Насчёт последнего он, впрочем, немного ошибался.

Лука встал, потянулся и тут же охнул. Приподняв рубаху, он мрачно оглядел многочисленные синяки.

— Это что? — спросил он Жерара.

— Это я несколько раз тебя уронил. Вот это, — он указал на ссадину на предплечье, — когда я перетаскивал тебя через изгородь. А вот эти, на рёбрах, когда мимо нас проходил патруль, и мне пришлось скинуть тебя в… ну тебе лучше не знать.

Лука понюхал рубашку и сморщился.

— Я, кажется, догадываюсь. Где кость?

Жерар похлопал по мешочку, висевшему у него на шее.

— У меня. Но я отдам его лишь взамен на деньги, или на обещание, что я буду участвовать в поисках сокровищницы наравне с тобой.

Лука скривился. Смышлёный маг достаточно быстро поймёт, что ритуал, который собирался провести Лука, тёмномагический. И было бы глупо ожидать, что он скроет это от Коллегии. Но выбора особо не было. Ситуацию, очевидно, придётся решать на месте.

— Хорошо, но в этот раз я буду делать всё сам. Ты должен только наблюдать.

— Ты будешь использовать то же поисковое, или всё-таки заклятие Истара?

— Ни то и не другое. Проблема не в том, как найти тайник, а в том, как его вскрыть. Для этого то нам и нужна частичка хозяина сокровищницы.

— Когда пойдём? — деловито поинтересовался Жерар.

— Как стемнеет.

Потому что ритуалы, связанные с призывом душ умерших, работают лучше всего ночью. Видимо, Жерар это тоже знал, потому что взглянул на Луку с нескрываемым подозрением.

— Это ведь не тот вид колдовства, за который церковники поджаривают пятки?

— Нет нет, — уверил Лекоя будущий некромант. — Я не связываюсь с подобной магией, у меня же брат священник.

— Ага, которого мы ночью ограбили. Это, конечно, характеризует тебя с самой лучшей стороны. У тебя случайно среди братьев воров нет?

— Пока никого страшнее такого колдуна, как я, в роду Горгенштейнов не было, — насмешливо сверкнул глазами Лука, и Жерар расхохотался, хлопнув его по плечу.

— В том, чтобы быть белой вороной, есть свои преимущества. Вот взять хотя бы мою тётку. Если бы не её способности, быть бы ей сейчас крестьянской женой с оравой детишек, а не самостоятельной горожанкой с вполне себе респектабельной профессией.

На взгляд Луки, респектабельность мало соответствовало той нищете, что он видел, но он решил проявить вежливость, и нейтрально спросил:

— А кто она у тебя?

В двери как раз заскрежетал ключ.

— А вот сам у неё и спросишь. Дели, что-то ты сегодня рано?

Вошедшая в дом женщина привлекала внимание. Она была достаточно молода, не старше двадцати пяти и обладала резкой, даже грубоватой внешностью. Но было что-то чертовски привлекательное в Дели. У женщины были такие же, как у племянника, зелёные и широко поставленные глаза и светлая кожа, но брови, ресницы и волосы были темнее ночи, что рождало поразительный контраст. Она была высокой, на голову выше Жерара, и судя по всему, стройной, хотя широкая юбка и незаправленная рубаха хорошо скрывала фигуру. Но запястья, выглядывающие из широких рукавов, были изящны, а шея тонка.

— Решила уйти пораньше, в лавке всё равно пока Нира сидит, — голос её был также хорош, как и она сама — глубокий и волнующий. — А, твой приятель, наконец, проснулся! Ну и крепко же вы напились прошлой ночью. Но ладно ты. Жерар! Но зачем было спаивать такого приличного мальчика? Хотя…

Она подошла совсем близко к Луке, заставив его покраснеть, и принюхалась:

— Пивом совсем не пахнешь, хотя бы не помешало помыться. Скорее, что-то… сонный порошок?

— Да, — удивлённо сказал Лука. — А откуда вы знаете?

Жерар раздосадовано почесал голову. Надо было догадаться обрызгать мальчишку чем-нибудь покрепче. Плохой из него конспиратор.

— Я тебе как раз хотел сказать. Делия — травница. Делия — это Лукреций Горгуп… Горген… ну как-то там, он учится в той же школе, что и я.

— Горгенштейн? — заинтересованно приподняла бровь Делия.

— Вы всех в городе знаете? — поинтересовался немного недовольно Лука.

— Нет, — рассмеялась женщина, тряхнув копной тяжёлых волос, небрежно перехваченных зелёной лентой. — Просто сталкивалась по делам с Томасом Горгенштейном. Очевидно, он твой брат? Вы немного похожи.

Если Делия работала в одной из целительских лавок, то она вполне могла сталкиваться со старшим из братьев Горгенштейн. Он часто заходил в подобные места в поисках редких трав и сборов.

— Да, Томас мой брат.

Делия тут же потеряла интерес родственным связям мальчишки.

— Есть хотите, ребята?

— Я бы не отказался, родная, — тут же расплылся в заискивающей улыбке Жерар.

А Лука несколько замялся. Не лучше ли ему будет пойти домой? Конечно, будет много вопросов от матери, почему он в таком виде, и ещё больше, когда он снова уйдёт вечером. Но и находиться здесь ему было неудобно. В основном из-за тётки Лекоя. Слишком уж она его тревожила, хотя он не совсем понимал, чем именно.

— Ну же, — ласково заглядывая в глаза мальчика, сказала Делия, — не смущайся. Я буду рада угостить тебя чем-нибудь.

И мягко взяла Лукреция за руку. Ладонь, до которой дотронулась травница, опалило огнём — не больно, скорее неожиданно. Лука растерянно отнял руку и взглянул на ладонь, ожидая увидеть ожог или хотя бы покраснение. Но не увидел ничего. Делия, кажется, была так же удивлена — это было видно по её резко расширившимся зрачкам, но со своими чувствами она справилась гораздо быстрее.

— Ох, маленькая молния проскользнула, — подмигнула она, сделав вид, что ничего особенного не произошло. — А я только хотела сказать, что не кусаюсь. Ну же, давайте к столу. Картошка не должна была остыть в печи, а маринады я сейчас достану. Один из клиентов недавно принёс.

Стол был простой, и в другом случае, Лука не преминул бы выказать своё презрение к грубым глиняным тарелкам и отсутствию на столе салфеток. Но Делия готовила хоть и просто, но очень вкусно — так что Лука даже не отказался от добавки. Так что во время трапезы все сидели молча, тщательно пережёвывая, лишь Делия иногда кидала на Луку задумчивые взгляды.

— И какие у вас планы на день?

— Ну, вроде никаких… — начал говорить Лука, но Жерар его перебил:

— Просто куча дел. Так что мы сейчас, да-да, прямо сейчас, уходим. Прощай, тётушка. Увидимся, э-э-э, ну когда-нибудь.

Когда они оказались за порогом, Лука чуть недовольно спросил:

— Ты чего? Хочешь до ночи по улицам промотаться?

— Ты даже не представляешь, что было бы, если бы мы остались, — округлил глаза Лекой. — Во-первых, она через полчаса бы уже вызнала, что мы замыслили.

— И что, не отпустила бы?

— Отпустила, — махнул рукой Жерар. — Вот только перед этим шантажом бы заставила меня делиться или бы издеваться начала. Она знаешь, какая иногда бывает? Ух! Просто ведьма.

— А во-вторых?

— А во-вторых, если бы мы не ушли, то она бы уже нашла для нас дело. «Жерар, отнеси госпоже Мерло её мази. Жерар, разбери эти травы — да-да, весь мешок. Лапушка, попробуй этот отвар, я хочу проверить, нет ли после неё сыпи по всему телу», — весьма похоже передразнил он тётку. — И это она уже почти дипломированному магу говорит! Отраву я должен её пробовать! И тебя бы заставила.

Лука сильно сомневался, что его можно как-то заставить, но спорить не стал.

— Что делать то будем?

— То же, что делают обычно парни нашего возраста. Бесцельно шататься по улицам и пялиться на баб. Уверен, что ты никогда так не развлекался, а, маменькин сынок?

И как бы Горгенштейн не относился скептично к такому бесполезному времяпровождению, ему, в общем-то, понравилось. Он даже в какой-то момент решил, что наличие приятеля или друга вполне может иметь смысл. Пусть даже этим приятелем и окажется такой бесцеремонный и нахальный тип, как Жерар Лекой.

Было ли это удачей, или наоборот, препятствием, но ритуал Аш-хиони нужно было проводить не на старом кладбище, а в лесу недалеко от города — практически в нескольких шагах от крепостной стены. Во времена жизни магистра Гохра город был в два раза меньше, и это место считалось надёжно укрытым, сейчас же мальчишкам приходилось соблюдать тщательную осторожность, чтобы остаться незамеченными.