединщика нанять. Я раньше так работал, поединщиком. Перестал — скучно. Взломщиком лучше. А вот мы и пришли.

Сосрыква жил на самом краю Кардуна, в маленькой пещерке, выдолбленной в скале. Вход в пещеру закрывала тяжёлая железная дверь; Сосрыква несколько раз повернул ручку, прошептал что-то в замочную скважину и только тогда вставил в дверь ключ.

Дрянь тот взломщик, — пояснил он Фонси, — кто запиральных слов не знает. Заходи, Фонси... — тут гном вдруг нахмурился, — а скажи мне сначала, ты меня взломщиком или поединщиком нанимать не собираешься?

— Да нет, — помотал головой хоббит.

— Ну так заходи и будь моим гостем,[25] пока не покинешь Кардун.

Первым делом Сосрыква развёл в очаге огонь. Хоть в Кардуне было и тепло по сравнению с заснеженными просторами снаружи, по сравнению с Широм тут всё равно было холодно, как в конце осени. Достав из очага уголёк, гном вышел назад за дверь и нарисовал на ней большую резу «Б» и рядом четырёхугольный значок углом кверху.

— Значит «Взломщик ищет работу», — объяснил он хоббиту. — Ты иди, если хочешь, в баню, а у меня дела есть.

Фонси скинул в углу дорожный мешок, взял из кошелька несколько медных монет и пару серебряных, прихватил батог — и вышел на улицу.

Памятуя наставления Сосрыквы, за батог хоббит держался уверенно, но если кто шёл навстречу — вежливо кивал. Только сейчас он почувствовал, насколько отвык за время путешествия от вида других лиц и звука чужих голосов, да ещё в таком количестве. В глазах очень скоро начало рябить.

Теперь среди большецов Фонси замечал и орков, и ещё непонятно кого — должно быть, полуорков. Они, насколько он мог понять, тоже принадлежали к разным племенам, потому что отличались друг от друга и ростом, и одеждой, и цветом кожи — у орков он встречался от тёмно-серого до серо-жёлтого, а у той разновидности, что Фонси про себя звал болотными орками, даже и зеленоватого. Орки точно так же готовили пищу, смотрели за детьми и играли в игры, как и большецы, разве что игры у них чаще сопровождались раздачей подзатыльников или щелбанов проигравшему.

Так Фонси добрался и до торговых рядов. Здесь продавалось оружие и орудия, лодки из шкур и сушёные грибы в связках, корзины, глиняные кувшины и деревянные миски, беличьи шкурки и чьи-то страшные белые зубы чуть не в рост Фонси. И каждый продавец свой товар нахваливал, да так громко, что у хоббита от этого шума в ушах зазвенело.

Идти за одеждой на круг поединков Фонси не захотел — неприятно ему было носить одежду, снятую с кого-то, кто только что умер. Тем более что пришлось бы ждать, когда на поединок выйдет кто-то достаточно похожий на Фонси ростом и телосложением, а таких среди большецов не так уж и много.

Но вскоре удача улыбнулась хоббиту, и он набрёл, наконец, на ряды, где продавалась одежда. Штанов по размеру было, конечно, не купить, а вот шапку, меховой жилет, рукавицы и довольно длинную шубу Фонси нашёл. Продававший их скорняк даже забрал у хоббита его самодельную одёжку из необработанных шкур в качестве части оплаты. Весь наряд встал Фонси сильно дешевле, чем обошёлся бы в Шире — серебро на Севере встречалось редко и стоило дорого.

Приобретя впридачу к тёплой одежде тёплые, мягкие, отороченные мехом и подбитые кожей сапоги из войлока — своя шерсть хоть и грела, но не настолько — Фонси направился к берегу озера, где возвышалось одно из немногих каменных зданий в Кардуне.

У входа в баню стоял, к большому удивлению Фонси, чистый, умытый тролль, одетый в кожаные штаны и кожаную безрукавку, с большой дубиной в руках. Рядом, за небольшим столиком, сидел умытый же орк, а может, полуорк.

— В первый раз в бане, недомерок чумазый? — беззлобно осведомился он у Фонси. — Оно и видно. Лопотину, что стирать не будешь, оставь здесь, палку тоже. Я тебя запомню и всё отдам на выходе. Лопотину стирать в раздевалке, в грязной лопотине в бадью не садись — побьют и правильно сделают. В бане не ссъть, не сръть и не сношаться[26] — побьют и правильно сделают. Чужую лопотину и скарб не воровать, не портить, на свои не менять, иначе бить будет вот он, — орк кивнул на тролля. — Всё понял, тундрюк?

— Воистину я понял тебя, о достойнейший привратник сего достойнейшего дома омовения, да стоит он вечно, — поклонился Фонси. — Воистину правила, прочитанные тобою, мудры и справедливы.

Орк хмыкнул. Фонси не был уверен, правильно ли он передал на северном наречии выспренную речь героев «Вальрасиана, купца из Гондора», но на привратника достойнейшего дома омовения впечатление она произвела.

— Чем платить будешь, почтенный путешественник? — буркнул он, доставая откуда-то сзади себя бронзовые весы.

— Двух медяков хватит? — справился Фонси, извлекая сдачу с серебряного пенса, полученную от торговца одеждой.

— У-у, деньги! — обрадовался орк. — Хватит-хватит. Давай их сюда!

В бане было просторно, гулко и душно от пара. Фонси постирал свои штаны, подштанники, рубашку и жилет в нарочно предоставленном для этого корыте, отжал как следует и отнёс в соседнюю комнату, где перед большим очагом стояли деревянные козлы, где уже висела чья-то одежда.

Дверь распахнулась, и в комнату вместе с клубами пара вошли три голых, распаренно-красных большеца, обсуждая между собой цены на солёную черемшу. Не обращая внимания на Фонси, они направились к сваленной в углу кучками одежде — вероятно, ещё достаточно чистой — и начали одеваться. «Мне, значит, туда», — подумал хоббит и зашёл в ту дверь, откуда они вышли.

В просторном зале рядами стояли большие деревянные бадьи наподобие ушатов. В каждой из них по горло в воде сидело по три-четыре большеца или орка. Кое-кто вёл негромкую беседу, кое-кто просто молчал, наслаждаясь горячей водой — и действительно, рассудил Фонси, где они ещё в Северной Глухомани могут встретить горячую воду?

В третьей от двери бадье никто не сидел. Фонси было шагнул к ней, но движение напротив насторожило его. Прямо на Фонси шёл огромный тролль с двумя огромными вёдрами в руках. Хоббит аж присел от неожиданости.

Тролль подошёл к бадье, опустил руку в грязную воду и вытащил наружу деревянную затычку. Вода из бадьи с шумом потекла куда-то под пол, тролль подождал, пока вода уйдёт, вернул затычку на место и опрокинул над бадьёй сначала одно чудовищное ведро, — больше самой большой когда-либо виданной Фонси пивной бочки — потом второе. Указав хоббиту, что можно залезать, тролль развернулся и ушёл вместе с вёдрами.

— Вот у нас говорят, — вслух подумал Фонси, — что встретить по дороге девушку с двумя полными вёдрами воды — добрая примета. А вот если это не девушка, а вовсе даже тролль?

С этими словами он закинул ногу на край бадьи, подтянулся, перевалился через край и с брызгами шлёпнулся в крутой кипяток — так ему вначале показалось. Сидящие в соседних бадьях отозвались на его вскрик смехом. Фонси вылез обратно на край бадьи и начал спускаться в воду осторожнее, так, чтобы дать телу привыкнуть к жару.