– Милорд Бертран, – Дункан как бы невзначай обратился к пострадавшему. – Вы ведь единственный были побеждены нашим таинственным врагом, вы должны знать нет ли у него крыльев и не мечет ли молнии его оружие?

Его полуштливый полумрачный вызвал на щеках Бертрана пунцовую краску гнева.

– Хватит, – король вынужден был ударить об стол кулаком, чтобы привлечь внимание собравшихся, мечи, сложенные на столешнице дрогнули. Как некстати бряцанье оружие в зале, где все вошедшие отстегивают мечи от пояса в знак мира. Плохое предзнаменование, заключил Морен. Другие наверняка сделали тот же вывод, но не заговорил никто. Король и без того разгневался.

– Кто решил, что он наш враг? – очередной вопрос короля видимо был риторическим, но один из его советников все же нерешительно проговорил.

– Ну, он ведь всегда становится на сторону правых… а может ли напавшая сторона считаться правой. И к тому же численность нашего войска превосходящая.

– Первое утверждение сомнительно, – тут же отмел король. – Никто не знает на чью сторону и по какой причине он становится. Второе, в нашей войне правы мы. И третье разве до этого хоть раз численность войска была для него решающим фактором. Всегда ли он сражается с теми, кого меньше. Каждый ли раз он становится на сторону проигрывающих, чтобы дать им силы? Не спонтанно ли каждый раз его решение. Ходят слухи, что ни разу еще он не придерживался определенных норм поведения, он может быть и с теми, кого меньше, и с теми кого больше, как на стороне побеждающих, так и чтобы вдохновить тех, кто близок к поражению. Если верить сказаниям, сложенным о нем, то он далек от какого-либо стандарта. Всякий раз все по-новому и все в нем непредсказуемо.

– Вы говорите так, будто для полной уверенности в победе нам не хватает только его, – почти с сарказмом заметил Дариус, хоть это и было с его стороны неосторожно, но похоже он правда злился. – Как будто только он нам и нужен…

– Поверьте, – король смерил министра пренебрежительным взглядом, но обратился непосредственно ко всем. – Если бы только я знал способ привлечь его на нашу сторону, я бы отдал за это все, что угодно.

Обещание так и повисло над залой, на минуту насторожив всех. Это заставляло о многом задуматься в том числе и о шаткости собственного положения. Морен ощутил болезненный укол от того, что его только что назначенного главнокомандующего ценят куда меньше чем кого-то, у кого нет даже имени. Пусть он назначен на этот пост лишь для того, чтобы побыстрее лишиться своей головы, но все равно уповать Лоретту стоит на него, а не на неизвестного чужака. Что скажешь, его сильно уязвили.

– А теперь о самом важном, – заявил вдруг Манфред таким тоном, будто предстоящая война вовсе не относилась к разряду главных вопросов на сегодня. Узловатые пальцы унизанные перстнями крепко сжались. Король весь как-то напрягся. – Я хочу предупредить вас всех о принцессе Рианон.

Морен заметил, как нервно дернулся Конрад. Казалось, по всему его телу прошелся электрический заряд. Он хотел было отойти от окна, чтобы занять свое до сих ор пустующее кресло за столом совета, но передумал и остался стоять, где стоял. Только его левая рука крепче сжала кинжал, инкрустированный одним единственным темно-фиолетовым опалом. С этой вещицей он почти е расставался. И Морен подозвал, что кинжал – подарок короля. Он сам временами не мог оторвать взгляда от этой вещицы, гравированная рукоять была крашена единственным камнем как слезой, точно также огненный кратер украшает невзрачную гору с вулканом. Всего миг и из невзрачного подножия может вырваться пламенный поток.

– Юная леди, вспыльчивая и легко подпадающая под чужое влияние, может совершить много опрометчивых поступков, если ее вовремя не остановить, – между тем продолжил король, таким медоточивым тоном, что от него становилось тошно. – Я уже нашел многих виновных, пытавшихся сбить ее с пути истинного, и надеюсь, что вы отыщите еще…

Морен догадывался, что это примерно значит. В этом зале есть люди, задание которых состоит в том, чтобы вычислить, кто может представлять опасность для власти теперешнего короля и расправиться с ними, и совсем не обязательно, что эти люди хоть раз в своей жизни приближались к Рианон.

– Любые старания для блага короны поощряются и вознаграждаются, – продолжал Манфред. – Бедная, наивная принцесса…

Он с неудовольствием отметил, как подрагивают плечи его сына, и уже менее выразительно продолжил.

– Любому, слышите любому, кто отыщет ее и уговорит вернуться во дворец я обещаю сказочное вознаграждение, даже тому, кто всего лишь принесет вести о ее местонахождении… Сообщите об этом своим подчиненным, всем, кто достоин доверия. Принцесса должна вернуться домой, как можно быстрее. Ее бракосочетание назначено не позднее зимы… А когда она наконец станет королевой, надеюсь все недоразумения будут улажены.

Морен едва кивнул, заметив, что взгляд короля теперь обращен только на него. Он будто тонул в этих глазах, как в двух черные безднах, внезапно слившихся в одну.

– Особенно моя просьба касается вас, милорд. Отныне в вашем подчинении многотысячное войско. Огласите мой указ. Пускай каждый из подчиненных вам следит за проезжими дорогами и подозрительными людьми. Если только кто-то из них заметит королевскую особу, то ее немедленно следует препроводить назад в замок. Вы спасете не только обманувшуюся девушку, но и всю страну. Как нам быть без единственной наследницы… Вы поняли меня?

Морен снова кивнул, чувствуя себя, как деревянная кукла-марионетка, которую просто вовремя дернули за шнурок.

– Сделаю все возможное, сир, – пообещал он.

– Вот и отлично, – глаза короля снова сверкнули, будто два черных агата. Какая же злобная у него усмешка и какие магнетические глаза. Морен выходил из зала совета будто на одеревеневших ногах. Когда его наконец попросили удалиться, он едва чувствовал пол под собой. Значит, Рианон действительно не было в замке? Она убежала. Дна или с кем-то? Где она сейчас? Далеко ли успела уйти от замка? В Лоретте ли она еще вообще или на границе ее могло захватить вражеское войско? Сможет ли он отыскать ее? Столько вопросов не давало ему покоя. В отличии от других он не склонился, чтобы поцеловать перстень короля, когда уходил, благо, король сделал вид, что этого не заметил. Да и зачем лишний раз церемониться с тем, кто так или иначе все равно будет обречен на гибель, не важно на войне ли или позже на эшафоте в результате какого-нибудь нелепого обвинения. Так бывает со всеми, кто оказался вдруг к трону слишком близко. Опасный претендент должен умереть. Морен невольно размышлял об этом, когда спускался вниз по мраморной лестнице, которая оказалась вовсе не парадной, а боковой. Ну, вот он так долго е был в замке, что уже забыл его расположение. Правда, в нижнем пролете лестнице стоял кто-то еще ушедший с совета. Значит, ни он один заблудился.

Морен неуверенно двинулся вперед, узнав фигуру Бертрана. Короткий плащ упал с плеч последнего, обнажив ссутулившиеся плечи и руку на перевязи. Бинты оказались наполовину сорваны. Короткие и от чего-то сильно порыжевшие волосы Бертрана не могли скрыть его лица. Морен разглядел мученическое выражение на лицо только что отставленного главнокомандующего и то, что он увидел дальше, заставило его содрогнуться. Минуту он стоял в растерянности, упорно не желая верить в то, что увидел. Бертран бился об стены искалеченной рукой. Он был в отчаяние и сжимал зубы, чтобы не закричать от боли, но все равно продолжал ударять обрубок руки о гранитный простенок между колоннами.

Морен так и стоял, не зная, что предпринять. И нужно ли было вмешиваться вообще или лучше сразу уйти, сделав вид, что ничего не заметил, но ему все же стало интересно. Жутко, но интересно, что заставляет бывшего неустрашимого рыцаря поступать так, как если бы он сошел с ума.

Один раз Бертран все же всхлипнул от боли и едва ударился лбом о мраморный карниз, будто таким способом хотел изгнать из головы какие-то воспоминания, а из руки нестерпимую боль. Но ведь от ударов она еще сильнее заболит. Морен невольно содрогнулся, заметив, как кровь пропитала оставшиеся бинты.