Она сочла нужным уточнить, что это предупреждение не влечет никаких дисциплинарных санкций. Но отныне оно будет в ее деле. И может сыграть решающую роль, если встанет вопрос о ее увольнении или временном отстранении от должности.

Однако Жак Пеллетье высказался категорически против какого-либо перевода Матильды. Потеря одного кадра поставила бы под угрозу работу его отдела. Он отказывается рассматривать возможность ухода Матильды до тех пор, пока не будет принят и подготовлен новый сотрудник на ее пост. По его утверждению, в ближайшие четыре или пять месяцев ни о каком переводе не может быть речи.

Патрисия Летю повторила: не предпринимайте ничего, пока мы не увидимся.

В противоположность рыбкам, которые вновь начали свой танец от одного края экрана до другого, Рыцарь Серебряной Зари сохраняет неподвижность. Он ждет подходящего момента, оттачивает стратегию.

Рыцарь Серебряной Зари не из тех, кто бросается в бой, не дав себе времени подумать.

Матильда бросает взгляд на компьютерные часы. Семнадцать сорок пять. Она пытается восстановить детали, сообщенные ей Патрисией Летю, записывает в свой блокнот в клеточку слова, которые запомнила, потом перечеркивает их и рвет бумагу. Она не может в это поверить.

Все это от начала до конца не может быть ничем иным, кроме как сном. Кошмаром категории Б, когда вскакиваешь от ужаса среди ночи, но страх бесплоден, он не дает освобождения. Кошмар, вроде тех, что она видела в детстве: ты забываешь одеться и обнаруживаешь себя голой посреди улицы, вызывая всеобщий смех.

Сейчас она должна проснуться, переступить раздел между реальностью и вымыслом, и тогда она поймет, что это был всего лишь долгий кошмар, и испытает неимоверное облегчение, которое приходит вслед за возвращением в сознание, пусть даже сердце все еще бьется как сумасшедшее, пусть даже вокруг нее темнота спальни. Вот-вот, сейчас она освободится.

Но нет, все это, от начала до конца, произошло на самом деле. Все это можно проанализировать, исследовать шаг за шагом. Весь безжалостный механизм, ее огромную наивность и ее бесчисленные тактические ошибки.

Она – заместитель Жака Пеллетье. Так указано в ее последнем расчетном листке и в организационной диаграмме.

За-меститель: за – ним.

Привязанная.

Привязанная по рукам и ногам.

Он не позволит ей сбежать, так просто вырваться из его захвата.

Он отлично знает, что ее можно заменить. Тем более сейчас. Последние несколько месяцев он взял за правило справляться без нее, обходить ее. За последние месяцы Жак организовал процесс так, что он может функционировать без ее вмешательства, пусть даже ему, Жаку, приходится работать в два раза больше. Достаточно посмотреть на его усталое лицо, на темные круги под глазами. Он отлично знает, что если понадобится, он найдет сотню других, более молодых, более динамичных, более гибких, вроде той же Коринны Сантос, только свистни.

Она достигла конца длинной спирали, за которой больше ничего нет. Если вдуматься в логику неумолимых и стремительных событий, то это все. Чем еще он может навредить ей? Подготовить еще одно уведомление, еще больше унизить?

Что бы она ни сделала, что бы ни сказала, она проиграет.

Взгляд Матильды блуждает по комнате, теряется в пустом пространстве. Жесты теряют смысл. Ни ручка, что катится по листку, ни стаканчик, который она подносит к губам, ни ее рука, открывающая ящик.

Раз она все потеряла – значит, ей больше нечего терять.

Раз Жак в своем письме прибегает к обтекаемым выражениям, она объяснит ему смысл слова «оскорблять».

Да, именно так.

Сейчас она поднимется в его кабинет и осыплет, обольет, забросает его оскорблениями; она ярко продемонстрирует ему богатство своего словарного запаса. Впрочем, она уже начала его инвентаризировать.

Она будет разговаривать с ним «таким тоном», и даже еще худшим, она будет разговаривать с ним тоном, который он и представить не может, и не подозревает, что он существует, она будет разговаривать с ним так, как с ним никто никогда не разговаривал. Она войдет в его кабинет, закроет за собой дверь и выскажет ему все сразу и целиком, не переводя дыхания, не давая ему времени опомниться, сплошной поток оскорблений. Она выплюнет ему в лицо гадюк и жаб, словно принцесса из детской сказки, заколдованная страшным заклятием и ждущая освобождения.

Матильда поднимается и идет к кабинету Жака. Думая о том, какое облегчение ее ждет, предвкушая его.

Под влиянием этого порыва, который толкает ее к Жаку, в ее воображении вновь рождаются образы: широкая рана на теле Жака, его волосы, приставшие ко лбу, страх в его глазах, его кровь на ковре.

Глава 35

Жак перед ней. В коридоре.

Держа в правой руке портфель, он стоит перед лифтом. Кнопка вызова мигает. Двери ближайших кабинетов открыты; сквозь стекло рабочего зала Матильда замечает других сотрудников; они делают вид, что заняты, но исподволь (от Матильды это не ускользает) следят за ними. Они ждут грома, молнии, взрыва.

Она не предполагала встретить его здесь, готовым уйти, она рассчитывала застать его в кабинете, защищенном от чужих взглядов. Она не может окатить его прямо здесь, перед всеми, окатить, словно из лужи.

– Жак, мне надо с вами поговорить.

– У меня нет времени.

Пауза в несколько секунд, затем Матильда говорит:

– Вы не можете так поступить. Нам надо поговорить.

Он не отвечает.

Матильда подходит к нему; она чувствует, как вены пульсируют у нее на висках; на мгновение ей кажется, что ее сейчас вырвет, прямо здесь, к его ногам.

– Не делайте этого.

Звонок сообщает о прибытии лифта. Жак входит в кабину, нажимает кнопку «0» и поворачивается к Матильде. Он смотрит ей прямо в глаза. Никогда она не видела у него на лице такого жесткого выражения.

Двери закрываются. Больше Жака здесь нет.

Глава 36

– Нет, господин Пеллетье сегодня больше не вернется. И завтра тоже. Он уехал на четыре дня и будет только на следующей неделе. Я могу вам чем-то помочь?

Навязчивый запах духов Коринны Сантос пропитал мебель, ковер и каждый кубический сантиметр воздуха, словно она занимала этот кабинет от начала времен. Деланные манеры, немного жеманная речь, красные пластмассовые бусы – все в этой женщине не нравится Матильде. Матильда ее ненавидит. И злится на себя за такую ненависть. За невыносимое желание разорвать ее бумаги, вцепиться ей в волосы, плюнуть в лицо. Ей хочется, чтобы Коринна Сантос стала еще более жалкой, отвратительно вульгарной; чтобы она допустила все мыслимые промахи, ошибки и проступки, проявила вопиющую некомпетентность; чтобы ее застали с Жаком в позе, недвусмысленно напоминающей минет, и чтобы через два часа об этом стало известно всей корпорации, чтобы они оба превратились в объект самых злых сплетен. Ей хочется, чтобы Коринна Сантос рассыпалась прямо здесь, перед ней, чтобы она сдулась, обратилась в пыль.

В окне Матильда различает свое отражение. Непреклонная.

Она совсем как он. Как они все. Такая же недалекая. Такая же мелочная.

Корпорация превратила ее в жестокое ограниченное существо.

Корпорация превратила ее в отвратительно злопамятное существо, жаждущее мести.

Матильда, не сказав ни слова, вышла из кабинета Коринны Сантос. Завернула в типографию, взяла пачку бумаги. Вернулась в свою нору, сорвала упаковку и достала чистый листок.