— Да, — только и смог прошептать Алексис.
— Слушай дальше, — продолжил Тонг. — Я остановился в трактире «Гордость Империи» в Валенсе; несмотря на громкое название это просто старый, полуразвалившийся клоповник, где местное население напивается по вечерам и праздникам, да останавливаются проезжие купцы, торгующие с вековечным Лесом. Ближе к ночи в трактире соберётся народ, и я попытаюсь собрать все слухи и сплетни о происходящем в округе. Трактирщика я уже расспросил, но он крепкий орешек и сведениями не разбрасывается. С его слов, Монах редко выбирается в город, только когда того требуют срочные дела. Гостей не принимает — живёт отшельником. Слуг всех распустил, сославшись на то, что нечем платить. Хотя трактирщик считает — причина какая-то другая. Я думаю, Монаху нужно было просто избавиться от лишних глаз в замке. Он что-то затевает. Тем важнее будут твои наблюдения…
Тонг перевёл дух, ещё раз пристально приглядевшись к юноше. Под его тяжёлым взглядом Алексис вздрогнул и поспешно отвёл глаза.
— Это пока всё. Завтра утром найдёшь меня в городе и доложишь о своей вечерней встрече. Моя комната первая, если подниматься по внешней лестнице. В сам трактир не заходи, не нужно, чтобы тебя видели. Подмечай каждую мелочь. Монах должен полностью тебе доверять, а иначе, какой от тебя толк. Если не сегодня, то завтра ты должен оказаться в его постели, а иначе, птенчик, за твою жизнь не дадут и ломаного гроша. Теперь приведи себя в порядок и иди к Монаху. И чтобы завтра без опозданий, ещё раз заставишь меня ждать — останешься с одним глазом.
Тонг резко развернулся — звякнули шпоры, шпага стукнулась о решётку, издавая противный скрежет. Алексис смотрел в спину удаляющемуся мужчине и думал о том, как же этот разговор перевернул всё в его жизни. Он считал себя важной фигурой, а оказался простой пешкой в игре герцога Савойского. Да и жизнь его теперь висела на волоске. Если не сейчас, то по выполнении поручения, его устранят. Сможет ли Эрик Хомоф защитить его, если втереться к нему в доверие? Наверное, да. Только вот, сколько проживёт сам Монах? Судя по тому, что понял Алексис, герцога Валенского заманивают в столицу, чтобы там устранить. И стоит за этим герцог Савойский. Игры больших лордов, а он только пешка. От собственного бессилия хотелось плакать.
— Соберись тряпка, — попытался он успокоить себя и отогнать подступающие слёзы. — Пускай они считают тебя глупцом, способным только раздвигать ноги. Докажи обратное — перехитри их. Добейся, чтобы тебя уважали.
«Или умри», — в ответ подсказало подсознание.
Слегка пошатываясь, Алексис пересёк двор и поднялся в свою комнату. Он безвольно упал на кровать, зарывшись лицом в подушку, и заплакал. Сейчас, когда его никто не видел, он мог позволить себе, дать волю слабости. Минут через десять, к нему вернулось самообладание, и виконт окончательно успокоился. Теперь нужно было привести себя в порядок и всё обдумать. Слишком уж многое с этого момента стояло на кону. И главное, теперь каждый неосторожный шаг мог стоить ему жизни.
========== Глава 4. Трактир «Гордость Империи» ==========
В нескольких часах пешего пути от замка Валентайн стоял город Валенс, которому герцогство было обязано своим названием. Возник он в незапамятные времена как важный торговый пост на пути торговли между эльфийскими землями и столицей Империи. Именно здесь, на самой границе двух государств, совершалось большинство сделок. Из столицы купцы везли зерно и изделия из металлов, получая взамен лёгкие фруктовые вина, так ценимые знатью за тонкость вкуса, и узорчатые ткани дивных расцветок.
Своего расцвета город достиг после присоединения эльфийских земель к Империи и последующего всплеска торговли. Ежегодная Валенская ярмарка славилась на всю страну, собирая люд из самых отдалённых краёв. В городе появилось первое каменное строение — величественный Храм всех Богов, отделанный белым мрамором и изумительной резьбой. На большой площади перед Храмом ни днём, ни ночью не замирала торговля. Центром этой торговли был трактир «Гордость Империи», где за кружкой медовухи совершались самые крупные сделки.
Шли века, эльфы, став подданными Империи, постепенно утрачивали желание жить: всё больше замыкались в родовых общинах и всё реже появлялись за пределами Леса. Торговля постепенно умирала, а вместе с ней приходил в упадок и Валенс. Храм так и остался единственным каменным строением города; площадь опустела, а из нескольких десятков тысяч жителей, осталось едва ли две-три тысячи, которые в основном занимались сельским хозяйством, да сопутствующими ремёслами. Земли вокруг были плодородны и обильны, давая два урожая в год, но унылая сельская жизнь не могла удержать в городе людей, которые жаждали славы и денег. Если раньше, когда через Валенс шла интенсивная торговля с Лесом, они чувствовали себя в центре жизни, то теперь оказались на задворках Империи. Когда Эрик Хомоф вернулся в замок на постоянное жительство, в городе радовались, надеясь, что с возвращением сюзерена начнётся новая жизнь. Но лучше не стало. Герцог замкнулся в гордом одиночестве за каменными стенами родового замка, по слухам целыми днями предаваясь молитвам, и только изредка появлялся в городе.
Трактир же по-прежнему стоял в самом центре, хотя и сменил несколько десятков владельцев. Три раза он сгорал дотла, но каждый раз отстраивался заново в первозданном виде. Теперь он и стал истинным центром города, вместо обветшавшего Храма. Здесь по вечерам собирались самые влиятельные жители, чтобы за кружечкой обсудить доходящие из столицы новости или просто поиграть в карты и кости.
Владельцем трактира был бывший сержант имперской армии Гаррет, накопивший в своё время деньжат, да и прикупивший выгодное, по его мнению, дельце. Это был широкоплечий, седой мужчина лет шестидесяти с большими усами и не менее большим животом, который нисколько не мешал ему при случае выбросить вон перепившего посетителя или утихомирить небольшую драку. Семьи он так и не завёл, зато подобрал девочку сиротку Лони, которая заменила ему дочь и теперь прислуживала в трактире, разнося выпивку и еду, да убирая комнаты. Дела Гаррета шли не то, чтобы совсем отлично, но на жизнь хватало, а о большем старый вояка и не мечтал.
Сегодняшний день для Гаррета не задался с самого утра. Вначале Лони разбила две кружки с медовухой, которые несла посетителям. Вот ведь неумеха — не может одной рукой нести четыре кружки за раз. Потом подгорело мясо, за которым трактирщик уже сам не уследил. Ну и в довершении появился новый постоялец — суровый мужчина со шрамом на пол лица. И хотя гостям Гаррет был всегда рад, но тут его прямо подмывало выставить незнакомца за дверь. А уж когда оказалось, что этот человек путешествует по делам герцога Савойского, начальника тайной полиции Империи, вызывающей ужас у простых обывателей, оставалось только тихо ругаться и молиться о том, чтобы этот день побыстрей закончился. Но не тут то было. Новый постоялец, назвавшийся мэтром Николя Тонгом, ещё и форменный допрос устроил, интересуясь образом жизни герцога Валенского. Хотя тут Гаррет ничего ценного сообщить не мог. Облегчённо вздохнуть удалось только после обеда, когда новый постоялец куда-то спешно ушёл. Уже не вспоминались разбитые кружки и подгоревшее мясо. Интуиция, ни разу не подводившая Гаррета за годы службы в армии и десятки раз спасавшая ему жизнь, говорила, что сегодня вечером произойдёт что-то нехорошее.
— Главное, чтобы с Лони всё было хорошо, — пробормотал трактирщик в полголоса, покосившись на протирающую столы девочку. — Сам я и не такое переживу.
*
Мэтр Тонг, покинув трактир, чтобы отправиться на встречу с Алексисом Обрэ, даже не заметил, что за ним пристально следят. Он быстро оседлал лошадь и неспешно двинулся в направлении замка Валентайн. Этот незримый наблюдатель, проводив взглядом Тонга и убедившись в направлении его движения, легкой походкой отправился в сторону трактира. Это был совсем молодой юноша, одетый столь ярко, что непонятно было, как вообще он мог оставаться незамеченным. Длинные светло-русые волосы волнами спускались до плеч из-под небольшого шерстяного колпака красного цвета. Чёрный в красную полоску дублет прикрывал хрупкую фигуру. Завершали одеяние ярко-голубые шоссы и лёгкие сапожки, сделанные на эльфийский манер. Одежда была явно не новой и весьма потрёпанной, а покрывавший её слой пыли говорил о том, что юноша прибыл издалека. Такое странное одеяние объяснял всего один предмет — висящая за спиной юноши лютня. Не могло быть сомнения, что обозначенный юноша был бардом. Причём, судя по дорожной пыли на одежде, бардом странствующим. Это было тем более удивительно, что представители этой профессии редко заглядывали в Валенс, предпочитая города крупнее и богаче.
