Регент уступать власть не желал. Сторонники Витторио Дамасского заговорили о созыве военного совета и выборах, чем насторожили «многих бывалых людей, которые боялись раздора перед лицом великой опасности». Среди этих многих был и сам Карл Постум, прекрасно понимавший, что фронт не место для парламента. Князь действительно не командовал ранее такими огромными по меркам Леванта контингентами, понимал значение имиджа «непобедимого Кутуза» для войск и признавал его выдающиеся способности, а роль командующего привлекательно выглядела только в случае победы. В противном случае — что совсем не исключалось, лидер принимал и всю ответственность за поражение. Потому оппоненты договорились. Оба вельможи велели огласить по всему лагерю, что являются сторонниками жесточайшей дисциплины, выборов не будет, а совет высших командиров состоится «как положено по обычаю», но вскоре. Совет действительно провели быстро, регент на нем передал командование армией в предстоящем сражении Кутузу, обещав подчиняться ему со всеми своими вассалами, но лишь на время кампании и «так чтобы это не было признано обычаем». После чего согласно хронике «князь и граф обнялись и при всех поклялись в этих условиях». Объявление результатов воодушевило войска, а на следующий день новый главком вывел их в поход к Оронту. Китбуга вышел навстречу.

Утром 3 сентября 1260 года, между Идлибом и рекой Оронт противники встретились. Передовой отряд латинян под командованием Захара Бейбарса начал атаку, монголы нанесли встречный удар и франки понеся большие потери отступили в беспорядке. Китбуга бросил в преследование один из туменов, который наткнулся на египетскую пехоту, насыщенную арбалетчиками и отошел. Сражение затянулось, Бейбарс еще несколько раз переходил в атаку и отступал, пока во время очередной стычки Китбуга не начал наступление главными силами. Пройдя за отрядом Бейбарса, монголы смяли пехоту и сцепились в схватке с центральным корпусом Карла Постума. Постум понес большие потери, латиняне еле удерживали строй и Китбуга ввел в бой остаток войск, возглавив их лично.

Хладнокровно выждав этот момент, Кутуз нанес удар с флангов рыцарской конницей, сопровождаемой отрядами берберов и туркополов «осыпающих врага стрелами так, что застилало небо». Атака оказалась успешной, но Китбуга смог собрать мощный отряд, ударил в левый фланг франков и прорвал окружение. Латиняне побежали, монголы, обойдя поле битвы, вышли в тыл противника.

В этот критический момент произошло два события, породившие в дальнейшем споры о «вкладе в победу». Кутуз, оценив опасность на левом фланге, с собственной свитой рванулся в бой, сняв при этом шлем «дабы бегущие узнали его и устыдились». Что характерно, идея сработала, франки остановились, присоединились к отряду графа и Китбугу удалось отбросить. На правом фланге, монгольский отряд набранный в бывшем халифате тоже вырвался из окружения, но «обратился в бегство». Командовавший здесь египтянами Бейбарс бросил в преследование небольшой отряд берберов, а с остальной дружиной зашел в тыл группе Китбуги.

Чья атака решила исход битвы не ясно, но сражение на том перешло в стадию разгрома. Основные силы франков под командованием Карла Постума добили окруженных и потерявших командующего монголов в центре. Кутуз и Бейбарс загнали отчаянно сопротивляющегося Китбугу в заросли и предложили сдаться. Наместник сдаваться не пожелал, бился «подобно раненому тигру, окруженному гиенами, один как тысяча воинов», но, когда латиняне подожгли траву, вынужден был пойти на прорыв и поймал арбалетный болт от неизвестного пехотинца, тело опознали после битвы.

Разгром монгольской армии был полным. Уйти удалось немногим, а из высшего командного звена никому. Не то чтобы это поражение пошатнуло монгольскую империю, но для европейцев она стала первой решающей победой в масштабной полевой битве, выигранной вчистую и повлекшей освобождение всех оккупированных монголами территорий. На Балканах и Дунае византийцы, венгры и крестоносцы добивались успехов в боях с вассалами Бату и ранее, но там в сражениях участвовали меньшие силы, результаты были не столь наглядны, а продвижение христианских войск занимало куда больше времени. Добавляло популярности и место битвы. Левант продолжал вызывать интерес в массах, отчего победа в «схватке за Святую Землю» получила в Европе широчайшую известность, а победители громкую славу.

Потери латинян тоже оказались велики. Только из высшей знати на поле остались князь Дамиетты, графы Тира, Сидона, Кесарии и Луксора, больше десятка баронов и виконт Элефантины, а освободившихся фьефов оказалось столько, что их чуть позже получили, в числе прочих, даже «пятнадцать рыцарей из Эфиопии», чего, по словам хрониста «никогда не бывало ранее».

Потери, однако, франков не остановили. По окончании сражения Кутуз отправил гонцов в Антиохию, а сам повел армию к Алеппо. Город взяли сходу, гарнизона там практически не оставалось. Чуть позже подошли сирийцы и заезжие крестоносцы, заняв дорогою без боя Артах. Алеппо передали Боэмунду VI, после чего союзники разделились.

Король Сирии и принц Танкред II вышли к Харрану, где собрались остатки корпуса Китбуги, и взяли крепость после двух недель штурма. Эдессу в это время почти без боя захватил граф Каркара со своей дружиной, подкрепленной рыцарями с Кипра. Затем, соединившись, сирийцы заняли Рас-эль-Айн, где и остановились, поскольку в Мардине объявился монгольский отряд, присланный Хулагу. Франки посчитали нового противника передовыми частями самого ильхана, отчего перешли к обороне.

Войска Египта двинулись на юг и освободили Ракку, Дар-эз-Заур и Рахбу. Серьезных сил противника тут не имелось, так что боевые действия свелись к мелким стычкам, а граница между ильханом Хулагу и королем Египта прошла по Евфрату.

В Рахбе закончился спор регента и опекуна. С победителями в общественном мнении вышли нестыковки. Во Франции — а из нее и в остальных христианских странах, в первую очередь пиарили Карла Постума, младшего брата короля Людовика IX, называя именно его «вождем христиан, мечом и защитником Святой Земли» и рыцарем, не имеющим себе равных. Король Сирии Боэмунд VI Красивый и сицилийский принц Танкред II Одноглазый прославились немногим меньше, хотя роль им отводилась не столь глобальная. О Кутузе в Европе и знали плохо, и заинтересованности в нем не имели. Зато в Утремере, после победы при Идлибе, Кутуза называли «героем, сравнимым с Готфридом Булонским» — вождем 1-го крестового похода и основателем королевства Иерусалимского, входящим в средневековый топ-пять лучших рыцарей за всю историю человечества. Пост главкома он сохранил просто по умолчанию, что в сочетании со славой сделало бывшего туркопола самой влиятельной фигурой Леванта. Естественно, с таким положением оказалась несогласна партия Карла Постума, к которой примкнуло большинство знати.

Переломным моментом должна была стать раздача освободившихся фьефов и прочих бонусов по итогам войны, предполагавшаяся в конечной точке маршрута — Рахбе. Вопрос относился к полномочиям регента, но с учетом реального положения дел мнение графа Дамасского выглядело как бы не более весомо, отчего вокруг него начала формироваться серьезная оппозиция. Кутуз — чьи люди, напомним, продолжали контролировать малолетнего короля, рвался в лидеры не только армии, но и королевства, активно вел переговоры с сеньорами и раздавал обещания. Не удивительно, что заговор против него возник моментально — лишаться влияния, а то и регентства, Карл Постум не собирался. И имел неубиваемый козырь — в очереди наследников трона, его супруга стояла не только первой, но и единственной по прямой линии, так что от короны князя Мармарийского отделял лишь восьмилетний монарх Балдуин VII… которого от смерти, в свою очередь, отделял только опекун.