- Ты тут пару раз чуть совсем не умер, - сообщает Скотт как бы между прочим. - Мама сказала, что это было… близко. Мы очень волновались. Даже Дерек.

Стайлз слабо улыбается. “Даже Дерек”. Забавно. Даже грозный крутой альфа достал с чердака свою эмоциональность, воспользовавшись ей настолько, что даже Скотти заметил. Стайлз не спрашивает про Питера, не хочет лишних вопросов, не хочет рассказывать о том, что происходило по ту сторону его сознания.

Кошмары еще мучают его, особенно по ночам, когда он остается в палате один, но в них нет той силы, они - точнее, он, - не вызывают такого ужаса.

Стайлзу просто страшно, но он всегда может открыть глаза, вдохнуть пропитанный запахом лекарств больничный воздух. Нет никаких проблем, с тем, чтобы проснуться.

***

Еще через две недели Стайлз все-таки оказывается дома. Сломанные ребра в норме, шрамы на груди и спине так и останутся, а привычный бардак на голове скрывает длинный, но едва заметный шрам.

В честь своего возвращения домой на своих двоих и в нормальном состоянии, Стайлз закрывает глаза на отцовскую диету, разрешая шерифу заказать пиццу. Марафон Звездных Войн - святое дело, как-никак.

По ночам Стайлзу немного тоскливо. Странно, как в сознание въелось это ощущение жаркого живого тела рядом, ощущение покоя и защиты.

В лофте старший Хейл не появляется, а Дерек на вопрос о зомби-дядюшке лишь невнятно передергивает плечами, роняя что-то вроде “людей не убивает - и ладно”. Еще пара недель в режиме дом-лофт, проходят без происшествий.

Стайлз выясняет, что мудака, размазавшего его по асфальту и скрывшегося с места, полиция, стараниями шерифа, нашла в одном из соседних городков. Стайлз его не видел, да и не особо хотел. Больше он все-таки хотел понять, какого черта он в три часа ночи оказался чуть ли не на окраине города, один, и какого черта там же через какое-то время оказался бывший безумный альфа.

Дерек неодобрительно качает головой, но все-таки сдает Стайлзу адрес родственника.

***

Головные боли прошли, кошмары - почти прошли, ребра тоже не беспокоят - решив, что с физической стороной произошедшего все более-менее улажено, Стилински все-таки решается. Замирает перед железной дверью одной из квартир в центре города, вжимая до упора кнопку звонка.

Наверное, не стоило раздражать чуткий оборотнический слух долгой преливчатой трелью, потому что Питер, все-таки соблаговоливший открыть дверь на третьей минуте ожидания, вовсе не выглядит хоть сколько-либо благодушным.

- Рано или поздно это должно было случиться, - обреченно констатирует оборотень, пропуская Стайлза в свою квартиру.

В любом другом состоянии Стайлз бы принялся разглядывать обстановку, все-таки его давно мучил вопрос, как и где проводит часы досуга любящий подпустить таинственности в свой образ, оборотень. Но сейчас ему откровенно не до того, Стилински буквально трясет от напряжения, немного - от злости. Он идет вслед за Хейлом, плюхается в предложенное кресло, и сердито смотрит на устроившегося напротив вервольфа.

После пары минут молчания Хейл вопросительно изгибает бровь.

- Рассказывай, - Стайлз поджимает губы, стискивая подлокотники ладонями. - Все говорят, что ты меня нашел. Там, на дороге. Что произошло?

Прежде, чем мужчина успевает открыть рот, Стайлз вскидывает вверх указательный палец, уточняя:

- Я не спрашиваю об аварии. Я спрашиваю о том, что было до нее или после. Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю.

- Скажи, тебя отец тренировал вести допрос или ты насмотрелся ширпотребных криминальных драм? - холодная усмешка кривит тонкие губы, и у Стайлза сердце сдавливает тисками от нахлынувших, полных нежной ласки, воспоминаний.

- Ты можешь мне ответить? - спрашивает уже мягче, просяще, не в приказном тоне. - Я должен знать.

- Это мне решать, - в голосе Питера слышится мрачное самодовольство.

- Ты знаешь, почему я оказался ночью черт знает где, и почему я об этом ничего не помню?

- Подумай, - Хейл пожимает плечами. - До той ночи ничего странного не происходило?

Стайлз вспоминает. Напряжение гулкой тяжестью оседает в основании черепа, но что-то проясняется, вспоминается.

- За пару недель до этого… Я проснулся на кухне. Потом в коридоре, когда шел к лестнице. И еще раз - на первом этаже, - Стилински краснеет, опуская голову. - У меня бывает, я хожу во сне. Но не так далеко. По дому иногда брожу. Но никогда не выходил на улицу. До туда идти минут двадцать, а я вообще был босиком!

- Ну, что поделать, - глубокомысленно роняет оборотень.

- Ты ведь знаешь, что произошло, - Стайлз устало трет ноющий висок. - Скажи мне. Питер, пожалуйста. Я никому ни слова не пророню, даже если ты пытался сотворить со мной какую-нибудь гадость, обещаю. Я с ума схожу.

Стайлз замолкает, просяще глядя на равнодушного, спокойного мужчину. Питер медленно качает головой.

- Мне все еще снится тот кошмар, - тихо проговаривает Стайлз. - У тебя есть белая рубашка?

Что-то в глазах оборотня меняется, пробивается сквозь стену безразличия, что-то слишком необычное для Питера Хейла, для такого, каким его видят все окружающие, и что-то очень знакомое Стайлзу.

- Я нашел тебя на дороге, - медленно проговаривает Питер. - В ужасном состоянии, всего в крови. Много крови, много боли.

- Руки в крови, - едва слышно уточняет Стайлз, не поднимая взгляда. - Повсюду кровь. Запах отвратительный. И твои руки - все в крови. И рубашка в крови.

Хейл кивает, замолкая.

- Это ведь не все? - Стилински сглатывает, стараясь справиться с приступом зябкой, немного пугающей, дрожи. - Расскажи мне все, пожалуйста.

Оборотень молчит, чуть кривя губы, и Стайлз срывается на просящий хрип:

- Пожалуйста. Ты ведь что-то сделал. Зачем? И что? Питер, я никому не скажу, я никому не рассказывал вообще ни о чем, даже о своих кошмарах, пожалуйста!

Злые слезы обжигают роговицу, и Стилински закусывает губу, сдерживая рвущиеся из груди рыдания. Страх подступает к глотке, страх, непонимание, какое-то отчаяние.

- Когда Дитон говорит о тебе, он говорит так, будто Неметон, отметив тебя, дал тебе какую-то силу, - неспешно и тихо начинает Питер. Стайлз замолкает, поднимая непонимающий взгляд на оборотня.

- Он, скорее всего неправильно трактует произошедшее. И меня ввел в заблуждение, - голубые глаза наливаются неестественной лазурью. - Тебе эта сила, если бы она была, ни к чему. А мне бы пригодилась, - Хейл задумчиво постукивает когтями по подлокотнику, глядя куда-то мимо.

- И что ты сделал? - неслышно сипит Стилински.

- Попытался выяснить хоть что-то. Найти в тебе… не знаю. Что-то, что могло бы мне пригодиться.

- Хотел захапать чужое, - мрачно резюмирует Стайлз.

- Можно и так выразиться, - Питер спокойно кивает. - Проблема в том, что в тебе нет ничего… Ничего сверхъестественного. Должно быть, должно было остаться хоть что-то, но ничего нет. Только склонный к лунатизму ребенок, пытавшийся убежать от волка, лезущего в его сны.

Стайлз застывает, неверяще глядя на Хейла.

- Это из-за тебя… Но я не помню ничего такого. Никаких снов…

- Это нормально, - Питер коротко пожимает плечами, поджимая губы глядя на мальчишку с каким-то отвратительным сочувствием. - Ты и не должен был ничего помнить. Просто я понятия не имел, что ты ходишь во сне. А когда понял - понял, что с тобой что-то не так, - пошел тебя искать.

- Мог бы этого и не делать, - безжизненно и сухо роняет Стайлз, сглатывая горький, обжигающий комок в горле.

- Мог, - Питер кивает. - И никто бы никогда не узнал, что с тобой произошло.

- Сука! - Стайлз срывается с кресла, подлетая к оборотню.

Хейл чуть морщится от первого удара, пришедшегося в челюсть, и перехватывает запястье Стайлза, не давая ударить еще раз.

- Какая же ты, блядь, тварь, Хейл!

Стайлз пытается вывернуться, ударить или укусить, но затихает, когда оборотень с силой дергает его на себя, буквально роняя себе на колени. Подросток болезненно мычит, зажмуриваясь, хватаясь руками за плечо Питера - перед глазами все плывет, голова кружится, боль выстилает стенки черепа изнутри, дезориентирует, сжимает легкие.