На полу лежали осколки стекла, среди них и его чакрани. Дверь была вырвана с петель, в комнате не осталось практически никакой деревянной мебели, кроме маленькой, трехногой табуретки. Затем он увидел кожаный браслет, лежащий прямо у его ног. Геро хотел наклониться и поднять его, но внезапная боль, пронзившая тело, заставила его остановиться. Он дотронулся до груди и в ту же секунду ощутил металлический запах собственной крови.

Ребра тоже ужасно болели. Он со всей силы прижал руку к ране, нанесенную ему Мераном. Позади Канаеля появилась Зария. Геро по-прежнему переполняли гордость и радость, когда он смотрел на нее, но и она обеспокоенно глядела на него. Ее скулы остро выделялись на лице. Несмотря на худобу, Зария была так похожа на Ферию, что Геро чувствовал себя так, как будто попал в другое время.

- Черт,- пробормотал он, ощущая, что ничего не соображает и слабеет от потери крови. – Дай, пожалуйста, простыню.

Пока Канаель прижимал к его груди смятую простыню, Геро вслушивался в прекратившийся штурм внутри, искал остатки магии сна и был рад нащупать последний кусок розового тумана. Это был прелестный сон маленькой девочки, который он взял себе. На крайний случай. А то, что здесь произошло, это однозначно крайний случай.

Он, не мешкая, взял часть тумана, втянул его в кончики пальцев и направил на зияющую в груди рану.

- Почему другие странники пытались тебя убить? - спросил Канаель.

Геро ничего не ответил и продолжал сосредоточенно направлять смягчающий боль туман в рану. Он как прохладная губка всасывал боль до тех пор, пока ее горячие волны не стихли.

Затем он поднял взгляд.

- Мне нужно назад в Лакос, предупредить Туманного Мастера. Это было не единственное нападение на потомков Потерянного Народа. Они знали, где меня искать.

Он сглотнул.

- Они... Они разыскали мою подругу, чтобы завладеть принадлежавшим мне предметом и таким образом выйти на мой след.

- И чего они хотят?

Геро посмотрел Канаелю прямо в глаза. Это была сложная часть истории. Та часть, которую он сам не понимал. Конечно, ему были известны истории, которые рассказывались вокруг. О потомках Потерянного народа, видевших себя властелинами мира, потому что они наследники богов.

Истории о фанатиках, на которые он в последние годы не обращал особого внимания. Это было ошибкой, как выяснилось теперь.

- Мне кажется, они считают себя новыми богами. Настоящими повелителями мира всех четырех царств, как это уже было тысячи лет назад, когда меченые повелевали людьми, убивали и превращали их в рабов.

- Ты имеешь в виду...? - Канаель не закончил вопрос, нахмурившись.

Геро кивнул и с трудом сглотнул.

- Да, они хотят восстановить прежние порядки.

Мун, Летнее царство

Волны ударялись о берег, и вода, пенясь, брызгала в воздух. Ярко окрашенные хижины рыбаков и закусочные стояли, словно солдаты рядом друг с другом, а чайки кружили, широко расправив крылья, галдели над лежащими в гавани лодками. Тёмно-синие здания чередовались с пурпурно-красными и жёлтыми фасадами.

Они были построены в традиционном стиле, и многие дома имели не больше двух этажей. Жизнерадостность и оптимизм обычно отличали яркие улицы Муна, но не в этот день. Вокруг них было шумно и грязно, вонь рыбы и морепродуктов проникала в каждую пору, и Канаель догадывался, что потребуется не один душ, чтобы снова избавиться от этого запаха. Его взгляд упал на пассажиров корабля, который несколько мгновений назад пристал к одному из бесчисленного множества причалов.

Они выглядели так, будто прошли тяжёлое испытание: заплаканные лица, покрасневшие глаза. Между ними много женщин с маленькими детьми, одежда грязная, а лица выражают боль и отчаяние. Некоторые упали в объятья ожидающих, и он подхватил отрывки слов, такие как «нападение» и «потерянные».

- Ты собираешься покупать билет или нет? - нагрубил ему мужчина в зелёный домике, который выглядел так, будто упадёт при следующем сильном порыве ветра, и Канаель снова повернулся к нему.

- Два. В Кевейт. Для моей сестры и меня, - сказал Канаель.

Крики приезжих и проклятия докеров вокруг были такими громкими, что Канаелю приходилось кричать продавцу билетов. Посмотрев через плечо, он убедился в том, что за ними никто не наблюдает. Геро несколько раз вдалбливал, что их прикрытие это всё, что им остаётся, чтобы доехать до Геаля в Кевейте.

Он протянул продавцу билетов три монеты нерша через гнилую стойку.

- Брат и сестра, да? - спросил продавец билетов, переводя свой взгляд с Канаеля на Песню Небес, цепляющуюся за руку Канаеля.

Не колеблясь, Канаель сунул сумму в два раза больше, пристально глядя ему в глаза.

- Брат и сестра, именно так.

Старик ухмыльнулся, обнажив ряд неухоженных зубов, когда собирал монеты.

- «Смеющаяся» отчаливает в обед. Будьте там вовремя, или же останетесь здесь.

- Спасибо.

- И? Что собираешься делать в Кевейте со своей сестрой? - спросил старик, макая прямоугольную печать в чёрные чернила, чтобы проштамповать их билеты, а затем запястья. - Там происходят странные вещи. Зеленоволосые нервничают. Каждый, у кого есть родственники в Сувии, едут сюда. Стоит только на это посмотреть: весь город полон вонючими кевейтцами. Кто приезжает, это даже не красивые, длинноногие женщины, а только сброд с запада ... - Он сплюнул. - Чужаки, как вы, совсем не понравятся им в Весеннем царстве - ты направляешься в какое-то определённое место? - продолжил старик, с любопытством их разглядывая.

- Это тебя не касается, - сказал Канаель грубо, засунул билеты и потянул Песню Небес в сторону «Смеющейся», которая перевезёт их через море. Он встретил укоризненный взгляд Песни Небес.

- Не смотри на меня так. Я сам знаю, что стоит на карте. Главное, мы доберёмся целыми и невредимыми до другого берега.

«Учитывая то, как ты себя ведёшь, мы никогда туда не доберёмся», казалось, говорил её взгляд, и Канаель вздохнул.

«Смеющаяся» была впечатляющей, немного меньше, чем господский корабль его семьи, но всё же зрелище, наполнившее его гордостью. Большинство верфей страны ввозили смолу из хвойных лесов Кевейта, чтобы запечатать ей нижнюю часть кораблей и таким образом защитить от морской соли, разъедающей дерево.

Великолепные, белые паруса были сделаны из шерсти и волосяных хвостов кевейтских стадных животных, в обмен на них Сувий экспортировал в Кевейт руду. С тоской Канаель подумал о множестве часов, проведённых им в сувийских, рудниковых деревнях, туннелях или в рудниковых магазинах на побережье, чтобы как можно больше узнать о своём народе.

Теперь он задавался вопросом, будет ли он вообще когда-либо править Сувием. Он остановился рядом с каменной лестницей, ведущей в море и, скорее всего, служащей вспомогательным измерением для уровня воды. Она показывала необычайно высокий уровень. Затем повернулся к Песне Небес.

- Послушай, - сказал он, взяв её за руку. - Я бы предпочёл поехать один. Но чтобы ты восстановила свою память, я должен взять тебя с собой. Может быть, тогда мы сможем выяснить, кто это с тобой сделал. Это твой единственный шанс.

Песня Небес посмотрела на него печально.

- Не переживай, - успокоил он её. - Всё получится.

«А если нет, то, по крайней мере, я буду на острове, чтобы защитить Удину». Он задумчиво смотрел на рыбаков в небольшой лодке, приближающейся к ним. На их загорелых лицах отражалось недовольство, пустые сети и составленные друг на друга деревянные ящики говорили сами за себя. Канаель вдруг заметил, что все еще держит Песню Небес за руку. У нее была мягкая кожа, мягче, чем кожа служанок в представлении Канаеля.

Он задумчиво смотрел на ее пальцы, после чего взглянул ей в глаза. Казалось, она видит его насквозь, ощупывает взглядом каждый уголок его души. В какой-то момент у него перехватило дыхание. Канаель не слышал даже криков портовых работников, он смотрел на ее лицо, как будто видел его впервые. Высокие скулы, миндалевидные глаза, узкий нос и полные губы, кажущиеся еще больше из-за ее худобы. Он резко отпустил ее и провел рукой по своим волосам. Наверное, они выглядят так же, какие на ощупь.