Жил мой будущий муж в двухэтажном доме в хорошей многокомнатной квартире. Когда-то он продал свое поместье и переехал сюда, ему тут больше нравилось. Я уже бывала у него как гостья, но сегодня входила как будущая хозяйка. Какое странное, но приятное ощущение. Мне прямо не верилось, что я скоро стану его женой. На губах сияла улыбка счастья, и впереди ждал чудесный вечер. Я уже предвкушала, как буду трогать его аккуратно стриженые темные волосы, заглядывать в серые глаза… и однажды обязательно заставлю сбрить эти тупые усики, которые так мешают целоваться.
В ожиданиях я не обманулась, вечер был чудесен. Мы выпили вина, посидели перед камином в уютных креслах, пообсуждали книги. Солнце уже ушло, на город опустилась тьма. Мы уже оба знали, чем закончится эта ночь, хотя Роман все еще не был уверен. Он не раз говорил, что не хочет торопить и не будет давить на меня, а мне, наоборот, казалось, что Роман слишком медлит. Вот и сейчас мне уже не терпелось узнать его лучше. Ему, кажется, тоже, но он не решался.
— Ты говорил, что иногда перед сном читаешь Диккенса в оригинале, — я решила его немного подтолкнуть. — Покажешь мне книгу?
Раз читает перед сном, значит книга наверняка в таком интимном месте, как спальня. Я рассчитывала, что он предложит пройти с ним, но Роман лишь ослабил ворот белой рубашки, будто она его душила, и встал:
— Конечно. Сейчас.
Он вышел из комнаты, и я, стащив туфельки, в одних чулочках тихо проследовала за ним. Вот они, навыки слежки, пригодились в быту. Я чуть не хихикнула этой своей мысли, но вовремя сдержалась — услышит же, я иду почти сразу за ним. Роман, нервно потирая пальцы, вошел в спальню, оставив дверь приоткрытой, и я тихо скользнула внутрь. Он подошел к небольшому столику, стоящему поодаль от кровати, взял с него книгу, развернулся и увидел меня:
— Вероника? — удивленно спросил он.
А я, широко улыбаясь, приложила палец к губам, призывая молчать, опустила туфельки на пол и демонстративно закрыла задвижку на двери, затем снова повернулась к нему. Меня распирал восторг, а вот Роман нервничал. Я подошла к нему и взяла за руку, чтобы успокоить, заглянула в глаза:
— Не переживай так сильно. Это же просто приятное времяпрепровождение. И я вся в твоих руках, не надо меня бояться.
Роман положил ладони мне на щеки:
— Не хочу все испортить. Ты говорила, у тебя уже был мужчина, и он обманул тебя. Я не хочу выглядеть таким же в твоих глазах, потому что настроен серьезно. Можешь оставаться сегодня у меня или нет, если не хочешь. И пока не захочешь, у нас с тобой ничего не будет даже после свадьбы. Я не стану принуждать тебя. Хочу, чтобы ты любила меня и делила со мной постель, только если любишь.
— Я люблю, — улыбнулась я.
Немного покривила душой, конечно, он не Михаил, но он мне очень нравился, правда. Роман потянулся ко мне губами, и я с удовольствием ответила на поцелуй. Опять чертовы усики защекотали чувствительную кожу вокруг губ, но я постаралась не обращать внимание. Мои пальцы потянулись ему за спину, чтобы обнять, но на полпути свернули и закопались в его шевелюру. Роман крепко прижал меня к себе за спину и талию. Он меня хотел, и очень, это сквозило в его эмоциях, в частоте дыхания, в легком дрожании пальцев, его возбуждало, что я сама проявляю активность, сама действую. От его эмоций я получала не меньшее удовольствие, чем от своих. Восторг от происходящего буквально распирал изнутри, и я даже прервала поцелуй, чтобы издать смешок. Роман моментально заволновался, в его мыслях скользнуло предположение, что я высмеиваю что-то в его действиях. В эмоциях сразу мелькнула уязвленная гордость, обида и надежда, что он ошибся в предположениях. Он встревоженно заглянул мне в глаза и прошептал:
— Что не так?
— Ничего, — так же тихо ответила я, ласково поглаживая ему волосы и улыбаясь. — Просто мне очень хорошо. А когда мне хорошо, я смеюсь.
Облегчение в его эмоциях было настолько сильным, что почти материально ощутимым. Его руки скользнули по моей спине, поглаживая, он наслаждался прикосновениями, довольный, что я его люблю и уже вот-вот буду принадлежать ему не только душой, но и телом. Ему нравилась во мне та доля распущенности, которую он уже увидел. Все те жеманные девицы, с которыми Роман встречался раньше, утомляли его. Следуя его мыслям и пожеланиям, я молча потянула за завязочки платья у себя на груди и мягко отстранилась из объятий, чтобы было удобно снимать его с плеч. Горящий взгляд Романа светился все большим восхищением с каждым новым обнажающимся участком моей кожи, пока платье соскальзывало вниз.
— Ты великолепна, — выдохнул он, когда ненужный ныне предмет одежды свалился, оставив на мне лишь трусики и чулочки.
Никакого бюстгальтера на мне не было, его роль исполняла корсетная вставка, оставшаяся в платье. Он подошел ко мне и потянулся так аккуратно, словно боялся спугнуть. Роман делал это медленнее, чем мне бы хотелось, ему нравилось осознавать, что я в нетерпении, что жду и жажду, и я искусала всю нижнюю губу к моменту его прикосновения. Зато когда он это сделал, я получила свое сполна: его эмоции обдали меня волной желания, жажды и удовольствия. Мои эмоции облегчения оттого, что он наконец сделал это, и пьянящее ощущение власти над мужчиной полыхнули, смешавшись с пришедшими от него эмоциями в тугой комок, грозивший взорвать меня изнутри. Я снова издала довольный смешок, стараясь впрочем сдерживаться, чтобы не напугать его. Роман с опаской бросил взгляд на мою улыбку, а затем жадно впился губами в мои. Его ладони скользнули по моей груди, а затем он подхватил меня и развернул спиной к кровати, на секунду потеряв контроль над своими действиями и сразу остановился, сам испугавшись своего порыва. О да, у него от меня просто крышу сносит. А может, я неосознанно подталкиваю его к этому своими способностями по влиянию на разум. Впрочем, кому какое дело, ведь нам обоим это нравится.
Он уложил меня на кровать, схватился за чулочки и жадно стащил их. Уже через пару секунд трусики присоединились к чулочкам на полу. Я осталась совершенно обнаженная лежать на кровати перед ним, не прикрываясь, наслаждаясь его восхищением и разделяя его.
— Разденься.
Я не стала добавлять пожалуйста, потому что знала, он не ослушается. То самое пьянящее ощущение власти, когда понимаешь, что сейчас этот мужчина готов на все. Он быстро и суетно сбросил с себя все, не отрывая взгляд, а я в это время игралась, упиваясь своей чисто женской властью и зазывно поглаживая себя по груди, животу, бедрам. Действия не были спонтанными, я знала, видела в его бушующих эмоциях, что именно будоражит больше всего. Его возбуждение буквально витало в воздухе, и я наслаждалась этим чувством, с удовольствием поглощала его всем своим существом.
Сбросив одежду, Роман навис надо мной и начал целовать живот, его ладони скользнули мне по бедрам. Приятные мягкие прикосновения. Я закрыла глаза от удовольствия и снова усмехнулась вслух, издав тихое протяжное да-а-а, интонацией подразумевающее ты все делаешь правильно, хороший мальчик, продолжай. Его поцелуи поднимались выше, к моей груди, и я наконец потянулась к его разуму, чтобы вкусить все сполна, хватит уже довольствоваться внешними обрывками эмоций. Возбуждение мощной волной захлестнуло меня, закрутило в эмоциональном вихре, чуть не выветрив контроль над собой. Роман уже с трудом сдерживался, чтобы не наброситься на меня, как первобытный человек, и я переняла это, разделила с ним, сходя с ума от удовольствия. Его губы обхватили мою грудь, и неожиданно во мне чувством опасности взорвалось осознание: за дверью кто-то есть. Он обнаружился так внезапно, словно стоял там все это время незамеченным. Я распахнула глаза и, закрывшись от эмоций Романа, положила руку ему на плечо, крепко сдавила:
— Стой, — нервно произнесла я, все еще слегка задыхаясь от быстро отступающего под давлением угрозы возбуждения.
Роман замер, пару раз моргнул, приходя в себя, пытаясь сбросить не желающее отступать наваждение:
