— Ну, за встречу! — подняла бокал Полуцкая.

— Или за прощание?

— Да нет, за встречу… — Ирка загадочно улыбнулась. — Просто «замуж» не будет.

— Вот как?

— Вот так. Кирилл вчера уехал, — задумчиво посмотрела она на жидкость в бокале.

— Ничего не понимаю…

— А что тут понимать? Давай. — Ирка чокнулась бокалом и сделала глоток. — Ты с самого начала была права: я его не люблю. Так, как надо, не люблю.

— А как надо?

— Так, чтобы ради него жить хотелось. В идеале муж и жена живут друг для друга. Дети вырастут, потопают своей дорогой — это норма. А кто остается? Тот, который рядом. Поэтому изначально надо заботиться о будущем: подстраиваться, перестраиваться, настраиваться… Когда любишь по-настоящему, то делаешь это легко и просто, не задумываясь. А если нет — тогда напряжно, колбасит постоянно. Чем дальше — тем хуже. Поняла мысль?

— В общем, да. Но тебя понять не могу — всю осень твердила: лучше Кирилла никого нет — и вдруг… — Тамара тоже сделала глоток. — Или ты здесь кого-то встретила? Ну-ка признавайся?

— Никого достойного пока на горизонте не наблюдается… Бли-и-и-н! Как хочется влюбиться, ты бы знала! — томно закатила глаза Ирка. — По уши! По самую макушку!

— Ну слава Богу, ожила! — улыбнулась Тамара. — После развода ты никакая была: ни живая ни мертвая. И любви тебе не хотелось. Это ты по радио можешь обмануть кого угодно, но не меня. Я тебя изнутри чую…

— Представляешь, если бы я ляпнула такую фразу в эфире?.. А вообще это у меня анестезия чувств закончилась… Ладно, хватит! — Ирка снова подняла бокал. — За нас, красивых, талантливых, решительных, которым ничуть не жалко своего прошлого!

Полуцкая одним махом опрокинула в себя содержимое бокала и потянулась за сыром. Тамара последовала ее примеру, но вместо сыра вытащила из пачки сигарету и щелкнула зажигалкой: по случаю такой вечеринки она даже разрешила себе курить в гостиной и принесла пепельницу.

— Ты как заправский алкоголик, после первой не закусываешь, — заметила Ирка.

— Успею, — выпустила дым Тамара и пристально посмотрела подруге в глаза. — А теперь рассказывай, почему передумала. Только честно. Ведь было еще что-то, ты не просто так поменяла решение.

— Ну что ты за баба, Томка! — с очередным кусочком сыра в руке на секунду замерла подруга. — Все ты чувствуешь, во всем логику найдешь. Тебе бы следователем работать, а ты в бизнес подалась! — Она запихнула сыр в рот и снова открыла бутылку. — Я его с Костиком познакомила. Первые полчаса все было хорошо, замечательно, а потом почувствовала: что-то не контачит. Какое-то отторжение пошло. У тебя такое бывает?

— Бывает. С некоторых пор каждого такого индивидуума я называю «чужой».

— О! — Ирка торжествующе подняла кверху указательный палец. — Это ты верно подметила! Не зря мудрая баба! Так вот, я на них смотрела и понимала, что они друг другу абсолютно чужие и останутся такими на всю жизнь. В общем, к вечеру я приняла решение расстаться с Кириллом.

— Постой-постой… Но ведь ты говорила, что у него нет своих детей? Чего же ты хочешь? Чтобы у него за один вечер проснулись отцовские чувства к чужому ребенку?

— Если любишь женщину, то должен любить ее детей.

— А по-моему, поговорка звучит иначе: не нужна женщина, не нужны и ее дети.

— Для меня отныне она звучит так, как я сказала! — невозмутимо заявила Полуцкая. — Смысл-то один! Я не хочу, чтобы мой мальчик чувствовал себя чужим. Слишком дорого он мне дался!.. И чего это я завелась? — вдруг опомнилась она. — Тебе-то ничего объяснять не нужно… Давай за детей!

Проследив, как Ирка мастерски управилась с очередной порцией спиртного, Тамара с сомнением качнула головой, но проделала то же самое.

— Так что соискателю моего сердца придется полюбить и Костика, — продолжила подруга и откинулась на прислоненную к дивану кожаную подушку. — А если не полюбит, ничего, сама выращу.

— А потом твой сын отправит тебя жить за город, и ты будешь там куковать наедине со своим одиночеством и с тетей Олей в придачу.

Ирка подняла на подругу удивленный взгляд:

— Так и сказал? Ну молодец! Я в его годы сбегала от родичей, а он решил мамку в деревню отправить! Ха-ха-ха!

— Тебе смешно… А я как подумаю, что мне одной там жить, так и дом не мил. Внуков бы, что ли?

— Ха-ха-ха! — почти касаясь головой пушистого ковра, продолжала хохотать Полуцкая. — Бабуля! Да ты же собственница до мозга костей! Твоя невестка через неделю сбежит. Ха-ха-ха!

— Подожди, доживешь до моих лет! И потом, почему сбежит? Я всегда стараюсь найти общий язык с людьми! Даже тебя когда-то за дверь не выставила!

— Попробовала бы! Да я бы ту дверь в два счета высадила…

— И попала бы в милицию.

— Ну и попала бы, — успокоилась Ирка. — Для меня в тот момент главным было убедиться, что у тебя нет Дениса! Слушай, Том, ты что, и вправду всю жизнь была такая положительная? Комсомолка, активистка, спортсменка?

Тамара призадумалась.

— Вот кем-кем, а спортсменкой точно никогда не была, — покачала она головой. — Но на спортсменов в жизни насмотрелась.

Меж тем Ирка промокнула губы салфеткой и подлила в бокалы «Баккарди»:

— Слушай, я никогда не спрашивала… Но в честь моего возвращения открой тайну: кто отец Сергея? Не от святого же духа ты сына родила!

Тамара погладила рукой ворсинки ковра, ковырнула их в одном месте ногтем, поднялась на ноги и вышла из гостиной.

— Смотри, — спустя пять минут вернулась она с фотографией и протянула ее опешившей подружке. — Только предупреждаю — это не Сергей.

— А кто же это?.. Ни фига себе!!! — присвистнула Ирка. — Первый раз вижу такое сходство! А еще говорят, человека нельзя клонировать!.. А что он в руках держит?

— Институтский кубок по волейболу. Алексей мог стать великим спортсменом, если бы не травмы.

— И что, за эти годы так ни разу и не объявился?

— Почему же? Объявился. Осенью.

— И ты смолчала?!

— А что, мне надо было позвонить тебе в прямой эфир?

— Ну, не знаю… — Ирка продолжала внимательно разглядывать фотографию. — Могла бы похвастаться… Теперь рассказывай, — заинтригованная, поторопила она.

— Давай лучше выпьем.

— Выпьем, только скажи: вот он объявился — и что?

— Ничего, одни неприятности. Сначала его люди у меня контракт увели, а на днях узнала… А, — махнула она рукой. — Лучше не рассказывать.

— Выходит, этот Ален Делон такой же мерзкий тип, как и остальные, — сделала вывод Ирка.

Не оспаривая ее слов, Тамара вытащила фотографию из рук подруги.

— К счастью, он не знает, что Сергей — его сын.

— Как это? — снова опешила Полуцкая.

— А так. — Тамара сделала паузу и, продолжая смотреть на потертый по углам снимок, подняла бокал: — За любовь, что не вышла… Ладно, слушай…

Вместо недели отдыха в горах Радченко, Чернов и еще один охранник провели девять дней в Ошмянах: траурная церемония под моросящим дождем, поминальный стол, бесплодные попытки уговорить мать переехать ближе к сыну… Январь не баловал зимней погодой: солнце практически не появлялось из-за туч, снега тоже не было. Настроение точь-в-точь отражало все перипетии погоды: тягостно, серо, грустно…

На десятый день мать посмотрела на Алексея бесцветными от слез глазами и твердо сказала:

— Ты езжай, сынок, я все равно никуда отсюда не тронусь. Четверо мужчин у меня тут лежат, и мне место найдется… Не переживай за меня: родственники живы, Виктор с Зоей стали как родные. Езжай, сынок, тебе еще жить да жить…

«Жить да жить, — повторил ее слова Алексей, когда Владимир вырулил на трассу Вильнюс — Минск. — А ради кого жить? Ради дела, которое некому передать, ради денег, которые некому оставить? В чем тогда смысл жизни?»

Время в дороге на этот раз тянулось нестерпимо долго. Он то проваливался в дрему, то внезапно открывал глаза, смотрел на часы, затем на дорожные указатели, снова смежал веки. После границы Чернов поменялся местами с другим охранником (Кушнеров, Дубров, Михаил и еще двое уехали в Москву неделей раньше).