Палеонтологи давно уже научились по костным останкам читать далекое прошлое животного мира, восстанавливать внешний вид исчезнувших существ. В содружестве с художниками и скульпторами палеонтологи, а вслед за ними и антропологи стали создавать достоверные картины жизни прошлых тысячелетий. Известный французский естествоиспытатель Жорж Кювье в конце XIX века, исходя из разработанного им принципа корреляции органов, воссоздал внешний облик ряда вымерших животных по обнаруженным при раскопках костным остаткам.

Выдающийся советский палеонтолог академик А. А. Борисяк в свое время по отдельным косточкам реконструировал ископаемого халикотерия. Загадочная форма этого животного давно привлекала внимание ученых. А. А. Борисяк не только воссоздал его облик, но объяснил, как ходил этот предок жирафы.

Еще в прошлом столетии отдельные ученые пытались определить по сохранившимся черепам черты лица людей. С этой целью изучался, например, череп Данте, могила которого реставрировалась в 1865 году в связи с 600-летием со дня рождения поэта. Сравнение известной посмертной маски с лица Данте (она хранилась во Флорентийском музее) с измерениями черепа позволило сделать заключение, что череп и маска принадлежали одному человеку — именно Данте.

Такому же исследованию подверглись черепа философа Канта, художника Рафаэля, композитора Баха, злополучного Дарнлед, мужа королевы Шотландской Марии Стюарт, лорд-протектора Оливера Кромвеля, голова которого много лет кряду находилась на шесте, установленном на крыше Вестминстерского аббатства.

Узнать по черепу или по отдельным костям, кем был тот человек, которому они принадлежат, — такая возможность имеет огромное значение и при расследовании некоторых преступлений.

Практика следственных органов знает случаи, когда по специфическим следам на костях удавалось выяснить болезнь, которой страдал тот, чья личность устанавливается, и т. д.

…Вот и кости, выброшенные Аксиньей, были рассмотрены комиссией специалистов, которую возглавил судебно-медицинский эксперт В. К. Дербоглав.

Члены комиссии сразу обратили внимание на одну из костей правой ноги. Они заметили на ней такие отклонения от нормы, которые позволили утверждать, что погибший хромал, и длительное время: дефект ноги появился у него задолго до смерти! Но Иван Иванович никогда не хромал.

Череп, оказавшийся в подполье, был направлен в лабораторию пластической реконструкции Института этнографии Академии наук СССР. Руководитель лаборатории М. М. Герасимов подверг череп антропологическому исследованию. Результаты исследования дополнили вывод судебно-медицинских экспертов.

М. М. Герасимов использовал не только теоретические данные краниологии (учение о черепах), но и свой многолетний опыт. Это позволило ему мысленно дорисовать лицо, которое когда-то «лежало» на черепе.

«У покойного, — писал М. М. Герасимов, — были густые брови, близко сходившиеся над переносьем, скуластое лицо, глубоко сидящие глаза и широкий массивный подбородок».

Но… это не было лицо Ивана Ивановича.

Что же, Аксинья убила двоих — и хромого мужчину с массивным подбородком и своего мужа?

Такое предположение, коль скоро оно возникло, тоже нельзя было сбросить со счета. Надо было хотя бы доказать, что Ивана Ивановича нет в живых.

Страна велика, а Иванов Ивановичей сотни тысяч, и все же нужный нашелся. Выяснилось, что он действительно «исчез» 27 апреля, накануне совершив кражу в совхозном универмаге. Часть вещей он подарил жене, в чем та и призналась.

Но кто же тогда был убит в доме Ивана Ивановича? И кто его убил?

Удалось выяснить и это. Хромающий человек с тяжелым подбородком и густыми бровями работал на железной дороге. Сослуживцы сразу подтвердили его приметы. Пять лет назад он неожиданно исчез…

Следствие установило: Иван Иванович познакомился с железнодорожником случайно, за бутылкой водки. Допивали ее по приглашению бухгалтера в его доме. Там повздорили — железнодорожнику это стоило жизни…

…Химия, физика, судебная медицина, антропология, судебная баллистика, дактилоскопия и другие науки помогают следственным органам устанавливать важнейшие обстоятельства различных преступлений, узнавать правду в интересах советского правосудия.

А. Томсон

ВОЛК НАПРОКАТ

Английский писатель А. Томсон мало известен советскому читателю: лишь в 30-х годах издательство «Земля и фабрика» выпустило две его тоненькие книжечки. А. Томсон главным образом работал в жанре пародий.

Рассказ, который печатается ниже, заново обработан для «Искателя» переводчиком Е. Толмачевым.

В этом мире ничто не приходит сразу, самый большой шум начинается с легкого шороха, и я убежден, что громогласный барабан оперного оркестра родился двухсентовым свистком и лишь много позже сделал карьеру. Так-то-с!

Как это ни странно, но мой дядя Стив, самый хитрый мошенник от Питсбурга до родительской субботы, тоже начинал свою карьеру с маленьких делишек. Долгие годы трудился он, выбиваясь на путь праведный, занимаясь самыми разнообразными вещами: разводил кур на ферме, лечил лошадей, крал понемногу и помногу, был странствующим проповедником, укротителем диких зверей в цирке синьора Мико Мурфио, но уже твердо стоял на ногах, когда встретился с Фердинандом Фернандо.

Фердинанд был честным и несколько старомодным мошенником. У него были костюмы и манеры биржевика с Уолл-стрита, но надо отдать ему справедливость, на самом деле он никогда не опускался так низко.

Историческая встреча двух плутов состоялась в баре Самвилль-сити.

— Ну, мистер Хукабки, — сказал он, увидев Стива, — я слышал, что вы бросили укрощать львов.

— Да, сэр, — отвечал дядя Стив. — Бросил. Мне все казалось, что это нечестно по отношению к ним. С моим диким, неукротимым темпераментом, с моей кровожадностью я, право, мало гармонировал с этими бедными беззащитными зверюшками.

— Чем же вы теперь намерены заняться?

В то время Стив был как раз странствующим проповедником.

— Незнакомец, — ответил он благосклонно, — сейчас я торгую сухим товаром, стучу в пустые жестянки человеческих душ и сею добрые семена любви и всепрощения среди страждущего человечества.

— Стив, — говорит Фердинанд, и слезы подступают у него к горлу, — я готов плакать и вместе с вами швыряться семенами в страждущее человечество. Слушайте, друг, я придумал замечательнейший план, который внесет мир и радость в истомленные трудом и борьбой души наших братьев — деловых людей.

— Э, брось валять дурака, — говорит Стив. — Деловой человек устает от работы, а не от своих долларов.

— Ладно, ладно, Стив, — отвечает Фердинанд, — мы столкуемся. Начнем с малого. Я решил основать Ферму Чистого Воздуха, где усталые городские людишки могут, оставив свои конторы, встретиться лицом к лицу с матерью природой и дышать свежим воздухом.

— Это мне нравится, — замечает Стив. — Валяйте дальше.

Тот говорит дальше, и чем дальше, тем больше дело нравится дяде Стиву.

— Ладно, Ферд, — соглашается он. — Идет.

Они легко заарканили деловых людей, уставших от городских забот, потому что Самвилль-сити не такое уж захолустье, где не происходит автомобильных катастроф. В нем есть два банка, склад жевательной резины и муниципальный-клозет, так что местные спекулянты недвижимостью вполне серьезно называют его будущим Коммерческим Вавилоном Запада. Город раскинулся у подножья горной цепи, и милях в двух от него, на горных склонах, растет смешанный лес, где попадаются деревья толщиной с фабричную трубу в Питсбурге. На опушке этого леса Стив и Ферд деятельно принялись сколачивать шалаш-кухню и натягивать дюжину палаток для страждущего человечества.