Нашли перо

От прусского орла

На золотом песке

Парнидской дюны.

И вспомнились старинные дела.

И давние

Затрепетали струны.

Литовский всадник

Горячил коня

Всего шестнадцать лет

Над этим краем.

Но он умчался,

Шпорами звеня.

И лишь песок летуч,

Но несгораем.

А что забыто,

То вернется впредь.

Нечаянно, непрочно,

Ненадолго.

Вернется,

Чтобы снова умереть,

Как пламенем

Охваченная елка.

А что же вечно?

Вечен только мрак.

И это море,

Что о берег бьется.

И многих стран

Древнейший мудрый знак:

Горячее и радостное

Солнце.

Здесь пролегали

Древние пути.

Шли корабли,

С волной и ветром споря.

Но все ж не смог я

Талера найти

На берегу

Играющего моря.

Зато вокруг

Блестели серебром —

И на густой хвое

Прибрежной тропки,

И на песчаном пляже

За бугром

Лишь полуталеры —

Пивные пробки.

Батальон Импулявичюса.

Ровно тысяча душ.

Души проданы дьяволу

За сомнительный куш.

За кокарды армейские

Довоенной Литвы.

И за форму карателей

Цвета грязной травы.

Автоматы — немецкие.

Жечь и вешать — карать.

Белоруссии помнится

Эта мерзкая рать.

Батальон Импулявичюса…

Он развеялся в прах

В белорусских селениях

И в колымских горах.

Батальон Импулявичюса.

Путь палаческий твой

И дела твои прокляты

И Москвой, и Литвой.

Где ты сам, Импулявичюс?

В ФРГ или США?

Или филином мечется

Твоя злая душа?

И болотные призраки

В гуще черных лесов —

Не твое ль это воинство,

Свора загнанных псов?

За спаленными хатами,

Там, где топь и бурьян,

Все бредут с автоматами,

Превращаясь в туман…

А мне еще громко слышится

Грохот Грюнвальдского боя.

Хотя с тех пор пролетело

Без малого шесть веков.

А мне еще ясно видится,

Как знамена колышутся

Над копьями наших литовских

И наших смоленских полков.

Целых полгода пили —

Праздновали победу —

Во славу Польши, России

И Великой Литвы.

В старинном городе Бонне

Про этот пир не забыли —

До нынешних дней похмелье

Не вышло из головы.

Ваша литовская ива

Не переносит солености.

Сохнет, не приживается

На прибрежном балтийском песке.

Не огорчайтесь,

Это — не самые страшные горести,

Когда жизнь

Всего человечества

Качается на волоске.

И я сегодня все пристальней

Всматриваюсь в историю.

Думаю о Грюнвальде…

Слышу боль последней войны…

И вспоминаю ивы —

Кусты и деревья, которые

Растут на бескрайних просторах

Великой нашей страны.

Их перечесть невозможно —

Растения рода Salix —

Гораздо более сотни

Разного вида ив…

Из заросли сосен выпрыгнул

Чуть рыжеватый заяц.

Белый туман опустился

На тихий Куршский залив…

На Куршской косе вспоминается

О многих веках и потерях.

А ветер ломает сосны.

А в берег стучит волна.

Посадками ивы извечно

Мы укрепляем берег.

Но вот ведь — не приживается! —

От крови вода солона.

Мы снова умрем за Родину,

Как пращуры умирали.

Лишь бы зло не селилось

В наших братских сердцах…

Мне ясно припоминается,

Что где-то на Южном Урале

Есть мелкая ива, растущая

Даже на солонцах.

Я туда съезжу осенью,

Хоть этот путь неблизкий.

И мы одолеем вместе

И злую волну и пески.

Я вам привезу весною

От горькой ивы российской

Чуть розоватые, теплые,

Словно слеза, черенки.