А на следующий день, утром, Юра меня спросил:

– Ну что, Миша, останешься?

Я помолчал. Он не шутил, смотрел серьёзно. А о мою ногу толстым, мягким пузом тёрся серый кот.

Я молча кивнул.

Как он там сумел договориться, чтоб всё быстро оформили, – не знаю. Говорит, друзья помогли. Мне бы таких друзей! Так я в детдоме и не появился. Один раз сходил туда с Юрой за тетрадками и показаться директору, но ни с кем из наших не пересёкся: мы пришли утром, когда ребята были на уроках. Перца, к счастью, мы тоже не встретили.

Только вот почему Юра не побоялся его компании? Они ведь такие – что ребёнок, что взрослый – нет для них авторитета. А жаль.

Забыл рассказать про пятого обитателя нашей (ага, уже нашей!) квартиры – кота Мурзика. Вы видели таких наглых и приставучих котов? Не, вряд ли.

Он ко мне стал лезть, как только я улёгся. Вот гладь его, и всё тут! Я уже и притворялся, что сплю, и шукал на него – не прокатывает. Ноль внимания. Мордочку свою мне в ладошку тыкает, мурчит, как будто у него внутри моторчик завели, и всё его гладь, и гладь, и гладь… Мне даже плакать расхотелось – так я на него рассердился!.. А однажды утром я нашёл его в своем рюкзаке! Искал он, видите ли, что-нибудь съестное! Бутерброды мои с колбасой стрескал и облизывается! Кот без комплексов.

Я к нему уже попривык. Живёт будто в своём животном мире, законы для него свои, кошачьи, ну что поделаешь, раз они с нашими иногда не совпадают?

Пожалуй, ближе всех я подружился именно с ним.

Юра не знал, почему он взял этого мальчишку. Может быть, потому, что сам рос без отца.

Может, потому, что стало его жалко. Может, потому, что вместе с сердитым Мишей ему вдруг вспомнился другой мальчик, Славка – полная его противоположность: добрый, отзывчивый ребёнок, который когда-то бродяжничал и некоторое время рос в чужой семье. А может быть, потому, что было в Мише что-то очень знакомое, словно Юрка знал его раньше или был он на кого-то очень похож – только на кого?

В любом случае – это не так важно. Важно, чтоб не пропал мальчишка, чтоб рос спокойно, чтобы не обижали. Юра знал и помнил эти «блатные» компании, где атаманами были люди вроде Перца, которые донимали тех, кто помладше. В школе – дрался с ними. Про интернатские – слышал от тех ребят, кто там жил. Только вот разница между школьными хулиганами и детдомовскими была в том, что из школы ты вернёшься домой, а вот из детдома – нет. И день, и ночь там. И либо подомнут они под себя, либо будут бить дальше. Пока не найдут того, кто ещё слабее.

Быть может, в какой-то из моментов – в тот ли, когда он тащил Мишу, ещё сам не зная куда, или в тот, когда наблюдал, как он уплетает котлеты, – мелькнул внутри отчётливым огоньком вопрос: а как я могу ему помочь? И могу ли вообще – помочь, хоть как-то?

В тот вечер, когда они «познакомились», Юра шёл и думал, что с ним делать – не тащить же сразу в полицию. Ладно, сперва – покормить. Потом – разобраться, ведь неспроста будет он таскать телефоны. Конечно, он не просил о помощи и снаружи всячески пытался показать свою независимость, но глаза у него были такие… отчаянные, сердитые, тоскливые – полные боли и тревоги глаза, словно беда у него случилась. И на подходе к дому появилась идея усыновить его. Если не сбежит.

Мальчишка не сбежал.

А после их разговора за ужином – Юрка понял: в детский дом мальчишка не вернётся. Есть только вопрос протяжённости во времени: завтра он, быть может, туда пойдёт – а куда ему деваться? – а потом сбежит. Или в подвалы, или в тюрьму – не он, так его заставят. Эта компания.

Так пусть остаётся – места всем хватит.

Но нелегко взять мальчишку из детского дома, даже если он круглый сирота. Кто же знал, что у нас законы такие – сначала собираешь кучу документов, а потом только знакомишься с ребёнком!.. Спасибо Валерию Алексеевичу: без него это дело длилось бы неизвестно сколько. А благодаря Валерию получилось договориться. Пока мальчишка числился в интернате, а жил у Юры, они с Наташей оформили опекунство и начали собирать документы для усыновления. Усыновить можно только по решению суда, а поскольку впереди были новогодние праздники, то Юра собирался продолжить это дело после плавания, весной.

Валерий Алексеевич не раз выручал Юру и его друзей из беды. Характер его – собранный, сильный, отзывчивый – располагал к себе; Валерий никогда не давал советы просто так, зато мгновенно откликался на просьбу о помощи и помогал всеми силами. Долгое время он работал в полиции, а сейчас занимался детьми: руководил поисковым отрядом, тесно сотрудничал с социальными службами – проверял неблагополучные семьи и разбирал все случаи, когда опека хотела отобрать ребёнка из семьи, проверял детские дома в округе и знал всех директоров не просто по имени-отчеству, а лично. Вечером того же дня Юра позвонил Валере, рассказал о мальчике и попросил помочь.

Одно лишь смущало Юрку – его продолжительные поездки: как Миша будет без него? Да и Наташа… Как она примет такое – мягко говоря, неожиданное – решение, а главное – сможет ли подружиться с мальчиком, ладить и общаться в те дни, когда он будет в плавании или в командировке?

Наташа Мишку полюбила. Сразу стала с ним по-хозяйски так разговаривать, будто сто лет его уже знала. Не церемонилась, не сюсюкалась, правда, и не ругала, но вот если нужно ей помочь, просто попросит:

– Миша, вымой, пожалуйста, посуду!

Или придёт он с прогулки, а она ему:

– В первый раз такого крокодила вижу. Ты как умудрился даже шапку извозюкать?! Ну и чудо ты моё… Ох… Быстро марш в ванную!

А Миша и рад. Помогать ему нравилось, может пока это было для него в новинку. И пропылесосить, и кота покормить. Но больше всего он полюбил купаться. Сначала – удивился. Оказывается, в детдоме они мылись в душе, а в ванне он ни разу не сидел.

– Может, в детстве когда-нибудь, – говорит, – да я не помню.

А когда Юра стал наливать туда воду и добавил мыльной пены, – не понял:

– Это зачем?

– Это чтоб тебе веселее было.

– А мне и так весело!.. Ну всё, иди, иди, я сам вымоюсь!

Юрка вышел и, услышав, как щёлкнула в двери задвижка, покачал головой: кажись, он там вымоется! Несколько раз опасливо косился в сторону ванной, когда оттуда вдруг доносились очень громкие всплески, – не иначе как Миша занимался подводным плаванием. Потом махнул рукой и стал звонить Денису – своему другу, который ещё не знал о том, что у Юры появился сын.

Денис понял сразу. В скайпе, хоть качество видеосвязи и оставляло желать лучшего, хорошо было видно его серьёзное лицо.

– Юр, ты справишься.

– Не знаю, Динь. Я не общался толком с детдомовскими ребятами, даже не знаю, как с ним быть!

– Как не общался-то? А Антона вспомни, Санька Валериного?! Ты – как со всеми. Чего ты там выдумываешь?.. Он где сейчас?

– Он в ванной. Закрылся, купается. Соседей пока ещё не затопил, но чувствую – скоро…

Друг засмеялся.

– Ладно, в другой раз нас познакомишь. Быстро вы, однако!

– Обязательно познакомлю… Он колючий какой-то, как ёжик. А я чувствую, что нелегко ему – нет ничего за этими колючками, кроме горя. Или тоски, не знаю ещё – не разобрался.

– Ничего, оттает. Все мы иногда бываем колючими, как ёжики, если обстановка располагает…

Юрка хмыкнул.

– Динь, ты сам как? Как Надя?

– Нормально, Юр, всё нормально, потихоньку. Летаем пока, новичков дали учить, – Денис подпёр лоб ладонью, улыбнулся, – как на паровозах ездят!

– Ты таким же был когда-то!.. Летун! – улыбнулся и Юра.

– Ну, дак… Ладно, буду в гости вас ждать. Может, Мишу твоего в аэроклуб сводим, покажу самолётики…

… А Миша тут как тут.

Кутается в полотенце, босыми пальцами по ковру водит, с волос – брызги капают. Дово-ольный! Сияет как медный самовар. Прошёл в комнату, плюхнулся на диван и выдал: