Питера и Эмили этот смех тоже насторожил. Они с тревогой смотрели на тело Эйс, ожидая, что что-нибудь произойдёт.

— Я не знаю, — смеялся Саул. — Просто мне пришло в голову, что вселенная такая смешная!

Питер повертел пальцем у виска, а затем с удивлением увидел, что его жена тоже смеётся.

— Да, — хохотала она. — Я понимаю, о чём ты. Это просто чудо, как будто весь мир ушёл на каникулы.

Трэло тоже не выдержал и улыбнулся. Малыш в его руках начал размахивать ручкой, впервые начав по-настоящему двигаться. Одним пальцем он словно указывал на что-то.

— И что же ты хочешь нам сказать? — спросил викарий.

Внезапно вспыхнул цвет, раздался звук за пределами звука. Эмили успела раскрыть рот, а Питер — прижать ребёнка к груди. Огромная сила сотрясла церковь. Трэло, хотя позже он в этом и не признался бы, в этот момент был готов поклясться, что услышал голос, старый и ужасный, эхом разносившийся по коридорам со времён до начала самого времени.

— Возвращайся домой! — сказал голос.

С рёвом отхлынувшей волны в церковь ворвался солнечный свет. Настоящий зимний солнечный свет, рассеянный далёкими облаками и снегом в воздухе. Хор грачей и хлопанье их крыльев зашумел на соседних деревьях, и Саул закричал во весь голос:

— Дома! Мы вернулись домой!

Питер и Эмили обняли друг друга, Трэло опустился на колени, благодаря своего Господа. Силой Саула двери распахнулись, и в церковь вошёл поток морозного воздуха.

Был конец дня, и в небольшой долине под холмом, на котором стояла церковь святого Христофора, в деревне Челдон Боннифейс кипела жизнь. Из печных труб поднимался дым, холодный ветер доносил голоса игравших детей и собачий лай.

— Но как? — вскрикнул Саул. — Я же видел, как тут всё разрушилось! Я видел!

— Смотрите! — вскрикнула Эмили и бросилась туда, где лежала Эйс.

Девушка шевелилась, она поднесла руки к лицу. Она резко встала и осмотрелась.

— Доктор? — спросила она.

Эмили вдруг обняла её, и Эйс тоже обняла женщину.

— Вы пришли спасать меня, — ахнула Эйс. — Он таки сделал это, старый дурак. Он пожертвовал собой, чтобы вернуть меня!

Секунду обе женщины стояли и смотрели друг на друга. Затем они обе всхлипнули и снова обнялись. Их тихий плач начал перемежаться захлёбывающимся смехом.

Питер хотел что-то сказать, но, приложив руку к щеке, обнаружил, что он тоже бесконтрольно всхлипывает. Он сел рядом с женщинами и обнял их обеих.

Трэло стоял чуть в стороне, мысленно обнимая Саула. В течение нескольких секунд не было слышно ничего, кроме слёз благодарности.

— Страх всех нас делает спутниками, — прошептал он через какое-то время.

Вся вселенная. С такого расстояния она кажется такой спокойной.

Внутри этой сферы были битвы, конфликты, яркие приключения. Здесь, в пространстве за пределами звёзд, теперь были только мир и спокойствие.

Если он вернётся, ему снова придётся сражаться.

Он мог остаться здесь, наедине с космосом, не сталкиваясь с ним на уровне индивидуумов. Он мог сохранить это отстранённое ощущение масштаба, наслаждаться настоящим спокойствием.

Единство и спокойствие или конфликт и боль.

Доктор посмотрел на звёзды и вздохнул.

Что же, боль так боль.

— Его больше нет, — Эйс утёрла лицо рукавом. — Но ничего, это ничего. Он прикончил Времяточца… Наверное.

— Мы многим ему обязаны, — сказал хоровой голос Саула. — Я проверил вещание и, похоже, что взрыва, который уничтожил деревню, никогда не было.

— Какого взрыва? — спросила Эйс.

— Вот именно, — ответил Саул.

— Я должен написать статью для Королевского Общества, — пробормотал Питер. — Всё, что с нами произошло, всё это… — он размахивал руками.

— Нет, дорогой, — тихо сказала Эмили, всё ещё обнимая одной рукой Эйс. — Они тебя в дурдом отправят. Лучше я напишу роман.

— Что может быть лучше дома, — вздохнула Эйс, похлопала Эмили по руке, высвободилась из её объятий и пошла к дверям. Она выглянула наружу. Её прошлое вернулось, в полной сохранности, превосходный каталог приятных воспоминаний, людей и мест. — Так, во всяком случае, говорят. И это правда. Может быть, есть места и получше, но нигде больше так не пахнет, не чувствуется так…

— Я так с ним толком и не познакомилась, — Эмили подошла к ней ближе. — Но Доктор произвёл впечатление хорошего человека.

— Да, вот этого он тоже так и не понял, — Эйс наблюдала за голубем, севшим на могильную плиту на погосте. — Он очень хорошо знал, что такое хорошо, но никогда не понимал, что такое быть человеком. Я не знаю, почему я сейчас такая счастливая. Может быть, через несколько дней я начну плакать?

— Может быть, — улыбнулась Эмили. — Но у меня такое чувство, что он всё ещё где-то там.

Эйс смотрела на надвигающуюся дымку, щурясь против низкого зимнего солнца.

— Где-то…

Она услышала знакомый звук, далёкий, как звуки на пороге сна. Может быть, это было всего лишь воспоминание, но оно столько для неё значило. Оно означало свободу и любовь, распространяющуюся на чужих, на аутсайдеров и на угнетённых. Этот звук не терпел ненависть и насилие, но не мог молчать перед лицом зла. Вот почему он звучал, прорывался сквозь время. Эйс казалось, что этот завывающий скрежет приносит откуда-то издалека рождественский ветер, он был словно легенда, такая же глупая и сильная, как Санта Клаус.

Но звук был настоящий. Его громкость нарастала с каждой секундой.

Эйс обернулась, улыбаясь во все зубы.

— Нет, — сказала она. — Не может быть.

ТАРДИС с рёвом появилась в проходе между скамьями, вспыхнула фонарём на крыше и замолчала, издав последний стук. Секунду спустя распахнулась дверь.

— Доктор! — крикнула Эйс.

Доктор вышел, шатаясь, держась за голову, крича что-то невразумительное.

— Так дай же мне взять розу, что растёт внутри, под поверхностью, — орал он. — Позволь мне силу и не прятаться, или дай мне друга, ищущего ложь… — с огромным усилием он приблизился к ребёнку, которого держал на руках Трэло, и прижался лбом к его лбу. — И пусть мой разум больше не воюет!

Между лбами вспыхнул голубой разряд. Доктор откинулся и посмотрел на ребёнка.

Тот стал словно одержим. Его ручки сжались в кулачки, он огляделся по сторонам, его словно впервые наполнил разум.

— Ты поместил Времяточца в ребёнка! — поняла Эйс, подбежала к Доктору и поддержала его. — Но разве это не…

— Тсс, — слабым голосом сказал Доктор. — Смотри.

Ребёнок словно хотел подняться на руках Трэло. Он занёс над головой кулачки и сердито посмотрел на мир. А затем издал могучий рёв и заплакал.

— Есть, наверное, хочет, — пробормотал Доктор. — Бедняжку уже несколько часов не кормили.

Трэло с трепетом смотрел на ребёнка.

— А чем же его кормить? — прошептал он.

— Молоком, — Доктор взял у него ребёнка и вручил его Питеру и Эмили. — Вы этим займитесь. Назовите её Иштар. В школе её, правда, дразнить из-за этого будут, но… — он оглянулся на Эйс, — некоторые извлекают из таких трудностей пользу.

Эмили не сводила взгляда с малыша. Младенец потянулся ручкой и схватил Доктора за палец.

Тот ему улыбнулся.

А затем потерял сознание и упал.

Не важно откуда ты, важно где ты.

Иен Браун.

Доктор очнулся в доме священника, уютном жилище с пыльной мебелью и безвкусными фарфоровыми украшениями. Он лежал на софе, накрытый шерстяным одеялом. На него озабоченно смотрел Трэло.

— Всё в порядке? — пробормотал повелитель времени.

— Всё хорошо, — заверил его преподобный. — Постарайтесь заснуть.

— Да, — Доктор лёг, мышцы на его лице расслабились. — Воспользовался способностями Времяточца для перестройки реальности. Ничего не было. Одна жертва. И даже это слишком много.

— Доктор, — Трэло поправил под головой спящего подушку, — всё могло быть гораздо хуже.