Главный королевский повар Инноченцо Бонелло. Разумеется, его человек. Весёлый жуир, само добродушие. Конечно, ему проще всего подсыпать что-то под видом специй в еду. С него и Торизани не спускают глаз, но рука опытного повара обманет любое наблюдение. Сын Бонелло — на дипломатической службе в папской курии. Не ему ли адресовано письмо? Но зачем? Пока жив Франческо Мария — положение Бонелло прочно и устойчиво, и черта с два известно — не заменят ли в случае смерти герцога при дворе Фарнезе весь состав миссии? Зачем Бонелло идти на такой риск? Он как сыр в масле катается.

Кравчий Беноццо Торизани. Тоже его человек. Скаредный и прижимистый. Вечные склоки с сестрицей-потаскушкой. Под наблюдением. Но связей в курии нет. Нет близких друзей. Да и вообще никаких нет, если задуматься. Пойти на преступление? Нет, покачал головой д'Альвелла. Да и не вино, похоже, отравлено было.

Интендант Тиберию Комини. Из старой аристократии Урбино. Когда-то воротил от него нос, называл выскочкой, теперь — подобострастно кланяется. Всегда один, нелады со здоровьем. Поговаривали, что склонности у него… не из чистых. Но не пойман — не вор. К герцогскому столу не подходил, это подтвердил его шпион Альмереджи.

Главный церемониймейстер двора Ипполито ди Монтальдо. Старый вояка. Служил всегда честно. О недавнем скандале в его семействе д'Альвелла знал. Дьявол бы подрал племянничка Флавио! Ни одной юбки не пропускает, недавно в ризнице пойман был, где теребил свой детородный орган! Блудник чёртов. Как ещё выкарабкался из передряги, непонятно, спасибо умнику-Чуме. Но мог ли Монтальдо отравить герцога? Тристано покачал головой. Нет, в это он не верил. Яд — не оружие воина.

Сенешаль Антонио ди Фаттинанти. Старая аристократия. При этом практичен, как купчик. Землевладелец, богач. Весёлый и добродушный бражник, но знает меру. Мог ли он подсыпать отраву герцогу? Д'Альвелла поморщился. Нелепо. Зачем?

Референдарий Донато ди Сантуччи. Медленно, но верно становится пьянчугой. Блудит, но не в замке. Однако деньги водятся, вниманием герцога не обделён. А вот Гвидобальдо его не любит, зовёт занудой.

Хранитель печати Наталио Валерани. Тоже старая знать. При дворе и мать Наталио и его сынок Джулио, внук Глории. Кутежи Наталио заметно сократили семейное достояние, но смерть герцога его доходы не увеличит.

Постельничий Джезуальдо Белончини. Тоже знать, хоть по виду ничтожней любого плебея. Но человек денежный, хоть и дурак. Подкупить такого для убийства герцога? Д'Альвелла вздохнул. Зачем? Джезуальдо подсыпал бы ведро мышьяку Грандони, которого к супруге ревнует, но герцогу-то за что?

Казначей Дамиано Тронти, фаворит герцога. Убить Франческо Марию? Глупости. Все благополучие флорентинца держалось на Франческо Марии.

Шут Песте. Грациано ди Грандони. Смешно.

Ловчий Паоло Кастарелла. Последний из мужчин, кто был на обеде. К столу не подходил.

Женщины. Хранительница гардероба и драгоценностей герцогини Лавиния делла Ровере. Родственница герцога. К столу не подходила, сидела рядом с Джованной Монтальдо, женой главного церемониймейстера. Бьянка Белончини, жена постельничего. Д'Альвелла сомневался в её умении сосчитать до десяти. Отравить герцога? Смешно. Дианора ди Бертацци, жена лейб-медика, ходила по залу, у стола беседовала с Глорией Валерани, матерью Наталио. Но особа она порядочная, за неё ручается и Чума. Гаэтана ди Фаттинанти, сестра сенешаля, сидела у камина и не поднималась до той минуты, когда поднялся переполох из-за гибели борзой. Черубина Верджилези и Франческа Бартолини кокетничали с Альмереджи. Проходили у стола. Ну и что? Зачем им травить герцога? А больше никого не было. И никто не имел намерения отравить герцога. И все-таки борзая отравлена. Значит, один… или одна — оборотень.

В следующий понедельник синьор Пьетро Дальбено наконец завершил свой многодневный труд составления герцогу гороскопа, в коем было чётко прописано, что в Доме его тайных врагов — те, кого он сам считает друзьями, и их признаки — жадность к деньгам, любовь к интригам и привычка к шутовству. Однако преподнести этот гороскоп Дону Франческо Марии у астролога не получилось, ибо последний таинственно исчез из закрытой спальни звездочёта. Как это вышло — по звёздам не прочтёшь, видимо, Меркурий куда-то не туда отклонился, или ретроградный Марс напакостил. Дальбено разозлился до зубовного скрежета.

Герцог вызвал подеста и приказал найти пропажу. Он был обеспокоен: не является ли эта кража еще одним звеном заговора протиа него? Шут усомнился в этом и высмеял страхи своего господина, Портофино фыркнул и заявил, что все эта оккультная ересь — ложь от первого до последнего слова, Тристано же д'Альвелла обещал заняться грабежом астролога, правда, обмолвился, что сможет уделить внимание этому воровству только после поимки отравителя борзой. Герцог с этим не спорил, в итоге начальник тайной службы направил на расследование кражи своего лучшего шпиона — Ладзаро Альмереджи, который вора знал в лицо, ибо это лицо видел всякий раз, как заглядывал в зеркало. Ладзарино спёр гороскоп по поручению самого подеста, но выполнил это задание с редким старанием: Дальбено, появившись при дворе Урбино и не разобравшись, видимо, из-за ретроградного Меркурия в дворцовой иерархии, напророчил герцогу, что некий распутник задумал дурное против него и описал по звездам физиономию главного лесничего. Ладзаро чуть не потерял тогда доверие властителя и пообещал свести с клеветником счеты.

Исходя из этих обстоятельств многим в замке было понятно, что гороскоп не найдётся. Но лучше всех это понимал шут Песте, который и известил Тристано д'Альвеллу о происках наглого звездочёта, а после, когда казначей и подеста, ругаясь на чем свет стоит, изучили украденный Ладзарино гороскоп, собственноручно сжёг его в камине. При этом шут не спускал глаз с клеветника, надеясь найти повод поквитаться с негодяем, и днём во вторник кривляке нежданно-негаданно улыбнулась капризная Фортуна. Знать, Юпитер в его гороскопе вошёл Дом удачи или Сатурн был в изгнании. Как бы то ни было, сложившаяся в этот день редчайшая конфигурация небесных светил привела к тому, что бесстыжий гаер внезапно заметил ненавистного Дальбено, направляющегося к молельне герцогини, где её выхода ожидали несколько фрейлин. Вскоре шут увидел, как от них отделилась донна Франческа Бартолини и, обмахиваясь веером, устремилась в сад. Туда же, якобы случайно, направил шаги и астролог. Чума мышью шмыгнул за дерево, осторожно подкрался поближе и тут узнал, что звезды, оказывается, предрекли союз сердец синьора Дальбено и донны Франчески, причём самым удачным началом этого союза, согласно констелляции ночных светил и транзитов Венеры, была ночь на пятницу, двадцать четвёртое мая. Не менее удачным обстоятельством был и ожидаемый в этот день приезд гостей из Мантуи, ибо герцог Федерико обещал союзнику и родичу проездом в Рим заехать на несколько дней в Урбино — кто же в такой суматохе что заметит? Чума тоже согласно покивал головой. Если такова констелляция небесных светил — что же тут возразишь-то? Против звёзд не попрёшь.

…Последующие два дня ничего не прояснили — ни для Ладзаро Альмереджи, ловящего похитителя герцогского гороскопа, ни для Тристано д'Альвеллы, занятого поисками негодяя-отравителя, ни для Портофино, перевернувшего город в поисках изготовителя ядов, ни для Песте, пытавшегося разгадать Альдобрандо Даноли.

Тот почти не выходил из комнаты, разве что в домовую церковь. Чума приглядывался к графу, приглашал к себе, часто беседовал и играл с ним в шахматы, щедро угощал — и никуда не продвинулся. Шут даже спросил Портофино, что он думает о графе Даноли? Лелио пожал плечами и проронил, что такие глаза он часто видел в монастырские времена. Этот человек потерял всё, кроме Бога. Песте пожал плечами. Это он знал и со слов самого Даноли.