– Полагаю, она всем им надоела до смерти.
– За это не ручаюсь, она… – Фрейя выразительным жестом у бедер дала понять, какова эта горничная Лилит.
– А, значит, у нее неплохая фигура?
– Да, мисс. Вам не обхватить.
Далия посмотрела на себя в зеркало и вздохнула.
– Мне всегда хотелось быть стройнее, чтобы можно было надевать самые модные вещи, а не драпироваться с головы до пят полотнищами ткани, скрывая то, что не хотелось бы выставлять напоказ.
– О, вы просто прекрасны, мисс! Каждый вам скажет.
– Ты так добра! Кстати, днем мне понадобится твоя помощь, чтобы переодеться к турниру по бадминтону. Мне предстоит играть против двоих.
Судя по количеству людей, упомянувших о ее предстоящей игре, зрителей будет довольно много. И это прекрасно, потому что если в чем Далия и была уверена, так это в своем умении играть в бадминтон.
Раздался стук в дверь. Фрейя пошла открывать. В распахнутую дверь мимо горничной в комнату стремительно проскользнул мопс.
Фрейя вскрикнула и кинулась за собакой, но та была проворнее, она уворачивалась от горничной и изо всех сил носилась по комнате. Наконец собака, высунув язык, буквально рухнула на ковер перед камином. Выражение морды у нее при этом было глупое.
– Ангус, да ты просто дурачище! – Фрейя гневно глянула на лакея. – О чем ты только думал, запуская собаку в комнату леди? И мне никогда ее не поймать, потому что она быстрее всех остальных, вместе взятых!
– Неужели? – Лакей усмехнулся. – Маленькая и проворная, прям как ты!
– Все твои шуточки! Но мне совсем не смешно! Особенно когда эта зверюга принимается жевать дамские туфли.
– О боже! – Далия огляделась по сторонам. – И такое бывает?
– Бывает. И не только это. – Горничная уставилась на лакея. – Ты зачем явился? Чтобы доставить неприятности или с каким поручением?
Услышав о своих обязанностях, Ангус вытянулся по струнке и протянул серебряный поднос с письмом.
– У меня письмо для мисс Балфур. И все, ждать ответа не велено.
Фрейя взяла письмо.
– Прекрасно, но пса забери с собой.
– Нет, мне надо еще кое-куда, но ненадолго. Я вернусь и заберу собаку, когда она немного успокоится. И, Фрейя, не гоняйся за ней, она только распаляется и ее потом труднее поймать.
– О! Кто бы говорил, Ангус Маклеллан! Я собственными глазами видела, как ты гоняешься за мопсами по газону перед замком.
– Только когда велит ее светлость. Без этого я шага за ними не сделаю, если они не хотят.
– Хватит врать-то… – Фрейя вдруг спохватилась и, бросив извиняющийся взгляд на Далию, расправила узкие плечи и повернулась к нахальному лакею.
– Об этом мы еще поговорим, – и присела в реверансе. – Спасибо, что принес письмо.
– Пожалуй…
Горничная захлопнула дверь прежде, чем он закончил фразу. Из коридора донесся его приглушенный голос, но Далия уже ничего не слышала – она сразу узнала характерный, с наклоном влево почерк Кирка.
– Простите, что хлопнула дверью, мисс, – виновато проговорила горничная. – Я не хотела, но этот бездельник… С тех пор как герцогиня просит его носить несчастного старого Рэндольфа вниз и вверх по лестнице, поскольку тот отказывается делать это сам…
– Прости, но почему именно Рэндольфа?
– О, Рэндольф самый старый из мопсов Роксборо, мисс. Он и в самом деле не молод, но очень живой. Макдугал считает все это хитростями, на самом деле, когда ее светлость этого не видит, Рэндольф может и забираться вверх по лестнице, и слезать вниз. А Ангус несет его по лестнице, как короля.
– Короля мопсов? Мужчины могут быть воистину невыносимы.
Письмо, словно драгоценность, приятной тяжестью лежало на ее ладони.
«Итак, он принял меры, чтобы организовать наше свидание наедине? И когда же и как ему удалось это устроить?» – спросила себя Далия.
Она ощутила, как по телу теплой волной пробежала дрожь. Зная, что на нее смотрит горничная, Далия бросила нераспечатанное письмо на туалетный столик и сказала:
– Я думаю надеть синие туфли.
– Да, мисс. Они очень идут к тому платью. Я принесу их из гардеробной.
– Спасибо.
Далия подождала, пока горничная выйдет, и только тогда принялась открывать конверт. Вчера, когда Кирк предложил попрактиковаться, чтобы усовершенствовать свои навыки и не опозориться снова, она согласилась, убежденная и его доводами, и его присутствием. Однако ночью после многочасового трезвого размышления она нашла в его плане слабые места, и, не в последнюю очередь, сочла его неприличным. Кроме того, продолжение их связи могло возыметь непредсказуемые последствия.
Ей и без того было трудно забыть их поцелуй. Его первые секунды превзошли все ее мечтания, потому она так страстно и отозвалась. А будь поцелуй Кирка исключительным от начала и до конца? Смогла бы она его забыть? Захотела бы?
Она взяла серебряный гребень и, подсунув его, как с письмом Далхаузи, под сургуч, сломала печать. Снова положив гребень на комод, развернула плотно сложенное послание.
Бумага была замечательная. У хозяина замка Фордайс всегда все только самое лучшее. Она улыбнулась и прочла:
«В библиотеке в 10:00. Не опаздывайте. Кирк»
Далия нахмурилась.
«Лаконично и деловито, ни слова любезности. Хуже того, он даже не просит, а просто уведомляет, как будто мне нечего по этому поводу возразить».
Как и следовало ожидать, письмо Кирка жутко разочаровало Далию.
Она еще раз мрачно поглядела на это послание. Почему из всех мужчин именно с ним она согласилась совершенствовать свое умение целоваться? Это было смешно. Она приехала к герцогине, чтобы найти любовь и романтику, то, к чему Кирк был явно неспособен и, более того, что вообще не желал понимать. Казалось, даже самая простая любезность была ему в тягость.
Любая разумная женщина избегала бы его и наверняка никогда бы не согласилась на его предложение. Однако Далию после вчерашнего вряд ли можно было считать разумной женщиной.
Ветер сорвал у нее с головы капор, и лорд Кирк тут же бросился его ловить… И она очутилась в его объятиях. Даже теперь, закрыв глаза, она чувствовала, как по телу мгновенно разливается тепло, и ощущала слабый запах одеколона, шедший от его пальто.
Конечно, сейчас, по прошествии времени, Далия понимала, что его жест был невольным, он обнял ее единственно для того, чтобы устоять на ногах. С не меньшим разочарованием она поняла, что за его предложением усовершенствовать умение целоваться – которое, прозвучи оно из уст другого мужчины, было бы воспринято ею как попытка заигрывания – стоял чистый рассудок. Собственно, он и не стал скрывать этого, открыто заявив, что ему не хочется вновь опозориться, поэтому и требуется практика.
Может, это и мило, что он остановил выбор на ней, однако вряд ли это служит бесспорным доказательством того, что он намерен за ней ухаживать.
Просьба Кирка как обычно основывалась на трезвом расчете, и теперь Далия от души пожалела, что согласилась. И, тем не менее, она все-таки согласилась.
Однако, возможно, ей не следовало бы судить себя уж слишком строго. Она была не в себе после того, как он ее обнял, на нее действовала особая магия темных глаз лорда Кирка и стиснувших ее в объятиях его сильных рук.
Что ж, разум к ней вернулся. И в десять часов она встретится с ним и объяснит, почему «совершенствование» навыков ее больше не интересует.
Она бросила письмо на комод, где оно заняло место рядом с куда более пространным и красноречивым посланием Далхаузи. Виконт просил ее почтить его своим присутствием, а не выражал – кстати, довольно бесцеремонно – уверенность в том, что оно ему гарантировано. Письмо Далхаузи значительно превосходило написанное Кирком во всех отношениях: и теплотой тона, и вежливостью просьбы, а также было очевидно, что на планирование развлечения для них обоих у виконта ушло гораздо больше времени – все это указывало на уважение к ней, полностью отсутствующее в резкой и требовательной записке Кирка.
Холодный влажный нос ткнулся в ее локоть.