– Я предложил бы своего рода договор о перемирии, чтобы можно было прийти к соглашению без пушечной пальбы.

– Совершенно верно, милорд. – Маккриди открыл жестянку, окунул в нее тряпку и стал начищать обувь. – А что бы вы предложили прекрасной враждебной нации ради того, чтобы добиться от нее капитуляции и пропуска ваших войск в ее владения?

Кирк минуту или две молчал, обдумывая ответ и сосредоточенно намыливая плечи. Наконец он кивнул.

– Пищу. Еду.

– Еду? – удивился Маккриди.

– Нечто такое, что она – другая нация, то есть, – любит, но чего у нее нет. К примеру, груши. Она обожает груши.

– О, герцогиня сама обожает груши, потому не бывает такого обеда в замке Флорс, на котором их бы не подавали.

– Черт. Значит, груши тут не годятся. – Но Кирк знал о Далии кое-что еще. – Я собирался подарить ей книги, купленные тобою в городе. Они ей понравятся, хотя их всего три.

– Для начала трех наверняка хватит.

– Нет-нет. Я хочу, чтобы она поняла, что мое отношение к осаде самое серьезное. Трех книг мало. Нам предстоит многомесячная война. А потому моя первая вылазка должна быть весомой.

Маккриди методично начищал носок ботинка.

– Из того немногого, совсем немногого, что мне известно о женщинах, – им страшно нравится, когда ради них кто-то способен постараться.

– Постараться?

– Да. Возможно, вам следовало бы присовокупить к этим книгам нечто еще. Ценное, свидетельствующее о вашем отношении к ней. Женщины любят, когда ради них мы прикладываем старания.

– Но какого рода должны быть эти старания? Едва ли я смогу продемонстрировать ей свое мастерство игры в шахматы или нарды, и, проклятье, я совершенно не умею сочинять стихи, хотя герцогиня убеждена, что для этого необходимы лишь перо, бумага и время.

– Если вы не можете сочинять стихи, то что вам мешает хотя бы прочесть мисс Балфур одно стихотворение? Нежно, вкрадчиво, выразительно.

А что? Замысел не так уж и плох. В свое время он частенько читал Далии вслух, и, казалось, ей всегда это было по душе. К тому же и труда это не составит.

– Для вящего эффекта я мог бы прочесть ей одно из тех стихотворений, которыми она особенно восторгается.

– Вы знаете ее любимые?

– Да. Придется сделать вид, что я тоже люблю их, и это будет непросто.

– Потому это и называется постараться, милорд.

Камердинер снова обмакнул тряпку в ваксу.

– О, одно стихотворение из той очень дорогой книги, и она точно не устоит!

Кирк усмехнулся, но потом, сморщившись, дотронулся до нижней губы.

– М-да, кто-то должен научить эту женщину целоваться.

«Любопытно, а кто как не я?»

– Это тоже могло бы считаться старанием.

– Думаете подбить ее на это? – усмехнулся Маккриди.

– Возможно, тут потребуется хитрость. Не могу же я вот так просто подойти к ней и заявить: «Вы не умеете целоваться, но я готов вас научить».

– Звучит довольно-таки неприлично.

– Еще как неприлично! Однажды я ее уже оскорбил. Поэтому она явно не обрадуется, случись подобное еще раз.

Оба помолчали, а затем камердинер ободряюще произнес:

– Уверен, милорд, вы что-нибудь да придумаете.

– Рад слышать, – сухо ответил Кирк.

– Нет-нет, я знаю, вы что-нибудь да придумаете. Потому как, если не вы возьметесь учить мисс Балфур целоваться, не исключаю, что за вас это сделает кто-нибудь еще. – Заметив выражение лица лорда, камердинер отмахнулся. – Вы на меня так не смотрите! Ничего, кроме правды, я не сказал.

Кирк зарычал, набрал в легкие воздух и с головой погрузился в воду. После этого, отфыркиваясь, смахнул волосы со лба и щек и потянулся за мылом.

– Целоваться научу ее я.

– Мудрое решение, милорд. – Маккриди довел до блеска один ботинок, поставил его к камину и взялся за второй. – Жаль, что другие ее желания останутся неудовлетворенными. Возможно, стихотворение для нее мог бы написать я.

– Ты сможешь написать стихотворение? Настоящее стихотворение?

Камердинер сосредоточенно почесал затылок и, поразмыслив минуту, ответил:

– Найдите рифму к «Кудри как смоль»?

– «Любовь, словно боль».

Маккриди просиял.

– Вот видите! Любимую звали Балфур…

– Нет. И волосы у нее рыжевато-русые, а не черные как смоль.

– Но как смоль – драматичнее.

– Думаю, мне больше по нраву твой предыдущий план, я просто прочитаю ей одно из ее любимых стихотворений, надеюсь лишь не рассмеяться при этом вслух.

Кирк ополоснул волосы. Вставая, он неловко оперся о край чана, и тотчас же голень и колено пронзила острая боль. Он невольно охнул.

– Опять нога? – сочувственно спросил Маккриди.

Кирк кивнул, выжидая, пока боль стихнет. Постепенно благодаря теплой воде она отступила. Глядя на широкий рубец, он стал массировать ногу.

– Маккриди, ты как-то говорил, что сможешь помочь с моей ногой? Чтобы она снова начала сгибаться?

– Да. Ваша рана точь-в-точь как те, на которые я насмотрелся в Испании. Когда вас ранило, ваши рассеченные мышцы затвердели, и потом, когда рубец зажил, вам стало больно ступать этой ногой. Ее мышцы, даже те, которые не захватил рубец, ослабли.

– Лекарь запретил мне наступать на ногу. Он сказал, что мышцы стали слабыми и им уже не выдержать нагрузки.

– Это было верно, пока нога не зажила до конца. Но вы ведь боялись наступать на ногу и когда та зажила, вот мышцы и укоротились. А теперь они просто позабыли, как были здоровыми.

– Проклятый врач!

Камердинер пожал плечами.

– Откуда ему знать, если он не имел дела с боевыми ранениями.

– Полагаю, ты прав. – Кирк положил ногу на край ванны и стал разглядывать багровый шрам, тянувшийся от нижней части голени до колена. – А если начать заниматься сейчас?

– Поскольку прошло довольно много времени, боль будет сильнее, но, в конце концов, мышцы снова растянутся и окрепнут.

– Сколько на это уйдет?

– Чтобы полностью восстановить мышцы? Год, а может, и больше.

– А я смогу это сделать за две с половиной недели? До Рождественского бала герцогини?

Маккриди даже присвистнул.

– Маловато времени. – Он внимательно осмотрел поврежденную ногу Кирка. – Но вы много ходите, поэтому мышцы в неплохом состоянии. Если упорно поработаете, недели через две результат должен быть заметен.

– А я смогу ходить без этой своей палки? Сейчас я могу пройти немного, но нога начинает страшно болеть.

– Укрепим мы ваши мышцы, укрепим, – успокоил его Маккриди. – Вы сможете ходить без трости.

– И я стану свободнее двигаться?

– Да. Со временем вы сможете то, о чем сейчас даже и не мечтаете. Ездить верхом, охотиться и, как любой другой, слоняться из угла в угол. Может, поначалу вы и будете прихрамывать, но несильно, а в конце концов и совсем перестанете. – Маккриди поставил у камина второй ботинок, прикрыл жестянку и пристально посмотрел на своего господина. – Если хотите добиться быстрых результатов, вам придется упорно потрудиться, и вы это знаете.

– Да.

– Каждый день без отговорок.

– Разумеется.

– И вам будет очень больно.

– Проклятье, прекрати! Начнем завтра утром. – Маккриди промолчал, и Кирк твердым голосом добавил: – На рассвете.

Камердинер, поднявшись, улыбнулся.

– Завтра хороший день для начала войны.

– Лучший для развертывания крупной кампании.

И до тех пор, пока Далия не будет покорена, он ни за что не остановится.

Из дневника герцогини Роксборо

«Вот уже два дня как лорд Кирк и мисс Балфур не разговаривают, а я до сих пор никак не могу узнать почему. После вчерашнего обеда, отчаявшись выяснить истинное положение вещей, я даже попыталась отвести мисс Балфур в сторонку поговорить. Однако попытка завершилась полным провалом, поскольку завоеванных позиций упорно не собирался сдавать лорд Далхаузи, который не пожелал ни на секунду ее отпустить.

Не знаю, радоваться мне этому или печалиться, поскольку он пусть и не лорд Кирк, но партия подходящая. Однако неотлучное присутствие виконта не позволило мне удовлетворить растущее любопытство.