— К кому же мне его пристроить? — задавал Эрик вопрос сам себе и не находил ответа. Брать с собой юношу он точно не собирался, но других вариантов совершенно не мог придумать. В одном герцог был точно уверен — появляться при дворе Алексису какое-то время точно не стоит. Герцог Савойский не из тех, кто прощает предательство.

Эрик закутался поплотнее в рясу. Становилось прохладно, а зажигать камин он не хотел, как будто это могло нарушить то хрупкое душевное спокойствие, которое установилось в его сознании. Сейчас его мысли текли ровно и размеренно, что в последние дни бывало довольно редко. Самое лучшее состояние для молитвы или медитации, вот только ни того ни другого делать совершенно не хотелось. А вот продолжить подготовку к ритуалу вполне можно было, всё равно заснуть в данных обстоятельствах он не смог бы.

Эрик легко поднялся из кресла и, подхватив свою сумку, двинулся через часовню во двор. Выйдя наружу, он непроизвольно прислушался к окружающему миру. Со стороны северной башни всё было тихо, да и вообще, казалось, весь мир уснул. Лишь звёзды в небе, как будто подмигивали ему, взирая на стоящего на перепутье герцога с немым укором. Однако ждать от них ответа на все невысказанные вопросы было совершенно бессмысленно.

Герцог тяжело вздохнул и двинулся к западной башне. Внешне, она была наиболее пострадавшей от времени, но зато в подвале находился прекрасный заклинательный покой, экранированный от окружающего мира мощными заклинаниями. Именно там Эрик планировал открыть портал, когда время его ухода настанет.

Магический огонёк осветил герцогу крутой спуск, ведущий в подвал. Истёртые от времени ступени лестницы покрывал толстый слой пыли. Зато в самом заклинательном покое царил абсолютный порядок и чистота. Наложенная магия защищала это помещение от посторонней грязи.

Эрик быстро зажёг факела, расположенные вдоль стен, и погасил свой огонёк. Лишнее магическое возмущение было здесь совершенно ни к чему.

Круглое помещение заполнилось светом, открывая мрачную картину. Темные до черноты стены как будто давили со всех сторон, низкий потолок с широким отверстием для дыма в центре ещё более усиливал это ощущение. Пол, состоящий из единой плиты белого мрамора, контрастно выделялся, рождая безумное сочетание чёрного и белого.

На секунду герцог зажмурился, стараясь унять неожиданное головокружение. Нехорошее предчувствие внезапно кольнуло в мозгу, к горлу подкатил комок. Он на минуту как будто остолбенел, не в силах пошевелиться, и только усилием железной воли заставил себя сосредоточиться и отбросить посторонние мысли. Сумка была прислонена к стене возле входа, а сам герцог, взяв необходимые инструменты, принялся вычерчивать на плите большую гексаграмму.

Постепенно медленная, кропотливая работа позволила успокоиться и вернуться в то состояние абсолютной отрешённости, которое так было сейчас необходимо. Время летело незаметно. Герцог замерял углы и прямоту линий, стараясь добиться идеальности от фигуры. Ведь любая ошибка могла обернуться катастрофой.

Когда начерченная гексаграмма была доведена до состояния, которое удовлетворило бы самого придирчивого из магов Совета, настала очередь рун. Эрик, сверившись с книгой о ритуале, принялся уверенно выводить знаки по углам. Всё-таки не зря в своё время отец заставлял его обучаться рунной магии, теперь движения его были чёткими и твёрдыми.

Когда и руны были начертаны, настала очередь серебряных чаш, расставляемых на пересечении линий гексаграммы. В каждую из них ложились свои ингредиенты: где-то это была смесь засохших трав, где-то наполненные магией камни, которые должны были выступать балансирами, где-то редкие, магические реагенты. В одной из чаш нашёл своё место и добытый с таким трудом рог мракориса.

Эрик носился от сумки до гексаграммы, размещая всё необходимое для ритуала. Лишь когда всё было выполнено в полном соответствии с описанием, он смог расслабиться и окинуть взором плод своих трудов. «Как же чётко, точно и красиво», — подумал герцог про себя, испытывая гордость за проделанную работу и любуясь ей. Оставалась одна единственная капля крови перворожденного, пролитая в центральной части гексаграммы, и магия придёт в движение. Портал будет открыт, а дальше только от силы и сосредоточенности мага будет зависеть, куда он выведет. Вот только пока это оставалось лишь мечтой.

Эрик встал в самом центре комнаты спиной к двери и принялся всматриваться в строгое пересечение линий. Он печально вздохнул, понимая, что добыть последний ингредиент будет ой как непросто. Барда он обидел и сколько бы теперь не извинялся, вряд ли они смогут впредь нормально общаться.

Герцог уже готовился отправиться назад в тишину своего пристанища в библиотеке, как произошло сразу несколько неожиданных событий.

Первым был отдалённый и внушающий трепет звон колоколов со стороны города. Сомнений быть не могло, это был боевой клич его рода, слышанный Эриком много раз, но всегда при обстоятельствах грозящий опасностью. Под эти звуки его предки многие века отправлялись в бой или сообщали об опасности. Сердце невольно громко стукнуло, вновь всплыло предчувствие чего-то нехорошего. Что же могло случиться в Валенсе посреди ночи? Герцог совершенно не представлял, но долг требовал немедленно разобраться в причинах ночной тревоги.

Эрик резко обернулся, готовый рвануть на выход, и тут произошло второе из неожиданных событий. Какая-то тень мелькнула сбоку, и не успел он опомниться, как почувствовал чьё-то тело, плотно прислонившееся со спины. Герцог открыл было рот, чтобы крикнуть, но не успел — шею сдавила тонкая, кожаная удавка. Вместо крика раздался хрип. Эрик схватился руками за удавку, пытаясь ослабить её и вдохнуть живительного воздуха.

— А вот трепыхаться не стоит, — раздался тихий шёпот прямо рядом с его ухом, — примите свою смерть достойно, Ваша Светлость.

Эрик попытался рвануться вперёд, но его шею держали так крепко, что, казалось, силы напавшего безграничны.

— Глупый герцог, ты сделал свой выбор. А я сделал свой, — продолжал шептать тот же, смутно знакомый голос, в котором теперь слышалась издёвка. — Наверное, было бы более справедливо позволить умереть тебе от руки этого мерзкого старика со шрамом, подосланного герцогом Савойским. Или дать тебе геройски погибнуть в битве с мракорисом, но тогда я ещё стоял перед выбором и надеялся на то, что наше знакомство это воля Богов. Теперь же ты умрёшь от моей руки.

Очередной хрип издал герцог, понимая, что из захвата ему не выбраться. Силы были явно не равны, хотя по ощущениям тот, кто находился сзади, был значительно ниже ростом. В голове начинало мутиться, и мелькала предательская мысль, что вот он — его конец. Звон городских колоколов звучал в ушах погребальным набатом.

— Я буду скучать без тебя, Эрик Хомоф, — вновь прошептал голос, — и сохраню подарок в память о тебе.

Глаза Эрика подёрнулись туманом, но всё-таки он смог рассмотреть тонкую, изящную руку нападавшего перед своим лицом. На безымянном пальце сверкало в свете факелов кольцо, которое ещё утром было его. «Выходит он удерживает меня одной рукой», — неожиданно проскользнуло в мозгу герцога. Угасающее сознание уцепилось за эту мысль. Из последних сил Эрик рванул корпусом и шеей вперёд, надеясь, что нападающий не удержит удавку. План провалился. Удавка не ослабла, а только ещё сильнее впилась в шею, вызвав очередной сдавленный хрип. Прямо перед лицом мелькнула рука с перстнем, и Эрик, сам не знаю почему, резко выкинув голову, зубами вцепился в один из пальцев.

— Ах, ты скотина, — звонко выкрикнул нападающий, не ослабляя захват. — Сдохни уже!

Эрик обессиленно разжал зубы, ощущая во рту солоноватый вкус крови. Рука с кольцом описала перед его взглядом полукруг, разбрызгивая в стороны капли рубиново-красной крови, и скрылась из вида.

— Прощай, любимый, и прости, — прозвучали последние слова на ухо. — Ничего личного. За твою жизнь слишком хорошо заплатили.

В них даже проскользнула какая-то дикая смесь сожаления, печали и торжества, но Эрик уже ничего не различал. Он видел лишь падающие капли крови и готовился умереть. Далёкие колокола проронили последний звук и стихли.