Император пребывал в полной растерянности. Он никогда не доверял герцогу Савойскому, но и не ожидал от него прямого бунта. Самое страшное в этом, что способов противостоять начальнику тайной полиции совершенно не было. Граф Фоскье и гвардия были самолично отосланы им к наследнику. Верный Анри Рабле, если верить словам герцога, уже арестован. Ближайшие советники вне досягаемости. Верховный маг же предпочтёт держаться в стороне, не вмешиваясь. И что самое обидное, Император сам загнал себя в безвыходную ситуацию.

— Что же ты молчишь, старик? Или надеешься ещё спастись? — с иронией спросил герцог Савойский, пытливо вглядываясь в лицо правителя. — В утешение могу сказать, что твоё погребение пройдёт со всеми возможными почестями. Я лично прослежу за этим.

— Ты рано радуешься, герцог. Пусть предательство у тебя в крови, и я умру, но ты не успеешь насладиться плодами победы, — наконец, вымолвил Император. — По всем законам мне наследует мой сын, Виллем. Пусть он не достаточно умён, чтобы править, но он достаточно молод, чтобы пережить тебя.

— Завтра, мой глупый-глупый Император, в крайнем случае послезавтра, твой сын будет мёртв. Защита, которую дают магические клятвы верности, не распространяется на наследника, и ничто не в состоянии помешать неизбежному. Ты отправил ему в охрану графа Фоскье с отрядом гвардейцев, сам не понимая того, чтоб приближаешь гибель сына. Половина из этих «доблестных» воинов с радостью продали жизнь наследника за презренный металл и обещания титула. В первую же ночь, как отряд достигнет замка Орсхоф, принц Виллем будет убит. Думаю, ты даже протянешь достаточно, чтобы поприсутствовать на его погребении. Это будет мой прощальный подарок, — сказав это, герцог залился громким, вызывающим оторопь смехом.

Император был раздавлен и смят столь откровенным признанием. А ведь он сам обрёк сына на гибель, доверившись выбору графа Фоскье и не потрудившись проверить людей, которых тот отобрал.

— Эраст Нортрем, будь ты проклят перед Богами и людьми за предательство, которое совершаешь, — еле слышно вымолвил Император. Перед открывшейся перспективой катастрофы силы совершенно оставили старого правителя. — Пусть я умру, но Боги не допустят, чтоб ты занял трон моих предков.

— Ха-ха-ха, ты уже ничего не сможешь изменить, старик! Ты слишком зажился на этом свете. Ну да это не на долго.

С этими словами герцог поднялся со своего кресла и, ещё раз презрительно окинув сгорбленную фигуру правителя, двинулся на выход. Годрик молча последовал за ним, внутренне пребывая в шоке от открывшейся картины. То, как его отец разговаривал с Императором, не укладывалось в голове. А ведь выходов у старого правителя теперь действительно нет.

— Да и ещё, старик, — бросил герцог Савойский у самого выхода, — не пытайся покинуть пределов этого сада, мои люди всё равно никуда тебе не выпустят, да и не впустят никого постороннего сюда. Еду тебе будет приносить, всё-таки ты ещё мой Император.

Император остался один, с горечью осознавая полный провал всех своих планов. Ещё с утра он радовался своим победам, рисуя радужные планы ближайших свершений, но пришёл герцог Савойский и лёгким движением руки спутал все карты. Теперь, оценивая все свои действия, старый правитель видел множество ошибок, которые совершил, ослеплённый гордыней. Вот только исправить что-то было уже невозможно. Ах, если бы можно было послать гонца к графу Фоскье… Он ведь даже не может отправить магического вестника, слишком уж стал стар и слаб.

Глаза Императора устало закрылись, так что он даже не заметил, как прямо из воздуха посреди беседки появился человек. Он медленно опустился в тоже кресло, где ранее сидел герцог Савойский и слегка кашлянул, желая привлечь к себе внимание.

Правитель моментально уставился на столь внезапного гостя, не веря своей удаче.

— Как ты попал сюда, Эрафиус? — удивлённо рассматривая Верховного Мага, спросил Император.

— Пришлось воспользоваться магией. Порой бывает весьма полезно, что меня никто не воспринимает всерьёз. Хотелось поговорить с тобой в последний раз, Андреас, — раздался в ответ тихий голос мага.

— Ты в курсе того, что тут только что произошло?

— Да, я слышал каждое слово, — утвердительно кивнул маг. — Чего-то подобного я и ожидал от герцога Савойского. А вот ты меня разочаровал, столько глупостей совершить. А ведь раньше ты славился своим мастерством в ведении интриг.

— Оставь свои нотации для других, маг! Лучше скажи, ты поможешь мне?

— Нет, я не стану вмешиваться. Пусть всё идёт своим чередом. Да и тебе советую смириться. Думай не о себе, а о Империи.

— Я и думаю о ней, старик, — презрительно бросил правитель, всё больше раздражаясь. — Неужели ты считаешь, что Савойский будет лучшим Императором, чем я?

— Нет, я так не считаю. Хотя знать это могу только Боги. Я ведь советовал тебе договариваться с молодым герцогом Валенским. Эрик Хомоф мог бы стать достойным наследником, но твоя безрассудная вера в собственную непогрешимость положила крест на этой возможности. Ты никогда не умел слушать чужие советы, Андреас.

— Хомоф жив или мёртв? — быстро спросил Император.

— Жив. Моих знаний вполне хватает, чтобы понять то, что произошло в замке Валентайн. Недаром я столько лет провёл в тамошней библиотеке, — тихо, как будто нараспев проговорил маг. — Ксонофилиус, конечно, маг опытный, да и сил ему не занимать, но в этих областях не силён. Герцог Валенский жив, но тебе будет мало пользы от этого. Он навсегда покинул этот мир и вряд ли когда-то захочет вернуться.

— Где он?

— Он ушёл порталом в один из других миров. Одни Боги ведают, какой именно. Для нашего мира его более не существует. Так что герцог Савойский прав, с твоей смертью и смертью принца Виллема магические клятвы признают его новым Императором.

— Но я пока ещё жив! — упрямо заявил Император.

— Смирись, Андреас. У тебя всё равно ничего не выйдет. Через несколько дней ты впадёшь в беспамятство, а после умрёшь. Никакие мои снадобья не в силах помешать этому. Принц же Виллем, если верить герцогу, умрет сегодня или завтра. И я склонен верить ему в этом. Даже я не вижу возможности что-нибудь тут изменить.

— Ты мог бы спасти наследника…

— Я не стану вмешиваться, — не терпящим возражений тоном ответил маг.

Император не стал спорить и уговаривать мага, понимая всю бесполезность этого. Он глубоко задумался, пытаясь оценить ситуацию и найти выход.

Минута тянулась за минутой. Молчание затягивалось, но маг продолжал ожидать, понимая, что Императору нужно принять какое-то решение.

Прошло не меньше получаса, прежде чем правитель вновь заговорил.

— Можешь ты хотя бы исполнить несколько моих последних просьб?

— Смотря в чём они будут состоять. Если это не настроит герцога Савойского против меня, я выполню всё, что только попросишь.

— Во-первых, сделай мне зелье из цветов багульника на печени вепря, убитого в полнолуние. Думаю, ты знаешь, о чём именно я говорю.

Маг удивлённо уставился на Императора, после чего неуверенно кивнул.

— Я выполню эту твою просьбу, хотя и не понимаю, чем оно тебе поможет. Это зелье вернёт тебе силы на несколько часов, старость отступит, но оно же и сожрёт оставшиеся дни твой жизни. Могу предположить, что вместо трёх дней ты станешь недееспособен через несколько часов после окончания срока действия зелья. Зачем тебе это?

— Я понимаю это, маг! Просто выполни мою просьбу, — уверенно заявил Император. Было видно, что он решился на какой-то важный шаг. Вот только какой?

— Это единственная просьба?

— Есть ещё одна. Мне нужен магический вестник, чтобы послать его графу Фоскье.

— Нет, в этом я не смогу тебе помочь. Вестника легко можно отследить, и тогда под удар попаду я сам. Если у тебя есть доверенный человек, я мог бы передать ему что-то на словах, но не более того.

— Ты смеёшься, маг? Рабле арестован, а положиться на кого-либо ещё я не могу. Любой может оказаться шпионом герцога Савойского.