Как открыть глаза, когда они уже открыты? Лука беспомощно переводит взгляд с сестры на брата и обратно. Внезапно Равель как-то устало улыбается, опуская свою тяжёлую руку на глаза юного мага.
— Так и быть, помогу тебе. Всё равно ведь сдохнешь. Я-то знаю, какой ты слабак…
Тьма опускается перед взором Луки, и теперь он действительно чувствует холод, продиравший его до самых костей. А затем ощущение чужих рук на лице исчезает и Лука распахивает уже глаза по-настоящему.
Маг лежит на обочине дороги в самой что ни на есть дорожной пыли, той, что мерзко забивается в нос и горло и насмерть въедается в кожу и волосы. Но хуже всего не это. Судя по онемению конечностей, и инею в волосах, он был весьма близок к тому, чтобы замёрзнуть насмерть. Хотя, казалось бы, начало лета, и не должно было быть так холодно. А значит, что-то не так именно с ним.
Небо уже светлеет, а значит сейчас ранее утро, а он в неизвестном месте… Но хотя бы не енохианском храме. Всё-таки Равель, точнее его дурная копия из воспоминаний Луки, его запугивал, а вот Тати на самом деле хотела помочь.
— Так, хорошо. Где я? — пробормотал Лука охрипшим голосом. Судя по всему, он уже давно не промачивал горло, так сильно оно пересохло, да и живот сводило от голода.
Вокруг лишь пшеничные поля, да лес темнеет вдалеке. Нигде нет никаких вывесок, ни опознавательных знаков, не говоря уже о признаках жилья. А значит, он может быть где угодно. Но явно не на шелгорских болотах, что уже неплохо.
— Ну и в какую сторону мне пойти? — продолжил разговаривать Лука сам с собой.
Без разницы.
Маг замер. Этот голос… внутри него самого? Совсем не похоже на то, что называют «диалогом самим с собой». Хотя интонации вполне знакомые. Лука потёр виски:
— Наверное, усталость.
Гнусный смешок, раздавшийся в голове, уж точно не мог принадлежать самому Лукрецию.
Если судить по всем признакам, юный маг явно сошёл с ума — это отлично объясняло чужой голос в голове, да и странное видение мёртвой сестры. Эта теория казалась Луке гораздо более привлекательной, чем другая. В которой он был одержим.
«Когда-то магистр Гохр уже пытался вселиться в меня, вытеснив меня из моего же тела. Тогда ему это не далось. Но Енох… Енох бы справился».
— Но я всё ещё осознаю себя. Я всё еще Лукреций Горгенштейн. Не Енох…
… И не Тобиас Гохр.
Вот теперь он узнал этот голос. Это был действительно магистр. В его голове. Мерзко и отвратительно, но не так ужасно, если бы это был Енох.
Стоило Луке об этом подумать, как перед глазами вспыхнула картинка. Худой скуластый человек с длинными светлыми волосами мечется внутри огромной клетки. Рот его дёргается, как будто он что-то говорит, точнее вопит, но из клетки не доносится не звука.
Ты сам его туда посадил. Мои поздравления, мальчик. Хотел бы я сказать, что ученик превзошёл учителя, но ты ведь и сам понимаешь, что я мало чему тебя научил.
Лука опустился на колени, закрывая ладонями лицо, пытаясь хоть что-то вспомнить. Он был в своей квартире, затем появилось это невидимое чудовище. А затем… затем что?
Лишь только сон, в котором Тати говорила, что он смог победить Еноха. Но он не чувствовал себя победителем. Он чувствовал себя больным и усталым, и голос магистра в его голове, а также странные образы, всплывающие из сознания, не могли придать ему оптимизма.
Нужно вернуться домой. Наплевать на алтарь енохианцев, наплевать на Шелгор. Всё, что хотел сейчас Лукреций, это вернуться в тёплую постель. И воды. Очень хотелось пить.
Хотя слушать голос в голове было не слишком хорошей идеей, но нужного направления он действительно не знал, поэтому просто побрёл по дороге в одну из сторон.
Первая телега проехала спустя полчаса. Маг попытался было её остановить, но видимо его внешний вид не внушал доверия или уважения, и в результате его чуть не затоптали.
Когда третья повозка проехала мимо, не остановившись, Лука в достаточной степени был зол, чтобы нарушить школьные правила и применить заклинание вне Орхана, да и ещё при обычном человеке.
Под ноги следующей лошади, волокущей на себе загруженную повозку, полетела иллюзия, заставившая лошадь резко остановиться, а её хозяина завопить, исполняя отвращающий знак. Пока возничий приходил в себя, Лука уже успел подойти и вцепиться в узды лошади, не давая шанса вновь бросить его посреди дороги. Та хрипела, нервно перебирала копытами и испуганно вращала глазами, но не вырывалась, хотя Лука скорее не держал лошадь, а почти сам висел на ней.
— Тут зм-мея огр-р-ромная, — заикаясь, произнёс возничий. — В человеческий рост з-з-меюка.
— Неа, нет тут змеи. Зато есть я. Я хуже, — угрожающе ответил ему Лукреций.
Хозяин повозки наконец заметил, что странный бродяжка был одет как ученик столичной магической школы. Это его неожиданно успокоило. Орханцев в городе побаивались и не любили, но ничего дурного за ними уже давно замечено не было. А этот так и вовсе выглядел безобидным — мальчишку едва ли не шатало от слабости.
— Вы маг? — уже нормальным голосом спросил торговец. — Вы зачем лошадь пугаете, молодой господин?
— Чтобы… не проехали мимо. Где столица?
— Там, — махнул торговец рукой как раз в ту сторону, куда брёл Лука. — В сутках езды.
— Подвези, — то ли попросил, то ли приказал Лукреций. А затем, порывшись во внутреннем кармане куртки, достал серебрушку и протянул извозчику. — Вот, должно хватить. И попить бы что-нибудь.
Выпив половину кувшина кислого эля, который вёз с собой извозчик, и умяв ломоть хлеба, Лука заснул на огромных мешках с зерном, не обращая внимание на неудобство и дорожную тряску. Когда торговец его растолкал, они уже въехали в город, и стояли у рыночных складов. Вполне удачно — от квартиры было не так уж далеко. Вяло поблагодарив хозяина повозки, Лука побрёл домой. В этот момент он совсем не думал, какой приём мог ждать его там. Мелькнула мысль о том, что когда-то он хотел предупредить Делию об опасности, но тут же исчезла. Если Гохр сдал и её, то помочь ведьме он уже не в силах. Впрочем, Лука сомневался в этом.
— Эй, ты, кукла! Ты ведь здесь?
Ты можешь говорить про себя, я отлично тебя слышу, Лука.
«Как ты… почему я слышу тебя?»
Потому что Енох выпил меня. Поглотил, но не успел, хм, переварить личность. А потом ты «поглотил» силу святого брата, а вместе с тем и меня. Рыбку съедает рыба, а ту, в свою очередь, ещё большая рыба.
— Меня сейчас вырвет, — вслух пробормотал Лука. — Ничего более мерзкого не слышал.
Но ты ведь не для этого решил обратиться ко мне?
— Нет, — говорить вслух всё-таки было легче. — Я хотел знать, рассказал ли ты о ведьмах кому-нибудь, кроме Еноха?
Не успел. Если бы я наткнулся на Бромеля, или Эльгерента, возможно всё закончилось бы иначе. Но мне хватило глупости попасть на глаза Еноху. Кто знал, что его желание заполучить способности настоящего тёмного мага окажутся сильнее его преданности.
Значит, никто из ордена не успел узнать о ведьмах. Хорошо. Если к судьбе Белой Гадалки Лукреций был полностью равнодушен, то мысль о Делии в руках Инквизиции, или на шелгорском алтаре сильно не нравилась молодому магу.
«Но куда он пытался привести меня? Почему я оказался за городом?»
Гохр не ответил.
Доковыляв до квартиры, Лука нашарил в глубине кармана ключ, пытаясь открыть замок. Но дверь не поддавалась. С той стороны донеслись шаги, а затем звук поднимаемого засова. «А, значит, Жерар дома. Только зачем он закрылся?».
При виде шатающегося и грязного Лукреция лицо Лекоя вытянулось, а затем он втащил его внутрь.
— Ты где был, придурок?! Ты знаешь, что тебя ищут?
— Кто ищет? — тупо спросил Горгенштейн, отстраняясь от Жерара, и поняв что оказался в спальне, снял с кровати покрывало и укутался в него. Почему всё ещё так холодно?!
— Да кто только не ищет! Томас заходил, говорил, что твоя мама беспокоится, а затем Делия… так кстати и не объяснила, что нужно было. Ещё из школы отец Йохан заглядывал… даже он волновался за тебя, дубина!
