Вечером 11 августа Крылову по ВЧ позвонил командующий Мерецков. Выслушав доклад командарма о том, что дивизии первого эшелона армии вышли к реке Мулинхэ и начали переправу на захваченные передовыми отрядами плацдармы, он потребовал:

– И тем не менее ускорьте продвижение на Муданьцзян.

Выполнить этот приказ было нелегко. 5-я армия, преследуя отходящего противника с темпом 20–25 километров в сутки, растянулась почти до самой государственной границы. И если без отставших тылов еще можно было обойтись (Крылову доложили, что тыл пока достаточно хорошо справляется со своей главной задачей – снабжением наступающих войск боеприпасами), то, не собрав в кулак все силы хотя бы первого эшелона, нельзя было и думать об успешном продвижении вперед. Командарм был уверен, что японское командование, подтянув резервы, постарается остановить армию на заранее подготовленном рубеже. Бросать же на противника полки и дивизии по мере подхода значило создать идеальные условия для обороны.

Но приказ надо было выполнять. И Крылов решает создать сильный подвижной отряд, который немедленно, в ночь на 12 августа, двинется к Муданьцзяну. В случае если отряд натолкнется на организованную оборону врага, он должен будет вступить в бой, заставить противника вскрыть свою группировку и систему огня и с подходом соединений первого эшелона армии прорвать оборонительный рубеж.

В эту ночь Крылов практически не сомкнул глаз. Приказав командиру 65-го стрелкового корпуса, из состава которого был выделен подвижной отряд – 76-я танковая бригада, 478-й тяжелый самоходно-артиллерийский полк и два стрелковых батальона, – через каждый час докладывать о его продвижении, он так и просидел до рассвета у телефона.

Сначала доклады Перекрестова радовали Крылова своей однообразностью: «Противник не обнаружен!» Но вот рано утром, когда сумерки уже почти рассеялись, Перекрестов с тревогой в голосе доложил:

– На подходах к хребту Ляоэлин отряд столкнулся с организованной обороной противника. Японцы контратакуют. По предварительным данным, здесь сосредоточено до пехотной дивизии врага.

– Что вы предпринимаете? – спросил командарм, одновременно взглядом отыскивая названный комкором хребет на разложенной на столе крупномасштабной карте.

– Срочно подтягиваю переправившиеся через Мулинхэ полки и артиллерию. Буду готовить атаку.

Крылов, в эти несколько мгновений успевший оценить обстановку, требовательно произнес:

– Прорыв хорошо подготовьте, но не затягивайте, но теряйте времени. Организацию боя возьмите на себя. Выезжайте к командиру отряда и на месте разберитесь во всем. А через час-полтора к вам приеду я сам.

В местечко неподалеку от населенного пункта Мулинчжань, где располагался командный пункт 65-го стрелкового корпуса, Крылов ехал с тревогой. Оправдывались его худшие предположения. Теперь не оставалось сомнений в том, что японское командование попытается закрыть важное и для советских войск муданьцзянское направление. Оно уже успело «посадить» в оборону одну дивизию, а сколько их, таких дивизий, еще на подходе? Две? Три? А может быть, пять? Да и сейчас вполне возможно, что подвижной отряд встретился не с одной дивизией, а с несколькими. Ведь это лишь по предварительным данным там одна дивизия, а по уточненным? И если японцам на самом деле удалось подтянуть значительные силы, то задача 5-й армии может оказаться трудно выполнимой. Поэтому надо спешить и как можно быстрее преодолеть хребты Кэнтэй-Алин, которые, как понял Крылов, изучая карту, японцы постараются сделать неприступными рубежами на пути к Муданьцзяну. За этими хребтами у них больше не будет столь выгодных для обороны рубежей…

Генерал Перекрестов, встретивший командующего около своего КП, немного ослабил тревогу:

– Товарищ генерал-полковник, – доложил он. – Я только что вернулся от командира семьдесят шестой танковой бригады. Там разговаривал с захваченными пленными. Перед нами пока одна дивизия противника – сто двадцать четвертая пехотная.

– Хорошо, – кивнул Крылов. – Но и с этой дивизией нам нельзя долго вести бой. Могут подойти другие. Так что доложите, что вы уже сделали, а также ваше решение на бой.

Командарм внимательно слушал командира корпуса, который докладывал о том, что к позициям подвижного отряда уже подошли два стрелковых полка. И что туда же стянута вся дивизионная и корпусная артиллерия. Перекрестов коротко изложил и замысел боя: после мощной получасовой артиллерийской подготовки имеющимися силами прорвать оборону противника на четырехкилометровом фронте, затем, по мере подхода соединений первого эшелона, расширить прорыв и преодолеть хребет Ляоэлин.

– А вы уверены, что вам удастся двумя полками и танковой бригадой прорвать оборону дивизии? – несколько удивившись смелому решению Перекрестова, спросил Крылов.

– Уверен, товарищ командующий, – убежденно ответил тот. – На участке прорыва мы обеспечим необходимое превосходство в людях и технике. А артиллерию противника подавим во время артподготовки. Нас могут задержать два бронепоезда, но я хочу просить вас уничтожить их авиацией.

Несмотря на некоторые сомнения, Крылов все же утвердил решение командира 65-го стрелкового корпуса. В случае успеха оно позволяло в короткие сроки разгромить противника и выйти к Муданьцзяну. А в случае неуспеха… Впрочем, чтобы его не было, командующий 5-й армией приказал приехавшему с ним генералу Федорову привлечь к разгрому противника всю переправившуюся через Мулинхэ армейскую артиллерию, а представителю фронтовой авиации нанести бомбовые удары по бронепоездам врага и по его резервам, которые уже, несомненно, спешат на выручку своим войскам.

Тридцать минут грохотала вся стянутая к участку прорыва артиллерия.

Вскоре к месту боя подошли остальные части передового эшелона 65-го стрелкового корпуса. Они завершили разгром 124-й японской дивизии. Так командование Квантунской армии лишилось последнего выгодного рубежа, на котором оно надеялось задержать продвижение 5-й армии. Но штаб Квантунской армии еще не распрощался с мыслью ударами с двух сторон закрыть «коридор», по которому шли к Муданьцзяну. Он направлял своим войскам все новые и новые приказы, и, подчиняясь им, японцы практически беспрерывно контратаковавали.

Не добившись успеха с помощью контратак, японское командование решило поставить по всей ширине «коридора» огненный заслон. Подтянув к участку прорыва около двадцати артиллерийских и минометных батарей, противник обрушил на 5-ю армию сотни мин и снарядов. Но и это не помогло. Армия, упорно преодолевая все возрастающее сопротивление врага, продолжала расширять фронт прорыва и продвигаться вперед. 13 августа ее главные силы вышли в долину реки Муданьцзян – один из главных узлов обороны Квантунской армии: именно здесь находился штаб ее 1-го фронта.

Весь день 14 августа Крылов провел в войсках. Он побывал на командных пунктах корпусов и дивизий, в штабах полков. Везде интересовался состоянием частей и соединений, их потерями, обеспеченностью боеприпасами. На наблюдательный пункт, который уже успели оборудовать саперы Леймана, он вернулся возбужденным, в приподнятом настроении. Да, сражение предстояло трудное и жестокое. Но исход его уже был предрешен.

К Муданьцзяну, кроме 5-й армии, вышли соединения 1-й Краснознаменной армии генерала Белобородова. Это позволяло создать не только значительный перевес в силах по всему фронту, но и ударить по вражеской группировке с нескольких сторон одновременно. Если Белобородов будет наступать с севера и северо-востока – именно на это направление вышли его стрелковый корпус и две танковые бригады со средствами усиления, – то 5-й армии остается восток. Но наносить удар на таком довольно узком участке фронта силами всей армии вряд ли целесообразно. И Крылов приказывает командиру 65-го стрелкового корпуса генералу Перекрестову атаковать противника, закрепившегося на восточном берегу, захватить по возможности переправы, форсировать водную преграду и, обойдя город с тыла, ударить по защищающей его вражеской группировке.