Вот уж никогда не чаял Дмитрий Михайлович, что Бог ниспошлет ему такую участь — быть на четыре месяца за государя Московского, и он «государил», отдавая, казалось, последние силы, которые так до конца и не восстановились после тяжелейшего ранения. Но заметно осунувшийся и похудевший от свалившихся на него каждодневных, неотложных забот, он продолжал неустанно сновать по полкам, проводить смотры и с головой уходить в державные дела, требующие от него ясной головы и неотложных незаурядных решений.

Только один Кузьма Минин мог видеть, какие старания приходится издерживать «по избранию всей земли воеводе» Пожарскому, дабы в тяжелейшее для него время устоять, не сломаться, быть у всех на виду волевым, мужественным и собранным вождем ополчения. И он, как мог, всячески норовил ободрить Пожарского, поддержать его во всех начинаниях, снять с него хоть часть бремени.

Пожарский и Минин олицетворяли Ярославское ополчение, Земский собор, Россию…

В Архангельск решено было отправить крупный отряд под началом Акима Лагуна.

— Как от сердца тебя отрываю, Аким Поликарпыч. Зело добрую службу ты сослужил ополчению. Ярославцы не забудут твоего радения, но ныне ты еще нужнее в Архангельске. Коль доведется, встань крепким щитом перед аглицким воинством. Судьба Поморья в твоих руках. В Архангельске укрепи свою рать городским ополчением, кинь клич и среди окрестных сел и деревень. Полагаю, пашенные мужики откликнутся, ибо не восхотят жить под иноземным владычеством.

— Не подведу, воевода, — кратко заверил Лагун.

Он и в самом деле не подвел, и сотворил все так, как наказывал ему Дмитрий Михайлович. Крепкое войско, собранное в Архангельске, остановило короля Якова Первого от посягательств на Русскую землю. Войне с Англией не суждено было осуществиться.

…………………………………………………………………..

Степан Татищев весьма успешно завершил трудные переговоры и 1 июня вернулся в Ярославль. Новгородцы написали в грамоте, что «принц Карло по прошению Новгородского государства будет в Новгороде вскоре».

10 июня Дмитрий Пожарский известил города о начале переговоров с Великим Новгородом и просил незамедлительно прислать в Ярославль «общего Земского совета изо всяких чинов человека по два и по три» с наказом об избрании царя «всею землею, кого Бог даст».

Ответное новгородское посольство прибыло в Ярославль на Ивана Купалу. Послов, возглавляемых стольником Федором Черным Оболенским и игуменом Вяжского монастыря Геннадием, встретили с немалым почетом и проводили до Воеводской избы, где их встречал сам Дмитрий Пожарский. Первыми, следуя посольскому обычаю, в заранее приготовленную для переговоров «палату» вошли новгородцы, а за ними хозяева.

Стольник, князь Оболенский удостоверил грамоту, заявив, что свейское правительство положительно решило вопрос о принце Карле Филиппе. Но когда стольника спросили о дне приезда «государя» Карла в Новгород, он замялся и не мог дать вразумительного ответа, добавив лишь, что надо самим ярославцам снарядить посольство в Стекольню.

Невнятная речь Оболенского не устроила Земский собор. Все ждали, что скажет Пожарский.

— Снарядить Ярославлю посольство в Стекольню? Не вижу надобности. Довольно с нас и московского позора, когда послы поехали под Смоленск за польским королевичем и до сих пор томятся в литовском плену, от нужды и бесчестья в чужой земле погибают. Неслыханный сором! Такой же сором может статься и с ярославскими послами. Пусть допрежь всего Карл Филипп прибудет в Новгород, примет православную веру, тогда и Ярославский Земский собор готов начать переговоры с государством Новгородским о соединении. Иноверного же принца Русская земля не примет, а посему Земский собор согласен ждать лишь до исхода лета, и ежели Карл Филипп не прибудет в Новгород до урочного срока, тогда люди во всех русских городах придут в сомнение, поелику великому Московскому государству без государя долгое время стоять нельзя. А до тех пор, пока королевич не придет в Новгород, людям Новгородского государства быть с нами в любви и совете, войны не начинать, городов и уездов Московского царства к Новгородскому государству не приобщать, людей к кресту не приводить и задоров никаких не чинить. В случае же новых проволочек Земский собор вынужден будет избрать себе государя по собственному усмотрению. Другому не быть! О том будет отписана грамота Господину Великому Новгороду.

Увесистая непреклонная речь воеводы привела князя Оболенского в гнетущее состояние. Жесткие требования Пожарского не оставляли увертки для Новгорода. Либо он примет в ближайшее время православного государя, либо окажется сподвижником католической Швеции, коя угрожает захватом русских земель, и тогда все православные русские города проклянут отшатнувшийся от них Новгород.

— Мы всегда стояли за истинную православную веру, — вступил в разговор игумен Геннадий, видя, как глава посольства пришел в замешательство, — а поелику вновь ударим челом в Стекольню, дабы король Густав дал согласие на то, чтобы его сын принял православную веру греческого закона. Так ли я мыслю, княже Федор?

Растерявшемуся Оболенскому ничего не оставалось, как нерешительно изречь:

— Воистину… воистину, отче.

— А коль воистину, тому и быть, Федор Тимофеич, — протянул руку Оболенскому Пожарский. — Быть Ярославскому Земскому собору и Новгороду в единенье, и, не щадя живота, на Польшу и Литву стоять воедино.

— Стоять, — пожал протянутую руку Оболенский.

Переговоры успешно завершились. Однако Кузьма Захарыч предусмотрительно намекнул Пожарскому:

— Как бы не переврали новгородские послы твои слова. Надо бы в Новгород, вкупе с послами, из Земского собора верных людей снарядить.

— Дело, Кузьма Захарыч.

Снарядили московских дворян Перфирия Секирина да Федора Шишкина, ранее известных новгородцам.

Дипломатический поединок завершился блестящей победой Пожарского, ибо королевская семья никак не могла решить вопроса ни об отпуске Карла Филиппа в Новгород, ни о его крещении в православие.

Переговоры затянулись. Затевая сношения с Новгородом, Дмитрий Михайлович норовил разрешить несколько задач: избежать военного столкновения со Швецией, положить конец намерениям «Новгородского государства» подчинить себе города Северной Руси и способствовать учреждению перемирия на новгородских рубежах. Все эти цели были достигнуты.

Устранив угрозу шведского вторжения, Дмитрий Пожарский отдал приказ о подготовке Земского ополчения к походу на Москву.

Глава 13

ОБЕРЕГ

У Васёнки даже сердце остановилось, когда Первушка молвил ей о том, что пойдет на Москву с ополчением Пожарского.

— Господи! — всплеснула она руками. — Аль нудит тебя кто? Ну, чего тебе все дома не сидится? То приказные избы рубишь, то из литейных ям не вылезаешь, то под Троицкий монастырь умчишь. Дома-то, почитай, и не бываешь. Аль о таком я супруге грезила?

Первушка обнял Васёнку за мягкие, округлые плечи.

— Не серчай, ладушка. В доме покойно и урядливо, но дела — важнее всего. Не могу я лежать на печи да есть калачи.

— Но в рать-то зачем? — упорствовала Васёнка.

— Аль ты не ведаешь? — ласково заглянул в лучистые глаза Васёнки супруг. — Сердце-то у тебя доброе и великодушное, и ему ль не ведать, для чего собирается в Ярославль со всей земли ополчение? Сотни посадских людей уже встали под стяги Пожарского. А мне что — женским подолом укрыться? Не гоже так, Васёнка.

— Так я ж на сносях. Каково мне без мужа будет?

— Ведаю, ладушка. Но за тобой Матрена приглянет, да и мать твоя чуть ли не ежедень навещает. Все-то, слава Богу, будет. Сыном меня одаришь.

— Так уж и сыном. А вот на зло тебе девку принесу! — Васёнка даже ногой притопнула и тотчас напомнила Первушке прежнюю бойкую, задорную девчушку, какой она была в первые дни их знакомства.

— Сына! — непреклонно бросил Первушка и поцеловал Васёнку в глаза.