Что-то резко вспыхнуло в его глазах, в одно мгновение оно было там, в другое — уже нет.

Чувствуя себя смущенно, я убрала руку и улыбнулась ему, чувствуя, как что-то во мне расслабилось.

— Слушай, полагаю, я не полностью пережила то, что произошло, даже если знаю, что тебе жаль. Я знаю, каково это, когда кто-то делает нечто непростительное, и нечестно, что я переношу это на тебя, ладно? Уверена, что скоро я вернусь к тому, что снова буду показывать тебе средний палец. Не переживай.

Он медленно кивнул, его черты никогда не теряли тонус настолько, чтобы их можно было считать расслабленными.

— Все уладится. Я знаю, что ты сожалеешь, — я заставила себя пожать плечами и выдохнула, и мне показалось, будто я сбросила несколько килограммов. — Я благодарна за все, но мне прямо сейчас надо пописать. Зайди за мной, когда будешь готов уходить.

Я улыбнулась ему, прежде чем направиться в ванную, нуждаясь в минутке для себя. Внутри ванной комнаты я прислонилась к двери и прерывисто вздохнула. Что я делаю?

«Все будет в порядке», — поняла я, пока пользовалась туалетом, а затем направилась в спальню.

Сейчас только пять часов, спасибо смене времени, но, зная Эйдена, он захочет подписать документы так быстро, как только это возможно. Так что я не удивилась, когда он постучал в открытую дверь, соединяющую мою спальню с гостиной, и приподнял бровь, когда обнаружил меня сидящей на середине кровати, пока я пыталась обуздать восемьдесят различных эмоций, сражающихся в моей голове.

Я делаю это. Я, правда, черт побери, делаю это. Я выхожу замуж.

И если этого недостаточно, кажется, Эйден скучал по тому, что я посылала его. Кто бы мог подумать?

Но самое главное — я собираюсь выйти замуж за Эйдена Грэйвса.

Не уверена, плакать мне или смеяться. Или и то, и другое вместе взятое.

— Хочешь пойти и покончить со всем? — спросил он со своего места в дверном проеме.

Покончить со всем.

Это все решило. И сломало меня.

Я не могла ничего с этим поделать, я упала лицом на кровать. Я смеялась или плакала, и собиралась пойти с ним, чтобы не сорваться при мистере Романтичность.

— Конечно. Больше мне нечем заняться, — фыркнула я, приглушенная одеялом. Я собираюсь пойти и совершить уголовное преступление. Маленькая Ванесса и понятия не имела, на что она будет способна, когда станет взрослой.

— Почему ты смеешься? — его вопрос достиг меня, и меня прорвало еще сильнее.

У меня ушло мгновение на то, чтобы взять себя в руки, но, в конечном итоге, я смогла сесть и протереть руками лицо, улыбаясь дрожащей нервной улыбкой. Он, с другой стороны, стоял и смотрел на меня так, будто я сошла с ума.

— У тебя все это прозвучало так, будто мы идем в ДПС, чтобы обновить твои документы, и ты не хочешь идти, — я доползла до края постели и встала, разминая челюсть от того, как сильно меня пробрал смех. — Ты знаешь, где хочешь это сделать?

Он опустил вниз свой бородатый подбородок.

— В двух кварталах отсюда есть часовня.

Я кивнула, знакомое чувство тревоги снова наполнило мою грудь.

— Хорошо, — я осмотрела одежду, в которую он был одет еще с полета. — Дай мне хотя бы переодеть футболку, — он не разоделся. Так почему я должна?

Он бросил взгляд на мою футболку и ушел.

Я переоделась в нарядную блузку, которую много раз носила при нем, и встретилась с ним в гостиной. На нем до сих пор было худи и футболка с V-образным вырезом, он выглядел привлекательно и обыденно в одно и то же время. Позерство. Хотя моим вниманием завладел маленький медальон, выглядывающий в вырезе его футболки.

Я следовала за Здоровяком. Мы прошли через холл и вышли на жаркое солнце Вегаса. Он сказал, что часовня всего в двух кварталах отсюда, и они казались мне самыми длинными кварталами в моей жизни. В прошлом я два раза была в Вегасе, но всегда с ним и по работе, так что у меня не выдалось шанса прогуляться и осмотреться. По большей части я осматривала достопримечательности через окно машины, в которой мы ездили.

Днем все выглядит не так, как ночью. Эйден в шаге или двух передо мной, но я слишком занята осмотром магазинов и ресторанов, чтобы следить за ним. И, конечно же, через два квартала от нашего отеля он остановился перед маленькой белой часовней, которую, я уверена, видела в фильмах.

— Готова? — спросил меня Виннипегская Стена так, будто мы отправлялись на битву.

Нет.

Я не готова, но я внимательно всмотрелась в серьезное лицо Эйдена и подумала о том, как сильно он хочет жить в Штатах и не беспокоиться о своей визе, как я могу сказать ему «нет»? Ладно, могу, но большая часть меня, которая слабовольная на 100%, понимала. Я знала, каково это — не хотеть жить где-то.

Прощайте следующие пять лет моей жизни.

— Да, — ответила я, наконец. — Нам нужны фотографии. Работники Миграционной Службы спросят о них на твоем интервью.

Уголки его рта сдвинулись почти в подобие улыбки, которую я когда-либо у него видела, если вообще видела. Мои нервы стали как оголенные провода, в животе болело, но, кажется, я все делаю правильно.

— Что? Я проверила. Хочу быть готова, — не отправиться в тюрьму и получить то, что мне обещано. И разве это не то, что должен понимать Эйден? Я следую за его словом, полагаюсь на него, чтобы пройти через то, что он пообещал мне в конце этого предстоящего путешествия. Черт, когда мы разведемся, я могу попросить у него половину всего, чем он владеет. Очевидно, он достаточно доверяет мне, чтобы знать — я никогда не сделаю чего-то подобного.

— Все будет в порядке, — кажется, пообещал он мне через мгновение, а эта частичная улыбка до сих пор занимала большую часть его щек.

— Хорошо, — мои руки стали влажными. — Давай сделаем это.

Он кивнул, и мы вошли внутрь.

Двое людей, работающих за стойкой, очевидно, делали подобное много раз. Они и глазом не моргнули, когда увидели нас в повседневной одежде; они не болтали и не задавали вопросов, из-за которых я бы почувствовала себя странно. Я подумала о кольце, которое держала в кармане, и... я струсила. Я оставила его там, обещая себе, что позабочусь об этом позже.

Мы заполнили документы, которые они нам дали, и выбрали свадебный пакет за сто девяносто долларов, который включал в себя церемонию в часовне, букет шелковых роз, бутоньерку, на которую Эйден посмотрел с презрением, фотографа и CD диск с пятью фотографиями, которые задокументируют наш «большой день».

Священнику еще шестьдесят долларов.

Так что, за двести пятьдесят долларов Эйден и я стояли перед классическим свадебным алтарем с мужчиной, который, кажется, был нетрезв, и слушали, как он говорит слова, которые в одно ухо влетели и из другого вылетели. По крайней мере, у меня.

Боялась ли я? Немного. Но я смотрела на бутоньерку, которую Эйден засунул в передний карман джинсов, и сжимала ленту, которой были обмотаны стебли моего букета влажными пальцами до слов, вылетевших из его рта:

— Вы обмениваетесь кольцами.

Эйден покачал головой в тот же момент, когда дрожащими пальцами я достала из кармана золотое кольцо и протянула его. Я не хотела одевать его ему; это слишком интимный жест.

Эти темные зрачки впивались в меня, пока он пытался надеть кольцо. Оно не подошло. Почему это так удивительно? Конечно, он стал больше за восемь лет, с тех пор как выиграл национальный чемпионат в колледже. Он надел кольцо на мизинец, куда оно легко скользнуло.

Этот пронзительный взгляд вернулся ко мне и остался там, тяжелый и непреодолимый, из-за чего я чувствовала себя такой уязвимой, что мне пришлось опустить взгляд на букет, который не проживет долго, учитывая, как сильно я заламывала руки. Я смотрела вниз, пока не прозвучали слова:

— Можете поцеловать невесту.

Когда я посмотрела вверх, то увидела, что Эйден смотрит на меня. Мои глаза округлились, я бросила косой взгляд в сторону, не зная, какого черта нам делать. Я слишком переживала о церемонии, чтобы беспокоиться об этой части.