— Ну, да ладно, что нам здесь впустую языки трепать о прошлом, когда надо решать проблемы настоящего. Что ты, Лаврентий, хотел бы обсудить со мной?

Лаврентий Павлович неторопливо расстегнул свой дерматиновый портфельчик, достал из него синюю папку и ее протянул товарищу Сталину.

Тот, молча, взял папку в руки и раскрыл ее, прочитал пару строк текста документа, на секунду задумался. Потом с хитрецой посмотрел на Лаврентия Павловича, поднялся на ноги и отправился к своему рабочему столу, вскоре вернувшись оттуда с двумя карандашами в руки. Один карандаш был красного цвета, а другой — синего. Затем Иосиф Виссарионович плотно занялся рассмотрением документа, сначала черкал его красным карандашом, затем синим, а затем снова одним только красным цветом. В завершении работы, в левом верхнем углу страницы крупным почерком красным карандашом написал "Согласен" и расписался.

Затем он снова посмотрел на Лаврентия Павловича, который за сегодняшний вечер так и не сказал еще пару слов, подумал немного и сказал

— Хороший ты человек, Лаврентий Павлович! Много ты думаешь о простых людях, много им помогаешь. Это хорошо и одновременно плохо, наши люди, особенно те, кто у власти стоит, злы и злопамятны, они никогда не простят тех, кто выше их у власти стоял и обязательно рано или поздно этого человека погубят. Правителю в этих условиях же не так уж плохо, он может о рокировке таких властных людей забыть и никогда об этом не заботится. Они сами об этом позаботятся.

— Что же касается предложения твоего молодого друга, то я его принял. Пусть он со своей ротой немного повоюет и, если у него это удачно получится, то тогда мы в вооруженных силах страны введем такие понятия, как штрафная рота и штрафной батальон, позволим ошибшимся командирам и красноармейцам исправиться и вернуться в строй боевых товарищей.

Вскоре ситуация вокруг штрафной роты капитана Любимова изменилась самым волшебным образом. Командующий фронтом на этот раз в роту не приезжал, ничего не осматривал и с командирами роты не разговаривал. Просто в роту позвонил неизвестный полковник из оперативного отдела штаба фронта и сообщил о том, что принято решение о доведение штата штрафной роты до штата механизированной роты РККА. По словам полковника, это означало, что рота получит бронеавтомобили для разведвзвода, автотранспорт для бойцов роты и медсанчасть.

С этого дня для капитана Любимова наступили дни, когда у него совершенно не осталось свободных минут. Ему везде нужно было поспеть, посмотреть и отобрать необходимые вещи, вооружение и транспорт для своей роты. Но он сразу же убедился в том, что сделал не правильный подход к решению всей проблемы, замкнув на одного себя вопросы, связанные со снабжением и вооружением своей роту, но, если уж быть точным, то целого батальона. Тогда он вызвал к себе старшину роты Михаила Макеева, они провели вместе несколько часов, обсуждая детали формы красноармейца роты от саперных лопаток до винтовок, автоматов и пулеметов. Артур Любимов строго-настрого своему старшине наказал, чтобы тот, получая что-либо на армейских складах, в обязательном порядке все бы проверял своими руками. С этого момента старшина роты превратился в личного врага все интендантов и каптеров штаба Северо-западного фронта.

После разговора со старшиной капитан Любимов провел совещание со своими взводными командирами, на котором силой своего авторитета, как командира роты, утвердил временное штатное расписание и организационную структуру штрафной роты. Принимая во внимание, что это все-таки была не рота, а батальон, то три стрелковых взвода имели несколько увеличенную численность, в каждом из них было по сто двадцать бойцов. Дополнительно сформировали полувзвод разведки ефрейтора Бове в количестве шестидесяти бойцов, а также взвод управления в пятнадцать бойцов во главе с сержантом, а в недавнем прошлом полковником, Алексеем Молоковым, который одновременно должен был исполнять обязанности начальника штаба роты-батальона.

Капитан Любимов тут же поручил сержанту Молокову подобрать топографические карты, а также изучать боевую обстановку в треугольнике Великие Луки — Сольцы — Холм, в котором рота должна будет вести боевые действия. Алексей Молоков успел повоевать и неплохо на практике и на своей собственной шкуре познать, как воюют немцы в наступлении и в обороне. Этот сорокалетний здоровый мужик, по всей очевидности, очень соскучился по активной и деятельной жизни, поэтому сразу же взвалил на свои плечи все большие и мелкие дела по роте. Его взвод управления превратился в нечто подобие выездной Академии Генерального штаба из восьми полковников, пяти майоров и двух разжалованных капитанов. Причем, все они в полной мере обладали теоретическими и практическими знаниями о том, как организовано и функционирует любое войсковое подразделение до полка, так, что эти бывшие на деле превратились в штаб батальона. Этот штаб быстро разобрался в организационной структуре штрафной роты, и мгновенно распределил бойцов по взводам и отделениям.

Когда из штрафной в штаб фронта поступила заявка на ротное вооружение, то фронтовые интенданты похватались за сердца и помчались жаловаться на командира штрафной роты, капитана Любимова, что "парнишка, командир роты, совсем зарвался и требует себе незнамо чего". Где это видано, чтобы на какой-то там стрелковый взвод выдавать сотню автоматических винтовок СВТ38 или СВТ40, а также десять автоматов ППШ, два батальонных миномета в восемьдесят два миллиметра. Интенданты полагали, что раз, это штрафная рота, то бойцы штрафники должны голыми руками оружие себе добывать в окопах противника.

Старшие интенданты внимательно слушали всхлипывания своих подчиненных, внутренне соглашаясь с их доводами, но, в конце концов, им приказывали штрафную роту обеспечивать всем, чего не запрашивал бы ее командир. Они-то были прожженными тыловиками и все обо всем знали, поэтому спорить с капитаном или входить с ним в столкновение по поводу вооружения своей роты не считали нужным. По их мнению, для них было бы опасным иметь дело с командиром, который каким-то образом заставил изменить мнение самого командующего фронтом.

Несколько дольше времени, почти сутки, тянулся спор со штабом фронта по поводу транспортного обеспечения штрафной роты. Первоначально штаб категорически отказался обеспечивать штрафную роту каким-либо транспортом, ноги у бойцов роты имеются, вот пускай ими и пользуются при смене позиции. Затем штаб пошел на отступное и предложил командиру роты, так называемое заявочное обеспечение роты автотранспортом. Утром рота подала заявку на транспорт, вечером фронтовой транспортный батальон обеспечивает своим транспортом роту. Эта проблема была решена вмешательством генерала Собенникова, который вызвал к себе фронтового тыловика и попросил его выделить для роты необходимый автотранспорт. Роте была придана на постоянной основе отдельная механизированная колонна в сто грузовиков ЯГ-6 для перевозки бойцов и двенадцатью бронеавтомобилями БА-11 для взвода разведки ефрейтора Бове.

Рядовой взвода управления Морозов, в прошлом комбриг и полковник, посоветовал начальнику штаба сержанту Молокову на несколько грузовиков установить зенитный пулемет или лучше всего зенитную малокалиберную пушку, тогда каждый взвод роты получит защиту от воздушного нападения. Немцы же, как известно, в те времена имели господство в воздухе. Сержант тут же переговорил с капитаном Любимовым, не забыв упомянуть о том, что рядовой Морозов в своем прошлом начинал карьеру в армии командиром зенитной батареи. Вскоре в кузовах шести грузовиках ЯГ-6 были установлены малокалиберные 37-миллиметровые зенитные пушки 61-К, с этого момента врагу было небезопасно атаковать на марше колонну штрафной роты, эти зенитные пушки открывали плотный зенитный огонь. Командиром взвода артиллеристов стал рядовой Морозов.

Оставшиеся два дня до выступления роты в город Холм бойцы роты осваивали новое вооружение, все это время они провели за городом на полигоне, пристреливая винтовки и пулеметы, обучаясь стрельбе из миномета и зенитной пушки. Капитан Любимов считал, что каждый боец штрафной роты обладает способностями и талантом, чтобы заменить погибшего товарища в бою, лечь за станковый пулемет и вести огонь из зенитки по воздушной цели.