Бронеавтомобиль остановился на пустынном шоссе и Артур Любимов послал по два парня влево и вправо по шоссе, строго-настрого наказав им быть осторожными, в бой ни с кем не вступать. Главное, он потребовал, чтобы парни выяснили, хотя бы приблизительно, где находится линия фронта. Пока разведчиков не было, Артур вместе с Алексеем попытался мысленно просканировать близлежащую местность, но на этот раз у них ничего не получилось. Так как в мешанине святящих точек носителей разума было невозможно разобраться, кто из них советские люди, а кто немцы. Вскоре вернулась группа Павла, который браво доложил, что они прошли почти километр по шоссе, но так никого и не встретили, но чуть левее была слышна громкая перестрелка из винтовок.

Вторая группа принесла чуть больше информации.

Разведчикам показалось, что они видели батарею из четырех орудий, передки которых были запряжены лошадьми. Эта батарея перемахнула шоссе и скрылась в лесном массиве, вскоре из этого массива послушалась артиллерийская стрельба по направлению к Смоленску. Таким образом, можно было бы прийти к выводу, что линии фронта, как таковой, в этом месте пока не существовало. Артур Любимов отдал приказ, механику-водителю и двум бойцам занять места в бронеавтомобиле и быть готовыми вступить в бой в любую секунду. А сам вместе с Павлом и его другом Игорем, одетым в мундир простого эсэсовского стрелка, стал осторожно пробираться вперед по Витебскому шоссе. Время от времени посылая мысленную команду Алексею Карпухину, сменить позицию и подъезжать к ним.

В течение часа, благодаря этой простейшей тактике передвижения стрелкового подразделения по территории, занятой противником, им удалось-таки достичь Гнездова. Артур Любимов собственными глазами наблюдал за тем, как небольшая колонна ЗИС-5, которая имела кузова, укрытые брезентовым тентом, стремительно вынырнула откуда-то справа и, выскочив на Витебское шоссе, лихо помчалась в сторону автомагистрали Смоленск — Москва.

С Витебского шоссе к Гнездову вели две дороги, одна, по которой примчались ЗИСы-5 и вторая, поворот на которую находился чуть дальше этого поворота. Причем вторая дорога вела именно к большому полю, которое было единственным местом в Гнездово, на которое могли приземляться немецкие планеры с парашютистами десантниками. Им требовалось именно это поле, а не те два здания пансионата, в которых расположился штаб и ставка Западного фронта. Не задерживаясь ни на секунду бронеавтомобиль "Пума" миновал поворот к ставке, ему оставалось всего пара метров до нужного поворота, когда Артур услышал шум, быстро приближающейся автоколонны по Витебскому шоссе со стороны магистрали Москва — Смоленск.

Повернуть они явно не успевали, но, слава богу, что именно в это мгновение Артур поддерживал мысленный разговор с Алексеем. Тот мгновенно усек возникшую ситуацию и, не раздумывая, завалил бронеавтомобиль с шоссе прямо в отводную канаву и тут же выключил зажигание. Едва Артур, Павел и Игорь успели укрыться в ельничке, как на дороге показалась колонна из пяти легковых машин "Паккард" и пары ЗИСов-5 охраны.

— Сам Сталин?!

Успел только выдохнуть роттенфюрер СС Пашка, страшно округлив свои глаза навыкате, но Артур Любимов только отрицательно покачал головой, Сталин в этом измерении не очень-то часто выезжал на фронты Великой отечественной войны. Вероятнее всего это был маршал Тимошенко с охраной или кто-то из его заместителей. Но в данный момент его сильно обеспокоил тот факт, что эта колонна спокойно пролетела мимо, якобы, поврежденного немецкого бронеавтомобиля, но ни один офицер НКВД не остановил своей машины или грузовик охраны и не проверил обстоятельства того, действительно ли этот немецкий бронеавтомобиль поврежден и каким образом он сюда попал.

Как только колонна скрылась за поворотом, с первой же попытки Алексей Карпухин свою "Пуму" вытащил из придорожной канавы, а затем совершил поворот на вторую дорогу.

Солнце заходило, когда сержанты Любимов и Карпухин разбили это поле на различные сектора обстрела из орудий и пулеметов бронеавтомобиля sd.kfz.234.2 "Пума". Они вместе с парнями прошли по всему полю, рассказывая и на примерах показывая им, как и куда будут приземляться немецкие планера "Gotha 242". Артур детально говорил о том, как при приземлении будут действовать немецкие парашютисты, и что должны в том или ином случаях должны делать его красноармейцы. Получился интереснейший урок, в течение которого молодые парни внимательно выслушивали умудренных опытом своих товарищей.

В заключение урока Игорь поинтересовался, может ли он перед боем переоденется в красноармейскую форму. Сержант Карпухин недолго подумал, а затем отрицательно покачал своей начинающей седеть головой. И тогда все четыре молодых парня поняли, что это их последний бой. Шесть солдат, как бы они не были обучены и как бы они не были хорошо вооружены, не могут противостоять двум ротам немецких парашютистов. Их задача состоит в том, чтобы своей внезапностью нанести, как можно большие потери немецким парашютистам, а также вовремя поднять по тревоге энкэвэдэвскую охрану штаба Западного фронта.

Утро 2-го июля 1942 года выдалось спокойным, солнечным и очень теплым днем. Маленький жаворонок поднялся в небо ни свет, ни заря и сейчас летал и кувыркался над головой советского сержанта Артура Любимова, который лежал на земле головой на кочке и лицом в небо, наблюдая за выкрутасами в небе этого небесного чуда. Маленькая птичка то носилась кругами, то падала к земле, то стремительно взмывала ввысь в небо, своей утренней песней приветствуя наступающий день в его жизни. А рядом с Артуром Любимовым на земле лежал еще один русский сержант Алексей Карпухин, который, прикрыв глаза, вслушивался в утреннюю песню этой замечательной русской птицы.

А может быть, они все-таки не прилетят? — Вдруг спросил Алексей Карпухин, прислушиваясь к неожиданно появившемуся в это утро какому-то странному писку комаров.

Но это, разумеется, был не комариный писк, вдруг осознал Артур Любимов!

Но Алексей Карпухин все прислушивался и прислушивался к этому звуку, а затем тяжело поднялся на ноги и побрел к своему, ставшему почти родным бронеавтомобилю sd.kfz.234.2 "Пума". Вслед за ним поднялись два молодых оболтуса, которые не прислушивались ни к комариному писку, ни наблюдали за полетом жаворонка в небесах, а просто кемарили под утро после тяжелой ночи. Они бодрым шагом шли вслед за бывалым сержантом и, если судить по их лицам, то им сейчас все было нипочем.

Эти оболтусы были чуть-чуть моложе своего командира, но они еще по-настоящему не воевали и, может быть, поэтому сейчас им было не так страшно умереть в этом бою в эти свои совсем молодые годы.

А комариный звук теперь напоминал звук летящего шмеля. Жаворонок же прекратил свое утреннее пение и куда-то пропал.

Артур приподнялся на локтях и, прищурив глаза от яркого солнца, наблюдал за тем, с какой неохотой и нежеланием его лучший друг Алешка залазил на место механика-водителя бронеавтомобиля. А Пашка уже сидел на командирском сиденье башенки и, пооткрывав ее боковые амбразуры, чтобы его и его друга обдувал хотя бы слабый ветерок в те моменты, когда он будет стрелять из пушки бронеавтомобиля.

Увидев, что Артур Любимов за ним пристально наблюдает, Пашка поднял вверх руку и через горловину верхнего люка успокаивающе помахал ему в ответ своей рукой. Алексей Карпухин запустил двигатель, но сейчас даже этот новый звук заработавшего двигателя "Пумы" уже не мог заглушить звука работы двигателей многих Юнкерсов-52, которые с какой-то туповатой грацией проплывали над полем. Они заходили в разворот для того, чтобы отцепить буксировочные канаты и позволить средним планерам "Gotha 242" совершить самостоятельную посадку на это поле.

Тогда Алексей Любимов в свою очередь поднялся на ноги и в несколько скачков добрался до своего окопчика, который ночью вырыл в том месте, где по его предположению должен был приземлиться планер с офицером, который должен был командовать этой операцией. На бруствере окопчика уже лежала готовая к бою автоматическая винтовка Штанге FG-42, которой он прозанимался практически всю ночь напролет, доводя ее до ума. И в этот момент произошло событие, которое в памяти Артура Любимова будет храниться до самого последнего дня его жизни. В небе над ними начало происходить расцепление самолетов и планеров, один за другим на землю валились буксирные канаты.