Сержанты тут же мысленно договорились о том, что в обязательном порядке экспроприируют автотранспорт этих летчиков фельдфебелей и планшет с картой, которую один из фельдфебелей небрежно зашвырнул в мотоциклетную коляску.

В этот момент второй немецкий летчик, видимо, все-таки допустил какое-то неприличное действие по отношению к польской паненке, она ответила ему отличной пощечиной. Тут, по всей очевидности, взыграла-таки шляхетская гордость, которая не позволила гордой польской женщине лечь под немецкого мужчину по первой же его просьбе. Вот этой самой пощечиной женщина попросила своего партнера умерить пыл, подождать и со временем он станет распорядителем всего ее женского богатства. Но, как говорится, после пары стаканов первача взыграла кровь теперь уже у арийского завоевателя, молодой летчик фельдфебель выхватил из поясной кобуры парабеллум и, наставив его на несчастную польскую паненку, грозно потребовал, чтобы она тут же и моментально раздевалась бы догола.

При этом следует сказать, что этот пьяный молокосос с парабеллумом не шутил. Это начинала понимать и сама жертва, слезы от обиды ручьем катились по шелковистой коже щек. Дрожащими руками, паненка расстегнула первую пуговку у горла платья, вторую… и неверующими очами наблюдала за тем, как за спиной ее будущего любовника появилась мужская тень. Мелькнула сталь ножа. Немецкий летчик захрипел, схватился руками за горло, которое в этот момент рассекла глубокая, кровавая борозда и безжизненно свалился на лесную траву. Так и не состоявшаяся жертва продолжала наблюдать за конвульсиями арийского завоевателя, а рядом всего в одном шаге от паненки повторилась еще одна трагедия — от ножа Артура умер первый фельдфебель, так страстно целовавший польскую красавицу.

Да и эта польская красавица повела себя совершенно другим образом, с дикими визгом и воплями она набросилась на сержанта Любимова, пытаясь ногтями расцарапать его лицо. Чтобы не позволить дикой кошке пометить свое лицо, Артуру пришлось ударом рукоятки ножа отправить в нокаут эту польскую красотку. Затем сержанты быстро осмотрели место пикника, забрали у убитых немецких летчиков парабеллумы. Затем они взяли с собой нетронутые деревенские продукты, сели на мотоцикл и были таковы. Уже покидая поляну, в зеркальце заднего обзора, установленного на руле мотоцикла, Артур увидел красивую польскую паненку, ошеломленно и непонимающе смотревшую им вслед.

Километров через пятьдесят они остановились и, мысленным сканированием проверив наличие каких-либо опасностей в данной местности, принялись за изучение трофейной карты. Прежде всего, это была летная карта, и ее расшифровывать было не совсем привычно, как, скажем, простую топографическую карту. А главное, видимо, эти фельдфебели в немецкой авиации работали на подхвате, они возили небольшие грузы и военных персон по различным маршрутам. Три дня назад, к примеру, как раз накануне начала войны, они с каким-то майором фон Рунге летали в штаб 45-й стрелковой дивизии, который находился неподалеку от этих мест.

Артур и Алексей прямо-таки одновременно подумали о том, что, если они сумеют найти этот дивизионный штаб, то тогда смогут привязаться по местности. Что в свою очередь позволит им планировать свои переходы и маршруты. Тогда они смогут вернуться на территорию своей страны, а не мыкаться здесь по полякам. Но даже сейчас они пока же еще не могут определиться, где находятся. По непонятной им самим причине, Артур и Алексей избегали контактировать с поляками, чтобы выяснить место, где сейчас находились.

Вдали неожиданно показалась небольшая колонна немецких мотоциклистов. Парни увлеклись изучением карты и прозевали появление этих мотоциклистов, от которой теперь им удирать уже было поздно. Поэтому друзья решили притвориться связистами, занимающимися исправлениями полевых каналов связи. В этот момент Артур, якобы, занимался поиском неисправностей в каким-то ящичке, то заставляя его шипеть, а то говорить нечеловеческим и не немецким голосом. За его спиной сержант Алексей Карпухин рапортовал какому-то там лейтенанту Кроссу о выходе из строя канала связи "Дойчланд" и об их попытках оживить этот канал. Артур с деловым выражением лица повернулся к Алексею Карпухину и на чистейшем немецком языке ему сказал, что им следует добраться до штаба 45-й стрелковой дивизии, там найти нужные инструменты и только с этими инструментами обратно возвращаться на это же место для ремонта канала "Дойчланд".

Причем, его вступление в разговор произошел вовремя, прозвучало так весомо, что окружавшие их мотоциклисты и сам лейтенант с большим уважением посмотрели на этого молодого обер-ефрейтора связиста. Лейтенант тут же подсказал связистам, что если этой дорогой они проедут еще километров тридцать, то там будет дорожный перекресток. Поворот налево на этом перекрестке обязательно приведет их к особняку польского шляхтиче, в котором и расположился штаб 45-й стрелковой дивизии.

Поблагодарив парней мотоциклистов за сочувствие, поддержку и табачок, а лейтенанта за предоставленную информацию, Артур вскочил в коляску мотоцикла, а Алексей Карпухин выжал сцепление и они на небольшой скорости поехали по указанному маршруту. Теперь им спешить было совершенно некуда, они знали, где находятся и чем собираются заняться. Алексей мысленно суммировал их пожелания, вечерком обстреляем штаб, а до этого нужно пополниться топливом для мотоцикла, чтобы его хватило бы им добраться до самого Бреста.

Впереди показался упоминаемый лейтенантом перекресток, который был забит большими войсковыми колоннами. Но Алексей прорывался все дальше и дальше к этому перекрестку, ведя мотоцикл по самой обочине дороги, одним только этим нарушая идеальный немецкий порядок.

Заканчивался третий день войны.

Война на востоке все больше и больше требовала пушечного мяса, самолетов, бронетранспортеров и много других грузов. Дороги и интендантские части вермахта едва справлялись со снабжением фронтовых войск. Увидев ближайшего регулировщика, Алексей Карпухин остановил мотоцикл и, не выключая зажигания, между колес автомашин и тягачей пробрался к регулировщику и минуты три с ним о чем-то разговаривал. Затем он протянул регулировщику пачку папирос "Казбек", дружески хлопнул его по плечу и вернулся за руль мотоцикла.

Вскоре с дороги они свернули на какую-то аллейку и там солдата продавали арийский бензин гражданскому польскому населению за громаднейшие деньги из стоимости за литр. Из уважения к войскам связи эти торгаши им бензин продали вдвое дешевле. Никто из торгашей бензином даже не поинтересовались тем, а почему это военные связисты покупают бензин на свои же деньги?!

Оба сержанта, Артур Любимов и Алексей Карпухин, загнав свой мотоцикл в глубину небольшой лесополосы, прикрываясь густым кустарником, в бинокль рассматривали одинокое трехэтажное здание, как-то странно выросшее на большом косогоре среди пашен и полей польских крестьян. По всей вероятности этот особняк когда-то был домом-усадьбой какого-то там польского шляхтича, а сейчас в нем располагался штаб 45-й стрелковой дивизии вермахта. Этот польский шляхтич, видимо, любил простор полей и ненавидел леса, поэтому и возвел свой особняк на косогоре вдали от лесов и в трех километрах от Буга.

Последнее, что сержантов удерживало на этом берегу Буга, было желание несколько подсолить немцам, обстреляв их главный штаб этого сектора фронта, но то, что они сейчас видели, делало это желание практическим неисполнимым. Снайперские СВТ40 обоих сержантов были запрятаны в схроне, который сержанты специально для этих винтовок вырыли в лесу, на том берегу реки Буг. А с карабином и шмайсером не нанесешь противнику особо большого урона, если стрелять придется с этого места и с такого большого расстояния. К тому же вся местность вокруг этого особняка была забита патрульными немецкими солдатами. Патрули расхаживали пешком, ездили на мотоциклах, автомобилях и броневиках. Два-три выстрела из карабина и этот перелесок будет моментально окружен этими патрулями. Уже первые дни войны показали, что немцы умеют воевать, поэтому отловить двух сумасшедших стрелков для них будет делом техники.