– Скажите: Амбруаз, и я пришлю помощь.

– А разве она не нужна мне сейчас? – воскликнула я, услышав откуда-то сверху доносящиеся шаги.

Даже не так: не шаги, а топот тысячи ног. Все это и вправду походило на пресловутую погоню. Вот только мне совсем не хотелось, чтобы за мной кто-то гнался.

– Идите. И ни о чем не жалейте, – сказал напоследок Амбруаз и подтолкнул к двери.

Мне ничего не оставалось, как открыть ее.

Я вошла в странный коридор, похожий на прихожую в пятиэтажке, сбоку заваленную всяким хламом, типа сломанных стульев и каких-то коробок, и через три шага увидела обычную деревянную дверь, какая стояла у меня дома между комнатами.

Что ж. Мне очень хотелось найти выход из этой ситуации, и я, ни капли не сомневаясь, открыла ее, чтобы оказаться… на площади в Сорбонне.

Выпрыгнув на улицу, я зажмурилась: сразу же в лицо с силой настоящего урагана ударил противный ветер. Тысячи снежинок, подстерегающих меня, впились в глаза, нос, губы. Я вздрогнула, как от ушата холодной воды и резко обернулась.

Маленькая дверка, деревянная, в пол моего роста, закрылась с хлопком.

– Обалдеть! Но…как я прошла сквозь нее?!

Определенно, я не могла выйти из этой дверки, не сгибаясь пополам. И этот факт так поразил меня, что еще с минуту я стояла, раскрыв рот и пытаясь сообразить: как такое возможно?

На всякий случай дернула ручку двери и попыталась открыть снова, чтобы убедиться в том, что мне не померещилось.

Но она не открывалась. Сколько бы я ни прикладывала усилий, таинственная дверь ни в какую не хотела открываться. Хоть вой!

И эта странность еще больше обескураживала: дверь закрылась влегкую от ветра, так не могла же она сразу запереться сама собой на замок?

…Или могла?

Не будучи специалистом по старинным дверям, мне ничего не оставалось, как поправить рюкзак и направиться вперед – туда, где меня ждали новые неизведанные виды, потрясающие экспонаты и истории.

Вот только привкус от всего этого неуловимо изменился. Я рассеянно рассматривала церковь и, кажется, в пол уха слушала экскурсовода. Раньше я бы дико обрадовалась, что могу присоединиться к русскоговорящему гиду, ведь это – настоящая удача! Но почему-то я ходила за группой механически и почти не рассматривала экспозицию.

Меня беспокоило чувство надвигающейся опасности. И я не понимала, во что же всё-таки я ввязалась.

Кольцо при свете дня на моей руке смотрелось потрясающе красиво и казалось древним. Украдкой я любовалась на него все время экскурсии.

Снег и ветер за это время поутихли. Но погода всё равно стояла промозглая. И я решила все равно зайти в кафе пообедать или, на крайний случай, купить с собой французский сэндвич.

Голода я не ощущала. Только мельком взглянув на часы, поняла, что нужно подкрепиться. Было уже начало четвертого, а я только завтракала сегодня.

Вокруг проносились туристы, гудели машины, текла обычная жизнь. Жуя взятый на вынос бутерброд, я безрадостно шла по городу и чувствовала буквально печенкой, что моя обычная, нормальная жизнь закончилась.

А впереди – неясность, нераскрытые тайны, новые приключения и что-то такое, о чем я подсознательно мечтала всю свою жизнь.

Я сидела на чердаке, именуемом во Франции мансардой, и рассматривала портрет. Вечер уже спустился на город, и бродить дальше по уютным и полюбившимся улочкам я не стала. Сразу после экскурсии по церкви Сорбонны, вернулась в съемные апартаменты.

Потому что внезапно, из-под полы, нагло и грозно сверкая очами, вылезла она – паранойя.

Мне постоянно казалось, что за мной кто-то следит. Несколько раз оборачивалась, но сзади лишь спешили обычные прохожие, и никто не выглядел подозрительным.

И все бы ничего, пересидела бы я остаток дня дома, без лишних вылазок и экскурсий, глядишь бы и успокоилась… Но было одно но.

Сегодня было тридцать первое декабря. А, значит, через несколько часов я подключусь к хозяйскому wi-fi и буду слушать поздравление Президента.

Слушать его на голодный желудок не хотелось категорически, поэтому мне следовало зайти в ближайший супермаркет и купить готовые салаты и закуски.

Однако с этой картиной я боялась высунуть нос наружу.

Безумно страшно было выходить из мансарды, ровно, как и оставлять картину на чердаке. А вдруг и в самом деле украдут? Ее рамка переливалась, словно сделана из золота. Кракелюр на портрете добавлял к стоимости еще минимум тысячу евро. Или две. Или три – я понятия не имела, в какую цену нынче антиквариат.

Брать картину с собой в магазин было бы глупо. Куда складывать покупки? Я привыкла экономить на всем, и покупать пакеты за евро казалось мне верхом расточительности.

Как тут быть?

В итоге, после часовых раздумий, я решила взять картину с собой. Так и быть, разорюсь на пакеты и донесу как-нибудь покупки на чердак.

Правда, подниматься по узкой крутой лестнице мне, человеку, привыкшему к комфортным лифтам, было нелегко. А вот парижане как-то справлялись. В моем доме жило несколько семей – с ними я столкнулась сегодня утром, когда выбрасывала мусор. Счастливые люди, живущие в старинном доме рядом с каналом Сент-Мартен. Да, они определенно были счастливы и привыкли подниматься пешком. Даже высокие потолки их не смущали. А вот я поднималась в мансарду как на голгофу после насыщенного экскурсионного дня.

Но что ни поделаешь, ради экономии средств? Вот и я согласилась на это более чем выгодное предложение. Главное – в самом центре! А гуляющий по чердаку сквозняк я как-нибудь переживу.

Мне всегда хотелось хоть немного пожить в центре, как настоящая парижанка!

Так, что-то я отвлеклась.

Погода и на этот раз решила меня удивить. Пока я металась в сомнениях, откуда-то появившийся пушистый снег покрыл ковром всю улицу.

Он укрыл грязь, некрасивость обшарпанных стен, и улочка предстала в настоящем рождественском облачении.

Я даже остановилась сфотографировать эту красоту. И когда прекрасный кадр уже готов был поселиться в моем фотоаппарате, откуда-то выскочила тень и вырвала его у меня из рук.

Это было несправедливо! Это было до чертиков обидно. Но я – не спринтер и не полицейский, чтобы пытаться догнать и обезвредить преступника.

Поэтому я просто закричала. Понадеялась, что кто-нибудь впереди услышит мой крик и что-нибудь предпримет.

В фильмах, во всяком случае, это прокатывало.

Но не прокатило со мной: вместо помощи, кто-то сзади обхватил меня за плечи, закрыл рот ладонью и потащил обратно, в темную часть переулка.

Я мычала, как корова, и пыталась укусить преступника. То, что у человека были плохие намерения и к картине они отношения не имели – я поняла сразу.

О, он явно собирался посягнуть на меня саму!

Наша борьба продолжалась долго. Так мне показалось. Преступник пытался уклониться и отбить наносящиеся вслепую удары. Я же пыталась стукнуть побольнее и вмазать в болевую точку, чтобы он меня, наконец, отпустил. Но мне не удавалось: мужчина вцепился в меня подобно клещу, скрутил с такой силой, что ничто его не пронимало.

Наконец, я все-таки изловчилась и укусила его за руку. На одно быстрое мгновение охват ослаб. Мне хватило, чтобы со всей силы стукнуть его по ступне. Мужчина взвыл, а я воспользовалась его замешательством, и ударила по второй.

Пока он махал руками и стонал, я успела выбежать на заснеженную улицу.

Я бежала изо всех сил, целясь на проспект, где было больше народа, и который пролегал перпендикулярно моей улочке. Я бежала до боли в боку, до звездочек в глазах. Когда увидела толпу, праздно шатающуюся по проспекту, притормозила – вряд ли он нападет при стольких свидетелях.

Оглянулась.

Сзади никого не было.

Моя паранойя стала увеличиваться в геометрической прогрессии.

Если вначале мне пришло на ум, что это был обычный грабитель, собиравшийся напасть на молоденькую неопытную девушку – туристку, то теперь мне виделся в этом зловещи      й умысел.