— Ты маг, и если верить Лукрецию, один из лучших. А мой братец не склонен перехваливать других людей, ты же знаешь. Если разгорится битва с енохианцами, ещё один маг не будет лишним.
— Ещё один?
— Да, помимо псов Паолоса, в захвате еохианцев будут участвовать маг, привезённый Вараввой. Я видел его лишь мельком. Неприятный тип, впрочем, как и большая часть вашей братии.
— Эй, брат Луки, да у тебя у самого предубеждения против магов! — хмыкнул Жерар, устало взъерошив каштановую шевелюру. — А енохианцы имеют свою магическую поддержку?
— Скорее всего. У Бромеля неплохие связи в Коллегии магии. Да и Лука…
Лекой встрепенулся:
— Что Лука? Мой друг терпеть не мог этого вашего Бромеля, и не будет ему помогать!
— А если под угрозой будет его собственная жизнь? Тут и самого чёрта можно взять в союзники. К тому же, если верить Варавве, среди енохианцев есть весьма опасные и могущественные личности. Кто-то вроде этого Эльгерента вполне может быть способен убедить Луку действовать так, как енохианцам нужно. Остаётся только надеяться на упрямство Лукреция.
Жерар позволил себе слабую улыбку.
— Упрямство Луки — самая незыблемая вещь на этом свете! Остаётся только пожалеть этого вашего Эльгерента. Кстати, имя какое-то знакомое…
Эльгеренту за свою долгую жизнь не раз приходилось иметь дело с тёмными магами. И хотя в народе чернокнижникам приписывали самую ужасную внешность и весьма поганный характер, святой хорошо знал, насколько один тёмный может отличаться от другого. Встречались среди них храбрецы, не проронившие во время допроса ни слова, и трусы, готовые сдать всех своих соратников из одного лишь страха. Идеалисты, идущие путём Тьмы лишь из любопытства и желания принести в мир новое знание, и властолюбцы, ищущие только власть и могущество.
Мужчины и женщины, молодые и старые, потомки тёмных родов и их последователи… Скольких повидал святой брат на своём веку, и скольких убил — сам, или чужими руками. И кто же знал, что теперь он будет сидеть напротив одного из колдунов, и пытаться наладить с ним диалог. И что этот колдун будет более чем соответствовать тем страшилкам о чернокнижниках, которыми пугали чернь иеронимцы.
Спутанные чёрные волосы, бледная кожа, мрачный взгляд, оттеняемый глубокими синяками под глазами. Ну и совершенно невыносимый характер, непонятно откуда взявшийся у юноши из хорошей семьи. И не то, что мальчишка был испорчен или груб. Нет, он хоть разговаривал и без должной почтительности, всё же не переходил грань приличия. Никаких изрыганий проклятий или поношения религиозных святынь. Вот только этой вежливости грош была цена, учитывая то, что хотя Лука и не спорил с Эльгерентом, но все слова енохианца с явной насмешкой. «Ну-ну, какие вы мне ещё сказочки расскажете?» — казалось, говорил он всем своим видом. Пожалуй, с большей эффективностью Эльгеренту бы удалось поговорить со стеной.
— Послушай, — тяжело вздохнув, Эльгерент решил предпринять ещё одну попытку расположить к себе мальчишку, — я понимаю, что наши прошлые действия могли вызвать у тебя неприятное впечатление о енохианцах. Но мы не враги тебе.
— Конечно не враги. Как ни как Его Святейшество мой духовник, и желает мне только добра. Вот, даже украшения подарил, — с фальшивой улыбкой ответил Лука, натягивая цепь, соединяющую браслеты на руках.
— Я уже говорил, это для твоей же пользы. Ты сейчас не очень себя контролируешь, и можешь нанести окружающим вред. Несколько человек уже пострадало.
— Ой, какая жалость, — улыбка на лице мага стала ещё шире. — Помню, скорблю. Если бы вы меня отпустили, я бы с удовольствием вновь навестил братьев из Дольхена и лично принёс бы им мои извинения.
Эльгерент покачал головой:
— Неужели ты действительно такой? Человек, готовый из мести убивать и разрушать всё вокруг? Ненавидящий всех и никому не доверяющий. Умеющий лишь причинять боль. Такую жизнь, полную страха и ненависти, ты себе хотел?
— Я хотел, чтобы меня лишь оставили в покое, — глухо сказал Лука.
Эльгерент тут же попытался уцепиться за его слова.
— Я понимаю. Ты устал от необходимости прятаться и скрываться, жить в страхе за свою жизнь. Но подумай, насколько хуже могла бы быть твоя жизнь, если бы Доминик Бромель не покровительствовал бы тебе!
— И делал он это, конечно, из искренней заботы обо мне, — скривился Лука, уставший держать на лице маску доверчивого дурачка.
Но Эльгерент тоже решил говорить абсолютно честно.
— Нет, у него, да и у меня, в этом деле свои интересы. Ты же был для наших целей лишь удобным средством. Но теперь всё изменилось.
— Очевидно, да, — с каким-то новым интересом посмотрел на святого Лука. — Раньше меня пытались лишь запугать и заставить, но никак не переубедить. Очевидно, моя ценность в ваших глазах весьма значительно увеличилась.
— Как много ты успел узнать о енохианцах? — прямо спросил святой.
— Первый раз слышу, — нагло ответил Лука. — Это как-то связанно с вашим другом Енохом? Довольно претенциозно с его стороны назвать ваш орден своим именем. Вот вас к примеру это не обижает?
— И про Шелгор тоже ничего не знаешь?
— А что это? Какое-то блюдо?
— Брось, — поморщился Эльгерент. — Зная твоё неуёмное любопытство, я знаю, что ты проводил своё собственное расследование. Вопрос в том, сколь много ты успел узнать. Хорошо, раз ты упрямишься, я расскажу тебе одну легенду. О первых тёмных магах. Их было трое. Трое мужчин, получивших могущественную силу и власть, о которой не мог мечтать никто из великих королей.
Лукреций уже слышал эту историю от Медеи, но всё же к версии енохианцев прислушивался с интересом, тем более что она несколько отличалась от версии ведьм. Ни слова о богине — о Тьме Эльгерент говорил как об опасной, но не имеющей собственной воли и цели силы. Многое Эльгерент рассказал и о тех временах, когда жили первые колдуны и ведьмы.
— Тьма существовала всегда, но до появления первых тёмных никто не мог овладеть её мощью. Это рождало множество проблем. Одержимые, демоны, моровые эпидемии, появлявшиеся ниоткуда, и таким же непонятным образом исезавшие.
— Тьма — это зло, — усмехнулся Лука, скрестив руки на груди.
— Нет, совсем нет. Но это сила, совершенно чуждая нашем мир, людям, и от того вредная для нас. Теорий о причинах столь пагубного влияния Тьмы на нашу реальность много, но… признаюсь, конечный ответ так и не был найден. Как бы то ни было, всегда, когда Тьма проявлялась в нашем мире, появлялись проблемы. Многие маги пытались найти способ совладать с тьмой, но удалось лишь троим.
Лука удивлённо приподнял брови:
— Вы признаёте, что маги оказались полезны? Я думал, Церковь нас недолюбливает.
— На это есть причины, — спокойно ответил Эльгерент. — Потому что из тех троих лишь один попытался использовать полученные возможности для помощи людям. Другие два колдуна, а так же ведьмы, что последовали за ними, были совращены Тьмой и погублены. Но один… ты знаешь, в тот момент он действительно смог остановить надвигающийся катаклизм. В одиночку, брошенный и преданный своими собратьями. Они назвали его Предателем, но предан был именно он.
«И никакой романтичной истории о влюблённости во богиню», — кисло подумал Лука.
— Ну а церковники тут каким боком? Это внутренние дела магов. Верили бы в своего Иеронима и верили. Чего на тёмных магов-то ополчаться? — вслух спросил он.
— Потому что Святая Церковь была создана тем магом, который не отвратился от изначальной цели помочь людям и защитить их от Тьмы.
— Защитить их от… — саркастично повторил Лука, но тут глаза его округлились. — Стоп! Церковь создана магом?! А как же Иероним Защитник?!
Эльгерент красноречиво посмотрел на Луку, который всё ещё пытался уложить в голове то, на что ему намекал святой.
— Иероним… Да не может быть! Что, и это его вы хотите пробудить? Офигеть!
Вот теперь Лукреций действительно стал похожий на обычного подростка, которому сказали, что скучный учитель в школе когда-то был крутым охотником за приключениями.
