Прошло около часа. Эрик сидел в тишине и неотрывно смотрел на пламя свечи. Голова была пуста, отголоски мыслей и образов вяло проносились, не формируясь ни во что конкретное. Дыхание было ровным и спокойным. Эрик уже было задумался о том, чтобы пойти спать, как с улицы донесся хрип жеребца и лязг открывающейся решётки. Он уже было решил пойти посмотреть причину неожиданного шума, но не успел. Донесся удаляющийся топот копыт, а затем всё стихло. Похоже, юный гость замка только что покинул его.

— Странно, — пробормотал Эрик себе под нос, — куда это он на ночь глядя? Неужели испугался предстоящей охоты?

Некоторое время он вспоминал выражение лица гостя, его слова и жесты за ужином. Но так и не заметил ничего, что могло говорить о готовящемся отъезде. Немного поразмыслив, он решил, что это и к лучшему. Лишние глаза и уши в замке ему точно не нужны. С этими мыслями Эрик и отправился спать.

Однако безмятежно проспать до рассвета, ему было не суждено. Через несколько часов Эрик сквозь сон расслышал топот копыт и лязг поднимаемой решётки на воротах. «Гость вернулся», — подумал герцог, вновь проваливаясь в прерванный сон. Отчего-то эта мысль наполнила его сердце радостью.

========== Глава 6. Император ==========

Сумерки опустились на столицу Аквилонской империи город Лонс. Звон колоколов на главном соборе возвестил о том, что взошла первая звезда, и время поста на сегодня закончилось. Закрывались торговые лавки и ремесленные мастерские, улицы пустели, зато трактиры и кабаки ломились от посетителей. В последнее время город напоминал встревоженный улей, хотя, почему это происходило, вряд ли кто-нибудь мог внятно объяснить. Просто острое чувство приближающейся катастрофы не покидало горожан. Лонс наводнили странные люди, предрекающие эпидемии, мор, войны и чуть ли не скорый конец света. Говорили о том, что слишком долгие годы благоденствия развратили людей, и теперь Боги разгневаны. Шёпотом передавалось предсказание Ксонофилиуса о конце династии, которое вызывало новые приступы тревоги за своё будущее. Особо предприимчивые купцы украдкой уже скупали в свои запасы продовольствие, вывозя его на загородные склады. А в портовом квартале несколько раз вспыхивали стычки между стражниками и местной беднотой.

Тем не менее, Императорский дворец по-прежнему стоял в самом центре города, своим величием и холодной мощью демонстрируя незыблемость государства. Здесь никакого оживления не наблюдалось: полусонные слуги медленно передвигались по коридорам и переходам, занятые какими-то своими неведомыми делами; стражники в парадном облачении с алебардами в руках провожали их пустыми взглядами, совершенно не интересуясь происходящим вокруг. Жизнь как будто замерла во дворце в последние годы, пробуждаясь лишь во время больших праздников или других важных событий.

По мере приближения к личным покоям Императора замирали и последние звуки, зато росло напряжение. В тёмных углах можно было заметить притаившиеся тени тайных стражей, цепким взглядом отслеживающих любое передвижение и запоминающих любого входящего и выходящего из покоев Императора. Каждый день их подробный доклад ложился на стол лично герцогу Савойскому или его сыну, наследнику и заместителю в одном лице молодому графу Фомс.

Личные покои Императора составляли целое крыло дворцового комплекса с большой трапезной, полусотней спален, залов и кабинетов различного назначения, часовней и небольшим садом, в центре которого стояла белая, обвитая плющом беседка. В ней Император любил проводить вечернее время, в покое наслаждаясь свежим воздухом, журчанием ручья, протекающего рядом, и пением птиц. Этот вечер он тоже встречал в излюбленном месте.

Его Величество, Император Андреас Четвёртый был уже глубоким стариком: длинные седые волосы обрамляли худое, покрытое морщинами лицо; тонкие руки, унизанные перстнями, безвольно лежали на подлокотниках кресла; весь вид сгорбленной фигуры говорил о немощности и страдании. Только в глазах можно было разглядеть недюжинную силу и мудрость, которая позволила Императору сплотить под своей властью весь континент. Рядом с венценосным стариком на столике нетронутыми стояли бокал вина и чаша с фруктами. В последнее время он уже почти ничего не ел. За спиной покорно замер высокий, статный мужчина лет сорока, готовый выполнить малейшую прихоть Императора в любой момент. Это был личный секретарь правителя граф Анри Рабле, преданный ему до беспамятства.

— Анри, правда, сегодня замечательный вечер? — тихо заговорил Император, даже не обернувшись к своему собеседнику.

— Истинно так, Ваше Величество, — согласился тот, почтительно склонившись.

— Пожалуй, сегодня я чувствую себя немного лучше, — Император говорил отстранённо, как будто ни к кому не обращаясь, но в то же самое время уверенный, что секретарь его слушает.

— Осмелюсь доложить, что Его Светлость герцог Савойский просил об аудиенции, если состояние Вашего Величества позволит заниматься делами государства, — тут же отозвался Рабле.

— Да, дела государства… Боюсь в последнее время я уделяю им слишком мало внимания. А ведь сделать нужно ещё так много… — Император говорил медленно, практически неслышно, еле-еле шевеля губами, но каждое его слово ловилось преданным секретарём.

— Могу ли я чем-то помочь Вашему Величеству в этом?

— Да, я приму Савойского, а после Верховного Мага и графа Фоскье. Распорядись, что бы их известили о моём желании. И постарайся, чтобы при посещении моих покоев они не видели друг друга.

— Подготовить для приёма кабинет или тронный зал?

— Нет, приведи их сюда, в беседку, — отозвался Император, — здесь мне будет легче разговаривать, да и во дворце слишком много любопытных ушей.

— Сию минуту, Ваше Величество. Я отдам распоряжения, — сказал секретарь и поспешно покинул беседку, чтобы исполнить поручение правителя.

Император расслабился, веки безвольно опустились, скрыв усталые глаза. Казалось, он спит, однако на самом деле в голове лихорадочно прокручивались мысли и размышления о предстоящих встречах, рассматривались варианты поведения и возможные распоряжения. Мысли Императора то и дело обращались к далекому замку на границе вековечного Леса, где его посланник уже должен был предстать перед Монахом. Как поведёт себя Эрик, ознакомившись с посланием? Из всех придворных он единственный всегда оставался полной загадкой для Императора. И сейчас, от того удастся ли сломить и получить власть над этим человеком, зависело слишком многое. Хотя, если верить предсказанию Ксонофилиуса, то изменить уже что-либо слишком поздно. Тем не менее, Император был не из тех, кто легко сдаётся.

Со стороны дорожки, ведущей к беседке, послышались тихие шаги. Глаза Императора моментально открылись, и взгляд устремился на приближающихся мужчин. Впереди шёл Рабле, походка его была твердой, а шаг широким. Следом, едва поспевая, волочился низенький тучный мужчина лет сорока пяти с двойным подбородком и редкими седыми волосами. Маленькие глаза-бусинки лихорадочно двигались по сторонам, не останавливаясь ни на чём конкретном. Колет голубого цвета и алые трико с пуфами смотрелись на нём вызывающе. Вид его мог показаться комичным, если не знать, что за слащавой внешностью скрывается железная воля. Это был Эраст Нортрем, герцог Савойский, грозный начальник тайной полиции. Замыкал группу невысокий худой юноша лет двадцати, с длинными чёрными волосами до плеч, закрывающими половину лица. Нос с горбинкой и цепкий взгляд придавали ему вид опасного хищника. Одет он был строго по последней придворной моде: темный колет покрывала искусная вышивка серебром, трико были пошиты свободно, а сапоги на небольшом каблуке доходили почти до середины голени. Это был Годрик Нортрем, граф Фомс, единственный сын и наследник герцога Савойского.

Стоило мужчинам оказаться в беседке, как Рабле моментально занял положенное место за спинкой кресла Императора. Двое же его спутников склонились в почтительном поклоне, приветствуя своего правителя.

— Герцог, граф, рад вас видеть, — хриплый голос Императора раздался в тишине беседки. — Мне доложили, что Вы, Эраст, запрашивали аудиенцию. У меня тоже есть ряд вопросов к Вам. Присаживайтесь, разговор будет долгим.