Аль-Хаким в бой не рвался, потому Карл Постум решил сделать приятное далекому союзнику-мусульманину, а заодно заложить параллельный центр оппозиции Хулагу, и попросту подарил второго кандидата в халифы Берке. Отправив с отъезжающими бойцами Джучидов в Поволжье. В Сарае аль-Хакима вскоре признали новым халифом, тот немедленно назначил Берке султаном «всего исламского мира», включил имя покровителя в хутбу и проповеди, которые халиф лично читал в мечети Сарая. Прожил халиф Золотой Орды долго, но тема двух халифов дело будущего, вернемся к текущему.

Транзит сохранивших верность Джучидам воинов укрепил союз между Берке и правителями Сирии и Египта, но резко обострил отношения последних с Хулагу. Впрочем, войну с ним латиняне в любом случае считали неизбежной, отчего лихорадочно искали союзников и укрепляли крепости.

С союзниками, однако, обстояло печально. Грекам стало не до Леванта, поскольку в 1258 году скончался император Феодор I Комнин, оставив восьмилетнего сына Иоанна, опекуном которого назначил патриарха Арсения, а регентом своего приближенного Георгия Музалона. С учетом как истории и традиций Византии, так и состояния дел в моменте, шансы наследника на сохранение власти и жизни оценивались как нулевые, а вопрос о реальном правителе встал сразу после смерти предыдущего василевса. Спустя девять дней после которой, во время поминок, Георгия Музалона, с братьями и окружением, атаковали прямо в церкви неустановленные бойцы и положили на месте.

После раунда напряженных интриг и переговоров, место регента досталось ранее упоминавшемуся Михаилу Палеологу, зятю покойного василевса, авторитетному полководцу и лидеру военной партии, получившему титул деспота — второй после императорского. Михаил начал выстраивать вертикаль власти, отстранять несогласных и раздавать обещанные бонусы союзникам, а воевать с Хулагу до завершения этого процесса не собирался — и оставить столицу, возглавив армию, и поручить кому-то войска, выглядело одинаково рискованно.

Палеолог оказался не только полководцем, но и дипломатом, причем играющим стратегически. Он заключил договор с Берке (по некоторым данным, впрочем, готовившийся еще при предшественниках обоих правителей), ставший одним из ярчайших образцов византийской внешней политики. С формальной стороны, василевс обязался выплачивать правителю Золотой Орды (для упрощения изложения, введем для домена Джучидов этот термин уже сейчас, хотя фактически такое название в то время не использовалось, да и формальная заявка на суверентитет была сделана лишь наследником Берке) некие суммы, которые, как водится, татары (для упрощения изложения, введем для подданных Золотой Орды этот термин уже сейчас, тем более он общепринят) называли данью, а Византию — вассалом. Греки не менее уверено считали выплаты субсидиями федератам, а Берке подданным, и расхождение в терминологии сторонам ничуть не мешало. Реальных последствий договора было несколько.

Союз предусматривал помощь в случае нападения Хулагу или самого Мунке — фактор важный для внутренней устойчивости обоих правителей и сдерживания восточного соседа. Стороны признали границу в Валахии «по факту», сняв риски войны на этом фронте. Пограничные стычки и набеги не прекратились, но серьезных столкновений здесь долгое время не было. Взамен Константинополь прекратил поддержку венгров (с которыми начались пограничные споры) и князя Галицкого (по мнению греков, излишне сблизившегося с европейцами).

Но главной темой была экономика. Черное море к тому времени стало венецианским. Республика Св. Марка, укрепившись в новом регионе умело играла на противоречиях между ромеями и татарами, добилась привилегий от обеих сторон, и к концу 1250-х годов поступлений от черноморской торговли практически лишились и Сарай, и Константинополь. Изгнать венецианцев, успешно вписавшихся в рынок, а в ряде сфер его переформатировавших, без потерь уже не выходило, да и доверие между греками и татарами было не настолько велико, чтобы уйти от посредника, к тому же игравшего в интересах Михаила и Берке и за пределами региона. Потому контролирующие доступ к морю лица предпочли влияние посредника размыть. Упомянутым договором в Черное море допускалась Генуя, в очередной раз воюющая с Венецией и готовая платить за новые горизонты. Василевс открывал для лигурийцев Проливы, Берке предоставлял кварталы в портах Крыма и Кавказа. Кроме прямого увеличения доходов казны, как от генуэзцев, так и от вынужденных конкурировать венецианцев, имелись косвенные бонусы. Золотая Орда получила еще один канал связей с Европой и Левантом. Для Византии вопрос ставился шире. Союз с Генуей, при сохранении тесных связей с Венецией, вынуждал обе морские республики поддерживать Константинополь на Средиземном море — в первую очередь, против усиливающейся, несмотря на внутренние распри, Сицилии, претендующей на гегемонию в Средиземноморье и Италии. Учитывая продолженную Михаилом политику предшественников по сближению с папой Римским, также опасающимся сицилийцев, Византия возвращала статус одного из ключевых игроков уже европейской политики, одновременно страхуясь от сицилийской угрозы.

Для Леванта все эти глобальные политические сдвиги никакой пользы не несли. Усиление греков даже сыграло негативную роль — король Киликии Хетум I, ища поддержки против греков и сочтя Сирию обреченной, начал сближение с Хулагу.

В Европе вернулась мода на крестовые походы, и правители Утремера обратились с призывом спасать Гроб Господень от монголов. В Риме их поддержали вяло, папа и орден Храма агитировали пилигримов ехать сражаться с татарами в Венгрию, Галич и тамплиерский Бряславль, отбивающие нападение Бурундая — темника Берке, назначенного вместо Куремсы. Зато крест для защиты Святой земли принял наследник сицилийского трона Роджер. Король Танкред II Сицилийский воевал с в очередной раз взбунтовавшимися баронами, его наследник склонялся на сторону последних и выезд группы молодых рыцарей в модный и увлекательный тур стал традиционным компромиссом. К тому же широко рекламируемым в пику папе, с которым отношения королевства давно охладели. К принцу присоединились добровольцы со всей Европы, особенно выделялась большая группа сеньоров из королевств Испании, отплыли они с Сицилии весной 1260 года.

К тому времени, в Леванте бушевала война. Закончив покорение бывшего Халифата и переформировав войска, Хулагу осенью 1259 года выступил на короля Сирии. Монголы наступали четырьмя корпусами, сходу взяли Мардин и Рас-эль-Айн, затем осадили Ракку. Граф Генрих Эдесский стянул вассалов в Харран и нанес удар в правый фланг армии Хулагу, где действовал корпус под командованием упоминавшегося Байджу, опытного командующего и наместника в Анатолии. Атака успеха не принесла. Байджу разгромил сирийцев во встречном сражении, в котором погиб и сам граф Эдесский, после чего на плечах отступающих ворвался в Харран, а следом осадил Эдессу.

Хулагу отправил сильный отряд под командованием видного командира и христианина-несторианца Китбуги на юг, в направлении Дар-эз-Заура и Рахбы, основными силами после нескольких недель осады взял и разграбил Ракку, а затем двинулся к Алеппо.

Король Боэмунд VI Сирийский отмобилизовал вассалов (не успели только рыцари Кипра), собрал наемников и отряд генуэзцев, и у Алеппо соединился с египетским корпусом под командованием графа Витторио Кутуза Дамасского. Кутуз возглавил сеньоров, собравшихся по призыву в Иерусалиме и двинулся на соединение с союзником не дожидаясь отставших, ополчения городов (подошедшего позднее) и войск из Египта, формировавшихся в Каире.

В феврале 1260 года монголы и франки встретились у Алеппо, где к Хулагу присоединился Байджу, взявший после месяца осады Эдессу. Первое сражение не принесло победы ни одной из сторон, противники разошлись, но через день к монголам подошел Китбуга. Он взял Дар-эз-Заур и Рахбу, загнал дружины местных феодалов под командованием графа Рахбы Балдуина Ибеллина в пустыню, откуда те ушли в Пальмиру, и не оставив гарнизонов в захваченных крепостях, бросился на помощь командующему. Резерв оказался кстати, в следующей битве монголы одержали победу.