- Только Говард самый нормальный среди них, - усмехнулся Стейнбек.

- Скажите… - Эдогава помедлил мгновение, собрался с духом и спросил. – Эдгар По принадлежит Гильдии?

Честный ответ на этот вопрос пояснил бы многое, а возможно – позволил бы детективу составить, наконец, полную картину происходящего.

Если да – значит, Гильдия вовсе не ищет книгу, а занята другой задачей, и люди, что были связаны с ней, опасны. Если нет – становилось ясно, почему По легко выдавал информацию и совершенно не боялся, что его раскроют.

Джон долго смотрел на юношу, изучая его взглядом. Говард тоже посмотрел на Рампо, и тому показалось, что в невыразительных глазах мелькнул интерес. Сам Эдогава буквально отсчитывал удары внезапно замершего сердца, пытаясь прочесть в голубых глазах ответ. Уже – хоть какой-нибудь.

Рампо был внутренне не готов принять факт причастности Эдгара к заговору, но всячески предупреждал себя о подобной возможности.

- Если бы и принадлежал, я бы все равно не сказал.

Блондин поднялся из-за стола и подложил под пустой стакан деньги.

- Не до того я ненавижу Гильдию, чтобы называть имена или, наоборот, умалчивать. Если это считают нужным скрыть – значит, так нужно, - Джон махнул рукой на прощание и медленно исчез. Лавкрафт бросил нечитаемый взгляд на Рампо, которого тот не смог понять, и тоже удалился.

Эдогава сокрушенно выпил одним махом едва ли не половину своего стакана и поморщился от неприятного чувства, обжегшего нутро.

Эдгар продолжал оставаться загадкой. Никакой определенности; и да, и нет, обманчивая правда и неприкрытая ложь – сбивал с толку, путал и играл с разумом детектива, ожидая, когда же тот наконец сломается.

Рампо закрыл глаза и уткнулся лбом в руки, чувствуя, как вновь из глубин поднимается отчаяние, приправленное страхом.

Он хотел, чтобы Эдгар не был связан с ними.

Он хотел остаться с этим человеком рядом, наслаждаться его обществом дальше, по обыкновению нагло вторгаясь в чужой дом и комментируя его работы.

Он хотел верить, что Аллан – человек чести, что он был именно тем, чье впечатление производил.

Он хотел и впредь прикасаться к его аккуратным рукам, чувствовать легкую свежесть, окружавшую мужчину, видеть мягкую улыбку и искать за темными прядями манящие рубиновые глаза.

Он хотел…

- В чем дело? – раздался грубоватый голос. Эдогава поднял голову и немного затуманенным взглядом посмотрел на человека. Напротив него сел инспектор.

- Ни в чем, - вяло отозвался Рампо и выпрямился, протирая глаза. – Зачем Вы хотели меня видеть?

- Помнишь, я говорил о людях, которые неожиданно впали в состояние комы?

- Разумеется.

- Так вот, - мужчина сделал заказ проходящей мимо девушке и наклонился над поверхностью стола. – Умер пьяница.

- Умер или?..

- Или.

Рампо почувствовал, как по спине пробежался холодок. Он неуютно поежился.

- Продолжайте.

- Он весь оказался в царапинах. Мелких. Врачи постановили, что их оставил кот. И еще у него внезапно не оказалось одного глазного яблока, а на шее остались явственные следы веревки.

- Что за черт, - прошептал Эдогава. Отчаяние взметнулось вверх, подобно огню инквизиции, охватывающего ведьму; туманя разум и опаляя чувства, оно издевательски смеялось прямо в ухо юноши.

- Я знаю, что, если преступник – эспер, это дело находится уже не в моей юрисдикции, - негромко произнес мужчина. – Но…

Рампо резко поднял на него взгляд, в котором читалась мольба.

Мольба, чтобы эта просьба не была озвучена.

Инспектор не прочел ее.

- Прошу Вас: разрешите это дело.

Рампо закрыл глаза и глубоко вдохнул. Голова кружилась.

- Хорошо, - сдавленно ответил он. В мыслях вновь прозвучал голос По.

«Вам может не понравиться то, что Вы узнаете».

Он чувствовал: ему не стоит этого делать, иначе он может потерять все.

«Это – работа», - мрачно напомнил он себе, припоминая, сколько раз пойманные с его помощью преступники кричали о своих семьях, любимых или детях, призывая неумолимую руку закона сжалиться над павшими.

- Но у меня одно условие.

Инспектор нахмурился, ожидая плохих новостей. Эдогава вяло помахал руками:

- Нет, ничего серьезного. Лишь одно.

- Что?

- Я начну расследование через неделю.

_

Агентство ответило на необычное письмо Рампо очень быстро. Дазай насмехался, Ацуши радовался, Куникида не мог оправиться от удивления, Танидзаки интересовался, не заболел ли Эдогава чем-то странным. Но вместе со всем этим низвергнувшимся на него водопадом эмоций, за горами слов юноша явно ощущал их присутствие и больше не чувствовал себя таким одиноким. Сейчас это было безумно важно для него, так как он знал: скоро расследование завершится. Расследование, что может перевернуть его жизнь или, по крайней мере, существенную ее часть.

Йосано прислала необычно длинное для нее письмо и даже книгу. Эдогава с интересом пробежался взглядом по размашистым строкам девушки. Врач абсолютно безэмоционально описала физико-биологические особенности влюбленности, не подвергая сомнению, что юный детектив попался именно в эти сети, и, отпустив пару легких шуточек на сей счет, искренне пожелала удачи.

«Главное – оставайся таким же уверенным и непробиваемым, как в своих аналитических доводах; только не груби», - писала она. Рампо ощутил прилив благодарности к девушке и подумал, что нужно будет в ответ подарить ей что-нибудь, когда приедет в Агентство.

Книга оказалась, на удивление, не учебником анатомии – романом некоего Вальтера Скотта. Эдогава слышал об этом писателе, но не читал, зная, что его произведения были посвящены романтизму, благородству и прочим идеалам, до которых детективу дела не было. «Что же, если Йосано считает, что мне нужно это прочесть – значит, нужно это прочесть», - решил он. Буквально в тот же день, после очередного утомительного вечера в обществе Монтгомери юноша разлегся поудобнее на кровати, пристроив свечи поближе к изголовью, и начал читать. Читал он быстро, мгновенно ухватывая суть, легко догадывался о том, что произойдет – тут особого ума не надо, стоит лишь иметь представление об эпохе и основных чертах стиля. За две ночи он освоил книгу, но так и не понял, что Акико хотела ею сказать. Что Эдогаве стоит быть более романтичным? Или ему нужно выучить все эти пафосные благородные речи и декламировать своему «объекту обожания»?

Фыркнув, Рампо решил прибегнуть к иному методу, более интересному, но и в равной степени опасному. Однако он не ожидал, что все обернется так.

- Эдгар, я бы хотел прочесть твои работы, в которых поднимается тема любви.

По удивленно обернулся, отвлекшись от бумаги.

- Могу поинтересоваться, для чего?

- Хочу узнать твое понимание романтики, - пожал плечами Эдогава, говоря чистую правду.

- А какое оно у Вас? – на губах мелькнула улыбка.

- В том-то и дело, у меня его нет. Так что вот – формирую.

- Хорошее дело, особенно в 27 лет, - усмехнулся Эдгар. Рампо слабо улыбнулся в ответ на иронию.

Они снова сидели в рабочем кабинете, так что далеко за рукописями идти не пришлось – все они были рядом. По взял стопку и, водрузив ее на стол, начал перебирать, откладывая часть рассказов в сторону. Его ловкие пальцы с нежностью взломщика замков подхватывали слегка пожелтевшие, перевязанные разноцветными нитями листы, и Эдогава ощущал, что готов наблюдать за ними вечно. Сформировав небольшую «антологию», По протянул ее юноше.

- Прошу, - спокойно произнес он и снова вернулся к своей новой работе. Рампо поблагодарил и принялся за чтение.

Ничего особо нового он для себя не вынес; он имел представление о сфере отношений, о властвующих в ней эмоциях, о нереалистично красивых историях верности и грязных до отвращения похабных анекдотах об изменах. Среди работ По были и юмористические новеллы, и пугающие рассказы, но у Эдогавы все равно не получалось сформировать четкое мнение; одни и те же образы, воздушные и неуловимые, одни и те же мысли, одна и та же страсть. Первые очаровывали и сводили с ума вторых и попадали под власть третьих; но ведь было что-то еще?