Забравшись в просторную карету, обитую изнутри чёрным бархатом, Лукреций с любопытством спросил у нервничающего Бромеля, сидевшего напротив:

— А что, больше к нам никто не присоединится? Другие члены ордена?

— Они будут ждать нас уже на месте. Не стоит привлекать лишнего внимания, — неохотно объяснил епископ.

Старчески кряхтя, в карету забрался последний пассажир, Ортега Литран, сев рядом с епископом и сделав вид, что не замечает наглого мальчишку, пялившегося на него с сиденья напротив.

— Значит только мы? А Эльгерент?

— Он исполняет роль возницы.

— О-о-о, какая честь! — хмыкнул Лукреций, правда прозвучало это немножечко нервно. — Значит, я, магистр Ортега, вы, брат Эльгерент и больше никого?

Настырность юного мага на редкость раздражала и алхимика, и Доминика Бромеля, но Эльгерент достаточно жёстко объяснил своим союзникам, что с Горгенштейном лучше держаться как можно более дружелюбно.

— Обычно мы приурочиваем поездку в Шелгор к святому паломничеству. В ближайшем к шелгорским топям городке есть одна святыня, которую мы навещаем. Там я удаляюсь на моление, и за это время как раз успеваю побывать в храме. Но путешествие со свитой сейчас бы заняло слишком много времени.

— А вы спешите, — задумчиво сказал Лука.

Несмотря на хорошие рессоры, булыжник в городе был не самый ровный, поэтому карету потрясывало, и Луку привычно начало укачивать. Он закрыл глаза, пытаясь немного подремать. Маг ни разу не спал после того, как покинул Дольхен, и хотя чувствовал себя просто ужасно, расслабиться всё же не мог.

Эй, Гохр, вы здесь? Всё ещё обижаетесь? Ну, магистр… Я хотел вас кое-что спросить!

Но тот всё так же продолжал молчать. И Луке, хоть неохотно, но всё же пришлось себе признаться, что Тобиаса Гохра больше нет. Тогда, в Дольхене, терзаемый болью и не в силах воспользоваться своей магией, Лукреций «проглотил» то, что осталось от личности Тобиаса Гохра, пусть и не хотел этого.

И пусть Гохр был совершенно отвратительным учителем, предавшим его, но всё же за столько лет он привык к вредному магу.

Теперь я один, да? Не считая этого чёртового Еноха, но я всё ещё не настолько спятил, чтобы желать с ним поговорить.

Стало тоскливо так, что захотелось совершенно по-детски прижаться к маминому мягкому боку, как он делал когда-то очень-очень давно. Странно, что сейчас, совершив так много ошибок, запятнав свою душу убийствами, связавшись с очень скверными людьми, он думал именно о матушке, жалея, что так давно её не навещал.

«Она не останется одна. С ней рядом будет отец, братья и сёстры. А потом я вернусь, и…»

Карету резко тряхнуло, и Лука, сидевшего спиной к движению, повалило прямо на Ортегу Литрана. Вполне удачно, так как тот в отличие от худого епископа был более удобной подушкой для приземления.

— Да что там такое! Не успели ещё выехать из города, а уже какие-то проблемы! — в сердцах воскликнул Литран, отпихивая мальчишку. Снаружи слышался чей-то голос, громкий и пронзительный. — Наехали что ли на кого-нибудь?

— Выйди, посмотри, — предложил Бромель.

Маг хотел вежливо отказаться, но поняв, что если епископ выйдет сам, то тогда самому Литрану придётся остаться один на один с нервировавшим его тёмным. И когда этот волчонок успел превратиться в опасного хищника?

Неохотно выбравшись из кареты наружу, магистр подслеповато прищурился, пытаясь понять, что за фигуры загораживали проезд. Сумерки уже спустились на город, а свет фонарей был слишком тусклым, чтобы близорукий маг мог понять, кто именно там стоял.

— Что случилось? — недовольно повысил голос он.

Оказалось, что прямо под копыта лошади бросилась какая-то девочка, и чуть не была раздавлена. А теперь её мать, вцепившись в ребёнка, не выглядевшего таким уж перепуганным, так и замерла на середине дороги, почти под самыми копытами взбудораженных лошадей. Эльгерент, исполнявший роль возницы, сидел на козлах совершенно спокойно, так и не сняв капюшона, скрывающего лицо, и на вопли оголтелой тётки отвечал лишь молчанием. Впрочем, было в его молчании что-то угрожающее и недоброе.

Пошарив в карманах, Ортега нащупал серебряную монетку, и кинул её перед глупой бабой.

— Всё в порядке с твоим ребёнком. Уйди с дороги! Видишь, спешим.

— Спасибо вам, добрый господин, — неожиданно хриплым и низким голосом ответила женщина, подняв лицо. Обычное, ничем не примечательное, и всё же вызывавшее странное беспокойство. — Ноги не держат. Помогите встать несчастной женщине…

Ортега неохотно протянул руку, сильно удивившись, сколь тяжёлой оказалась хрупкая на вид женщина. И уж совершенно не был готов, когда гарота перехлестнула его горло, заставив испуганно замереть.

— Доминик Бромель, не так ли? — промурлыкали ему в ухо с совершенно другими интонациями.

— Н-н-нет, — прохрипел маг. — Он… в карете.

— А Лукреций?

Ответить Ортега, впрочем, не успел.

— Так значит вы за ним? Так я и думал.

Эльгерент, до этого сидевший совершенно спокойно, спрыгнул вниз одним лёгким скользящим движением, совсем не вязавшимся с его грузным телом. Капюшон слетел вниз, и теперь Августин и сопровождавшая его Лейла могли видеть лицо святого.

— Вы-то ещё кто? — с интересом спросил Августин, не догадываясь даже, какую опасность представляет этот человек с добродушным и смутно знакомым лицом.

Собственно, задачей мошенника было лишь выяснить, со сколькими противниками им придётся иметь дело. Если бы у кареты было сопровождение, то Августин в обличии женщины просто бы отвлёк одного из противников, в то время как Лейла бы прикрыла его от угрозы, дальше бы дело было за Равелем и ведьмами. Но пухлый старикашка в пёстрых тряпках так легко ему подставился, что Августин просто не мог не воспользоваться моментом. Возничий, сейчас с совершенно спокойным лицом наблюдающий за слабыми трепыханиями жертвы Ави, тоже не выглядел представляющим угрозы.

«Не думал, что будет так просто», — с облегчением, в котором была некоторая примесь разочарования, подумал мошенник.

— Мне только нужен Лука. Как только вы его освободите, я так и быть, отпущу этого вашего не-Бромеля.

— Смело, юноша, но глупо, — несколько недовольно ответил ему возничий, поднимая вверх правую руку.

«Юноша? Как он увидел? Неужели Медея схалтурила?»

Но додумать не успел. Лейла с совершенно не детской силой толкнула его за свою спину, а перед ней, закрывая их от возничего, вспыхнуло синее пламя.

Потеряв равновесие, Ави ослабил свою хватку, и толстячок ловко вывернулся из его рук, пребольно при этом пихнув.

— Лейла, что ты… — начал было говорить Ави, но тут же заткнулся, увидев, как лисье пламя гаснет, судя по напряжённому и отчаянному выражению Лейлы, против её воли.

Теперь против него был не один, а два противника, так как тот толстячок, что только что находился в его власти, сосредоточенно бормотал себе что-то под нос, колдуя, а чрезвычайно зловеще выглядевший сейчас возничий находился уже в паре шагов.

Августин панически огляделся, не понимая, почему никто не приходит ему на помощь.

То, что всё пошло не по плану, Лавель понял ещё тогда, когда в его комнату ворвался один из инквизиторов, сообщив, что Доминик Бромель, по сообщению их соглядатая, покинул свою резиденцию. А ведь Лавель уже совсем приготовился ко сну…

К тому времени, когда он собрался, все уже были наготове. Шварц, пятёрка инквизиторов, возглавляемая самим Паолосом, Жерар Лекой и ещё один незнакомый маг, одетый в пыльную сутану зелёного цвета. Собственно то, что это именно маг, а не ещё один священник, Лавель понял лишь по тому, как Жерар называет того магистром.

— Будем следовать за ними в некотором отдалении, — сказал Йохан Шварц, обращаясь к остальным. — Сейчас они как раз должны достигнуть ворот. Как только это произойдёт, наш человек даст знак, и мы отправимся за ними в некотором отдалении. Магистр Тройгар скроет наше присутствие, чтобы мы не были замечены раньше времени.