- Он жив? - на всякий случай уточняет Стайлз.

Мужчина со вздохом закатывает глаза, и указывает на валяющуюся у ноутбука стопку дисков.

- Я рад, что ты увлекаешься классикой американского кино, но, судя по всему, “Крестный отец” произвел на тебя слишком большое впечатление. Да, солнышко, он жив, здоров и совершенно о тебе не беспокоится.

Стайлз делает большой глоток слегка остывшего кофе, едва не давясь им на последних словах Питера.

- Итак, солнышко, - мужчина придвигается ближе. - Давай начнем с начала. Меня зовут Питер Хейл, я владелец антикварной лавки, которую ты вчера вечером ограбил, так?

Конечно, Стайлз не думает отвечать честно. Конечно, для начала Стайлз собирается сделать искренне изумленные глаза и спросить: “Ты чего, мужик?”. Может быть сказать спасибо за подвеску-лисичку, которая сейчас, кстати, болталась у Стайлза на шее.

Но вместо этого Стайлз кивает, да еще и угукает - тихо-тихо, виновато, и тут же прячет нос в стакане, делая еще один глоток.

- Не очень хороший поступок, малыш, - все так же мягко продолжает мужчина, делая глоток из своего стакана - у него, судя по запаху, там крепкий черный кофе. - Мне кажется, ты не сам до такого додумался, верно?

- Не сам, - неуверенно признается Стайлз, прекрасно понимая, что больше всего на свете ему бы не хотелось попасть под руку тому слепому, который Стайлзу наверняка будет еще сниться в кошмарах.

- Кто тебя надоумил, солнышко? - Питер по всей видимости допивает свой кофе и ставит стакан на пол, придвигаясь ближе к Стайлзу.

Стайлз засматривается на его руки, облизывая взглядом крепкие запястья и длинные, явно ловкие пальцы. Стайлз чувствует, как возбуждение, кипя, прокатывается по венам, Питер садится рядом, укладывая горячую ладонь на колено Стайлза, отчего тот послушно опускает ноги, вытягивая по постели, теперь отгораживаясь от мужчины одним только стремительно пустеющим стаканчиком с кофе.

Еще Стайлз немного проклинает свою привычку спать в одних трусах.

- Я не хочу рассказывать, - Стайлз мотает головой, когда Питер повторяет свой вопрос.

- Боишься? - Питер понимающе кивает, рассеянно и мягко поглаживая Стайлза по бедру.

От этой почти невинной ласки у Стайлза кровь закипает в венах и устремляется к паху, где заплетается тугой, жаркий узел плохо контролируемого возбуждения.

- Хорошо, малыш, - мужчина наклоняется еще ближе, буквально нависая над вжавшимся спиной в подушку Стайлзом. - Я задам тебе наводящий вопрос. Он слепой?

- Да, - задушенно пищит Стайлз, последним глотком кофе пытаясь прочистить горло.

- Ну вот и все, что мне нужно было у тебя узнать, - мужчина удовлетворенно кивает, и Стайлз успевает углядеть в его холодных голубых глазах хищный, азартный отблеск.

- Что вы со мной сделали? - Стайлз безвольно позволяет Питеру забрать у него пустой стакан, и от следующего прикосновения к голой коже - мужчина удобнее устраивается на постели, властно обнимая ладонями узкие мальчишеские бедра, - выгибается словно от слабого, сладко-острого разряда тока, чувствуя как болезненно-твердый член натягивает ткань трусов.

- Нельзя быть таким доверчивым, лапушка, - мужчина укоризненно качает головой, наклоняясь ближе к Стайлзу и натурально принюхиваясь к его шее, пока ладони неспешно и уверенно оглаживают ребра.

- Кофе, - догадывается Стайлз, не чувствуя ни капли удовлетворения от того, что мужчина довольно кивает, подтверждая его догадку.

- Кофе.

- Вы меня отравили? - на всякий случай уточняет Стилински, с облегченным вздохом наблюдая за тем, как Питер снова смотрит в сторону дисков у ноута.

- Зачем бы мне это делать?.. Ответь мне еще на один вопрос, - мужчина наклоняется к самому уху Стайлза, практически ложась на него всем телом, не обращая внимание на невнятное протестующее бормотание Стайлза. - Давай, скажи мне, солнышко… Хочешь меня?

Тело Стайлза говорит об этом лучше всяких слов. Разгоряченное, отзывчивое, покрытое испариной - касаться его, словно играть на диковинном инструменте.

- Хочу, - против собственной воли, но совершенно искренне признается Стайлз. - Еще в магазине я подумал, что было бы охуенно круто, если бы ты перегнул меня через прилавок и трахнул посреди рабочего дня…

Вот в этом Стайлз не собирался признаваться даже самому себе.

Стайлз давно и четко разобрался с тем, кто Стайлзу так или иначе светит, а кто нет. Питер уж точно никак не светил, поэтому Стилински об этом и не думал.

Ну разве что пока ждал темноты в кафешке неподалеку. Пару раз.

- Какие у тебя любопытные фантазии, милый, - мужчина усмехается, а Стайлз неотрывно следит за скользнувшим по контуру губ языком.

И даже то, что с него снимают белье, не вызывает в нем никакого беспокойства. Кажется, что кожа плавится, и только прикосновения чужих рук дарят удовольствие.

Мужчина длинным, красивым движением стаскивает с себя футболку, расстегивает ремень на джинсах и, расстегнув, приспускает их, доставая большой, рельефно перевитый венками член.

Стайлз слабо поскуливает, не в силах отвести взгляда от ласкающей возбужденную плоть ладони, тяжело пыхтит, облизывает губы и совершенно безвольно откидывается на спину, стоит Питеру прижать его к постели и провести головкой члена между ягодиц, слегка надавливая на сухую, слабо пульсирующую дырку.

Стилински закидывает руки мужчине на плечи, мутно и пьяно смотрит в глаза, чувствуя, как удовольствие сладкой дразнящей щекоткой распространяется по всему телу, поглощая все беспокойство, все страхи и всю неуверенность.

- Боже мой, - несдержанно всхлипывает Стайлз, когда шеи касаются теплые, шершавые губы, безошибочно находя самую чувствительную точку, от прикосновения к которой у Стайлза под веками вспыхивают фейерверки.

Налитая головка продолжает скользить между ягодиц, смазывая чувствительную кожу предъэякулятом, и Стайлз послушно расслабляется, на каждом движении с замиранием сердца ожидая наконец-то проникновения.

- Какой милый мальчик, - Питер приподнимается на локте, тепло дыша в приоткрытые губы Стайлза, и как-то по-особенному проводит большим пальцем под челюстью, немного придавливая, прижимая, мешая Стайлзу нормально вдохнуть.

Разрядка наваливается на Стайлза звенящим снежным комом - оглушает, отдается звоном в резко опустевших стенках черепа. Стайлз спускает так и не притронувшись к себе только от ощущения чужого дыхания на губах, руки на горле и члена между ягодиц.

- Великолепный, - резюмирует Питер, ласково прикоснувшись губами к подбородку смутившегося парня, едва только тот немного отошел от оргазма.

Стайлз чувствует, как его пальцы скользят по животу, собирая теплую, вязкую сперму, и в следующий миг чувствует влажное уверенное прикосновение между ягодиц - подушечки пальцев осторожно, но настойчиво проникают внутрь неподатливой дырки, поглаживая замершего на вдохе Стайлза изнутри.

У Стайлза так давно никого не было, что он готов разрыдаться.

У Стайлза так давно не было хорошего секса, что впору орать от восторга, потому что он чувствует - каждой клеточкой тела, каждым дюймом кожи, каждой мышцей, туго обнимающей медленно двигающиеся внутри пальцы, что дальше будет только лучше.

Мужчина готовит его быстро, но не грубо, умело растягивая тугие мышцы, лаская чувствительные точки, отвлекая от так и не пришедшей боли поцелуями - ласковыми, нежными, даже бережными. Откровенно дразнящими, потому что Стайлзу мало ласки, мало нежности, у него внутри пламя вспыхивает с новой силой каждый раз, когда он чувствует, как тяжелый член касается внутренней стороны бедра, или как зубы слегка смыкаются на коже, будто Питеру не хватает контроля, чтобы обойтись одной только лаской.

Стайлз безбоязненно впивается пальцами в чужие бедра, притягивая мужчину к себе, сам выгибается навстречу, насаживаясь на двигающиеся внутри пальцы, бесстыже стонет, когда получает наконец-то чувственный укус куда-то в изгиб шеи.

- Пожалуйста.

Бормочет как в бреду, стараясь найти губами чужие губы.