Так орнитологи раскрывают тайны миграции самых странных на земле птиц, которые совсем не умеют летать, неуклюже ковыляют на суше, зато в воде чувствуют себя как рыба. Специалисты считают, что свое путешествие три пингвина совершили вплавь и на «попутных» дрейфующих льдинах.

Как пингвины ориентируются в пути, еще не совсем ясно. Некоторые считают, что они инстинктивно определяют направление по звездам и солнцу, по наземным ориентирам, а также при помощи врожденного чувства времени.

В. Комаров, В. Шрейберг

БЛУЖДАЮЩАЯ ЧАСТОТА

Рисунки В. Назарова

Сообщение было коротким: «В Институте, почтовый ящик №… в лаборатории № 15 из экспериментальной радиоустановки исчез секретный блок». Полковник Соболев немедленно выехал на место происшествия.

Получилось так, что после нескольких удачно проведенных расследований подобного рода Павлу Александровичу стали систематически поручать дела, связанные с наукой. Товарищи по работе в шутку называли полковника «академиком». И, надо сказать, это ему нравилось…

…В лаборатории № 15 навстречу Соболеву поднялся из-за стола высокий, худощавый, весь какой-то помятый человек. Костюм новый, но рукава уже кое-где прожжены, видимо паяльником. Одно из стекол очков надтреснуто.

«Работяга. За собой не очень-то следит», — отметил полковник.

— Максимов, Иван Иванович, — представился тот, протягивая Соболеву руку. — Знаете, я, наверное, должен перед вами извиниться. Может быть, зря мы вас потревожили…

— Очень люблю, — улыбнулся полковник, — когда меня тревожат зря: значит, все тихо-мирно… Это как у пожарных — им премии платят за то, что не бывает пожаров. Значит, профилактика хорошо поставлена.

— Так вот, произошла ошибка, — как-то невпопад сказал Максимов.

— Однако мне сообщили, — заметил Соболев, — что у вас пропал секретный блок.

— Так в том-то все и дело, что этот блок жив и здоров!

— Простите, но что-то все-таки пропало? Давайте разберемся.

Максимов посмотрел на Соболева через свои надтреснутые очки.

— Видите ли, мы работаем над новой системой локатора — прибора, который, как вы, должно быть, знаете, способен на расстоянии обнаруживать разные предметы…

— Точнее — цели? спросил Соболев.

— Пусть будет по-вашему: цели… Так вот, наш прибор позволяет получать данные о местоположении объекта, отражающего радиоволны. Понимаете?

— Знаю, — сказал Соболев. — Прибор посылает импульс радиоэнергии, волны отражаются от поверхности объекта и затем улавливаются приемником. По времени, которое нужно радиоволне для того, чтобы пройти путь туда и обратно, вы определяете расстояние… Так?

— Отлично! — Максимов взглянул довольно приветливо. — Ну что же, тогда поехали дальше… Вы, разумеется, знаете, что эфир наполнен самыми различными радиоволнами: их посылают миллионы радиостанций, искусственных и естественных, даже Солнце и отдаленные миры. Одним словом, для нас это море помех. — Он замолчал, видимо подбирая наиболее доступные слова.

— Знаю, знаю, — улыбнулся Павел Александрович, — сам недавно заменял конденсатор защиты в пылесосе…

— Однако не все такие сознательные, — улыбнулся Максимов. — Может статься, что эфир будут мутить нарочно, если можно так выразиться, посылать помехи, пряча за ними свои летающие цели, которые мы с вами должны обнаружить. Как же поступить? Тут нужен особый принцип — принцип блуждающей частоты заполнения импульса. Пусть радиоволна, посылаемая и принимаемая нашим локатором, периодически меняет свою длину. Нормальная работа локатора обеспечивается при этом специальной системой синхронизации передатчика и приемника. Тогда никакие помехи нам не страшны. Противник не будет знать, на какой волне вводить нас в заблуждение. Представьте себе, что вы хотите прослушать передачу на своем радиоприемнике, когда одно слово передается на длинноволновом диапазоне, следующее на ультракоротких волнах, а третье, скажем, на средних. Попробуйте-ка! У вас ничего не выйдет. А в нашем локаторе это очень легко сделать. Длиной волны передатчика у нас управляет специальный блок, одновременно синхронизирующий приемное устройство, которое мгновенно изменяет настройку и отыскивает в океане помех отраженный сигнал. От такого локатора ни за какими помехами не спрячешься… Ну как? Что скажете?

— Так, так, понимаю, — кивнул Соболев и добавил: — Дьявольски остроумно!

— То-то! — не без гордости произнес Максимов. — Так вот, этот самый блок я сначала и посчитал пропавшим. А он как ни в чем не бывало… только на месте другого — какая-то дурацкая шутка.

— И что же, у вас каждый может так запросто подойти к этой уникальной установке и «шутить»? А другой блок все-таки пропал?

— Это резервный, мы его найдем! Незаконченный, — отмахнулся Максимов. — Стоит ли так усложнять…

— Дай бог, — полковник помолчал. — Но я бы хотел все же взглянуть на этот ваш прибор, эти блоки. Так сказать, для очистки совести…

Максимов пожал плечами и провел Соболева в соседнюю комнату. Там полковник увидел невероятное сплетение разноцветных проводов и всевозможных приборов.

— Вот наша установка, — любовно поправил Максимов какую-то проволочку. — А вот и тот самый блок.

Полковник взглянул. Перед ним была миниатюрная, очень сложная конструкция, составленная из массы крохотных деталей: конденсаторов, сопротивлений, полупроводниковых элементов.

— А как выглядел тот, резервный? — спросил он.

— Точно так же, — ответил Максимов. — Внешне оба блока совершенно одинаковы. Вот потому-то мы сразу и не разобрались.

— Н-да… Действительно тут сразу не разберешься, — сказал Павел Александрович, оглядывая хаос запутанных проводов, — сделано, что называется, на веревочках… А когда вы заметили пропажу?

— Сегодня утром, придя на работу, я, как обычно, сразу прошел в комнату, где установлена система записи сигналов радиолокатора на специальной магнитной ленте. И вдруг оказалось, что система записи не действует. Сначала я подумал, что где-то нарушен контакт. Вы правы у нас пока все сделано на живую нитку, мы торопимся. Я заметался, начал проверять соединения, спайки, а слона, как говорится, заметил не сразу. Могло ли мне прийти в голову, что блока вообще нет на маете? Я просто глазам не поверил! Пустая панель меня так сбила с толку, что я как-то даже не глянул на соседнюю, где стоял «пропавший» блок. Вам никогда не случалось терять очки? Ищешь, ищешь, а они на собственном носу, — Иван Иванович поправил свои очки с надтреснутыми стеклами. — Бывает. Я поднял всех на ноги. Вот и вам позвонили… А потом я… нашел очки на собственном носу.

— И что же вы подумали?

— Видите ли, есть у меня техник — Сергеев. Такой, знаете ли, что называется, пижончик, этакий ферт с усиками, считает себя очень остроумным, оригинальным… Так вот, я и подумал: может быть, это его «шуточки»… Но…

— А где он сейчас?

— Еще вчера утром я дал ему задание съездить сегодня на один завод за деталями. Вернется только завтра. Ну, пусть он только появится! Я ему…

— А больше никого не было?

— Сам я уехал в середине дня на конференцию. Оставался еще старший техник Брагин. Но этот… энтузиаст, страстный радиолюбитель. Работа — единственное, что ему осталось: сын погиб на войне. Человек одинокий, пожилой.

— А он где?

— Дома. Видимо, прихварывает. Сердце.

— Значит, когда вчера вы ушли, в лаборатории оставались Сергеев и Брагин. А нельзя ли узнать, когда они ушли?

— Можно установить с математической точностью: у нас в проходной есть табельные часы. — Максимов позвонил и, переговорив по телефону, повернулся к полковнику. — Лаборантка из соседней комнаты, где стоит регистратор, ушла в 16.00. Сергеев упорхнул, как всегда, при первой возможности: сразу же после звонка, в 16.00. Брагин вышел в 16.15. Ключ сдал в спецотдел. Но он, конечно, вне подозрений.