И искоса глянула на меня.

Блин, достала уже… Но всё-таки я старший брат-ветеран с пятнадцатилетним стажем. И конечно же, смогу найти правильные слова на такой случай.

— Слушай, учиться без продыху слишком тяжело. Уже почти Новый Год, как насчёт сразу после него ненадолго прерваться и сходить в какой-нибудь храм?

— Конечно! — Мгновенно отреагировала Комачи, вскакивая на ноги.

Кажется, я попал в точку. Ну ещё бы, я же профессиональный старший брат. И вообще, пора бы уже в нашей стране зарегистрировать такую профессию – «старший брат». Что это за профессия? Ну, скажем, когда тебя твоя младшая сестра растит. А что, замечательная же профессия. Хотя такого профессионала спокойно можно безработным считать…

Правда, как профессиональный старший брат я не должен слишком уж её баловать. А потому стоит кое-что напомнить.

— Но до тех пор учись как следует.

— Да знаю я, знаю. Мне легче учиться, когда на потом запланировано что-то весёлое, понимаешь?

Кажется, она пропустила мои слова мимо ушей. Уселась и потянулась за мандарином. Впрочем, мотивации у тебя прибавилось, так что ладно…

— И в какой храм ты хотела бы сходить? Благословение там и всё такое.

— М-м-м…

Комачи задумалась.

Для тех, кому предстоит сдавать экзамены, выбор храма для первого визита в году – дело весьма важное. Не зря же говорят, «если ты в беде, молись богам».

Если ты действительно в беде, только на богов и можно полагаться. Людей в большинстве своём я бы надёжными не назвал. Ну и выходит, что если на людей в жизни полагаться нельзя, полагайся на богов. Беда есть беда, как ни посмотри. В такие моменты я бы не прочь побыть Ультра-как-его-там.3

— Если брать поближе, можно заглянуть в тот, куда папаша ходит. Где он как-то всю ночь в очереди стоял. Камэйдо Тэндзин или как там его.

От нас всего одна остановка на поезде по линии Собу, совсем недалеко. Но конечно, богам учёбы не только нам молиться надо, так что там наверняка в такое время народу выше крыши. Стоило мне об этом подумать, меня сразу перекосило. Ну не люблю я толпы!

Комачи поморщилась, явно по тому же поводу.

— Полуночник… В том числе и потому он такой противный…

Да хороший он папа, оставь его в покое… Знаешь, если бы мама его не отговорила, он мог бы и в Дадзайфу рвануть. Сдаётся мне, она и от полуночничества его отучила.

— Ладно, не будем о нём. Есть ещё храм Юсина Тэндзин.

Он тоже посвящён богу учёбы. И конечно же, жутко популярен в сезон экзаменов. А значит, опять толпа…

Пока я перебирал варианты, Комачи снова подала голос.

— М-м-м, знаменитые места – это, конечно, хорошо, но… Думаю, храм поближе к старшей школе принесёт мне больше удачи!

— Вот как? Тогда… пожалуй, Сенген.

— А, это где всегда фестивали проходят.

— Не всегда.

Что это за храм, где всё время фестивали? Как можно такое говорить? Это тебе не магазинчики в Акихабаре, где каждый день перед закрытием распродажи устраивают. Каждый день одинаков,4 что ли?

Впрочем, ничего удивительного, Комачи с храмом Сенген слабо знакома, только по фестивалям его и знает. Это туристы там всё время толкутся, а местные только на новый год ходят, да на фестивали.

Сенген, да?.. Сдаётся мне, там я много знакомых повстречать могу, и в восторг меня это не приводит. Хотя ближайшие храмы в этом плане ещё неприятнее. Не хочу встречаться ни с кем из нашей средней школы. И вообще уже что-то никуда идти не хочу.

Словно уловив мои сомнения, Комачи внимательно на меня посмотрела.

— Что такое? — Поинтересовался я.

Комачи села поудобнее, словно собираясь с мыслями.

— Знаешь, братик, тебе не обязательно со мной идти. Я и с мамой сходить не против.

М-м, а папашу опять за скобки вывела? Ну, папаша есть папаша, да.

Впрочем, я примерно понимаю, почему она настолько тактична. Как бы она себя ни вела, она всё равно думает о своём старшем братике. Нет, нет, твой братик и сам о себе думает. Просто я сам не всегда эти мысли понимаю, а потому и не уверен, как себя вести.

Вот почему я так рад зимним каникулам, хоть они и короткие, меньше двух недель. Разумеется, потом опять начнутся занятия, и я снова столкнусь с той же проблемой.

Но сейчас я на каникулах. А на каникулах следует отдыхать от всей души. Тому, кто собирается стать домохозяйкой, напрягать в это время мозги строго противопоказано. Отложи решение до дома, там всё и обдумаешь. Вот принцип корпоративного раба! Стоп, так раба или домохозяйки?..

Чтобы не напрягаться и отложить решение на потом, я решил сменить тему.

— Блин, да не нуждаюсь я в твоей дурацкой заботливости.

— А может, это я о себе забочусь.

Комачи демонстративно вздохнула. Уж извини, сестрёнка, что у тебя такой братик.

— Ну, если ты со мной не идёшь, я и сам сходить могу, как и раньше. Мне же спокойнее будет.

— Опять ты за своё…

— Понимаешь, как говорится, «как встретишь год, так его и проведёшь». Если у меня останутся неприятные воспоминания от первого похода в храм, весь год кошмарным будет. Первый выход в новом году, и ты хочешь, чтобы я угробил его отвратительной толпой? Как-то глупо, тебе не кажется, Комачи?

Красноречиво объяснил я всё сидящей со скучающим лицом сестрёнке. Поначалу та оставалась недовольной, но потом кивнула, подняла голову и серьёзно на меня посмотрела.

— В этом есть резон. Как встретишь год, так его и проведёшь… Отлично, может, я и схожу с тобой, братик.

— Э-э… А с чего ты вдруг передумала?

Совсем недавно она смотрела на меня как на мусор, но сейчас всё развернулось на сто восемьдесят градусов. Комачи весело улыбнулась.

— Я имею в виду, если я пойду на новый год с братиком, я весь год потом с ним проведу. А это сто-о-о-олько очков Комачи!

— Н-ну да, наверно…

 От таких слов у меня даже мозги переклинило.

…

…Боже, какая же у меня милая сестрёнка! Если не считать её дурацкой манеры добавлять про очки, просто до невозможности милая!

— К-Комачи…

Всхлипнул я, до слёз растроганный её словами. Комачи надулась и отвернулась. А потом искоса посмотрела на меня.

— Т-только не пойми неправильно! Когда я говорю, что весь год буду с братиком, я имею в виду, что мы в одной школе учиться будем! Это вроде молитвы за успех на экзаменах! И очень-очень много очков Комачи, да!

Ох, какая дешёвая цундерятина… Блин, теперь я в печали.

Впрочем, если считать, что Комачи просто хотела скрыть смущение, её по-прежнему можно называть милой.

— Ладно, тогда пошли вместе.

— Договорились. Ну всё, пойду в свою комнату заниматься.

Комачи вылезла из-под котацу и поднялась.

— Ага, удачи.

Я помахал ей передними лапами всё ещё спящего на моих коленях Камакуры.

Комачи хихикнула. — Ладно, постараюсь, — сказала она, погладила Камакуру, забрала мобильник и ушла к себе, что-то мурлыча под нос.

В гостиной остались лишь мы с Камакурой. Камакура фыркнул, я подёргал его за лапы. Он с недовольным видом встал, потянулся и заполз под котацу.

Я последовал его примеру и забрался под котацу по плечи, изображая своего рода улитку.

До конца года оставалось всего ничего.

Всё шло тихо и мирно, как и всегда.

Новый год тоже наступил мирно.

С Новым Годом.

Обмениваться формальными поздравлениями с членами своей семьи мне казалось чем-то неприличным или даже глупым.

Но пришлось терпеть, чтобы получить свои карманные деньги. Всё ясно, обучение роли корпоративного раба уже идёт вовсю, хоть я ещё несовершеннолетний. Ради денег я с лёгкостью закрываю глаза на несправедливость и нелогичность, склоняю голову, даже если не хочу её склонять, и натягиваю на физиономию подобострастную улыбку. А всё это и значит быть корпоративным рабом!