Он ждал именно меня. Ведь когда я спустилась по лестнице, вышла во двор и сделала пару шагов – никого в округе не было. Значит, он прятался. И его несомненной целью была я.

И он позволил преступнику украсть фотоаппарат. Навряд ли они в сговоре – напали бы вместе.

Он ждал меня потому, что ему нужна была я.

Я – Лада Менялова. Собственной персоной.

Черт, и как идти обратно домой?

Мне стало жутко. Руки задрожали, и я вновь побежала, на этот раз в направлении супермаркета.

…Сколько всего вкусного продается на Новый год! Католическое Рождество уже прошло, и в магазине устроили распродажу рождественских кексов, тортиков и прочих сладостей.

Не то, чтобы я была сладкоежкой, но ведь хочется попробовать волшебные французские блюда! Я взяла два кексика – один привезу маме, другой оставлю себе на завтрак и направилась в отдел салатов.

Да, найти здесь оливье – было нереальной задачей, но я выбрала парочку похожих салатов, потом покидала в корзинку разных закусок, в том числе, традиционные рождественские колбаски. Кажется, вяленые. Но выглядели они вкусно.

Теперь осталось шампанское.

Винный отдел поражал обилием всего французского, необычно натурального, так, что я даже не стала искать название «шампанское», а взяла трехгодичное красное вино.

Наверное, оно будет вкусным.

Когда я дошла до кассы и вывалила всё это добро на ленту, оказалось, что я набрала кучу всего. Бережливость не позволила мне купить одну большую холщевую сумку. Я оглядела кассу и со вздохом взяла три маленьких бесплатных пакетика с ручками. Весьма тоненьких.

Попыталась в них все уместить. Но пока я пыхтела и утрамбовывала покупки, пакетики внезапно начали рваться прямо у меня в руках. То острый угол упаковки надрывает тоненькую стенку, то слишком много засунула, и дно не выдержало и разорвалось…

Да уж, слишком тонкие пакетики.

Кассирша нахмурилась и, судя по жесту, предложила купить пакет. Я почувствовала себя очень неловко, да еще позабыла все французские слова от смущения. Вместо ответа начала быстрее собирать покупки, всовывая их снова неправильно.

От излишней спешки все пошло еще хуже.

Покупатели в очереди недовольно поглядывали на меня, кассирша что-то ворчала себе под нос, и я, забыв про предосторожность, раскрыла рюкзак.

Это, конечно, можно было назвать бредом, но на несколько секунд мне показалось, что из под тряпочки, укрывавшей картину, просачивался свет. Да, это определенно был свет – как будто из темноты, из нутра рюкзака кто-то светил фонариком.

Залюбовавшись светом, я не сразу подняла голову и посмотрела вокруг. А посмотреть было, на что!

Мир как будто замер и изменился.

Скучающий господин, стоявший сразу за мной в очереди, почему-то глядел мне в глаза со вселенской злостью. А его наполовину раскрывшийся рот пугал удлинившимися острыми зубами. Как старый покосившийся забор, торчали они в разные стороны и создавали ужасное впечатление.

Я сделала шаг назад, по инерции схватила рюкзак.

Вокруг будто замерло время. Двинулась я и это чудовище.

Громко заорала. Бросив все, что не успела положить в пакеты, я схватила их и выбежала на улицу.

Снежный покров встретил меня тишиной и безмятежностью.

Убежать далеко не получилось. Через пару шагов от супермаркета, меня схватили. Дернули за рюкзак, рванули с такой силой, что я едва устояла на ногах. И зарычали в лицо.

Истошно заорала и в свою очередь дернула рюкзак на себя.

У стоявшего передо мной чудища удлинились волосы, а лицо напоминало собачью морду. Его глаза горели черным углем и совсем перестали походить на человеческие.

Снедаемая ужасом, я даже не пыталась вырваться, пассивно наблюдая, как он выдергивает из моих ослабших пальцев рюкзак и разрывает егок. Когти на лапах – с мои пальцы, блестят при свете фонаря, как железные ножи.

Страх подбирался к горлу, я орала уже не так истошно. Смотрела на это безобразие и без остановки читала «Отче наш».

Чудище остановилось на мгновение и подняло глаза. Мне стало еще страшнее, и, забыв продолжение молитвы, я молча уставилась на него.

Медленно взял он мою правую руку и осторожно поднес к морде. Красный камень блеснул в свете фонарей, как огненный цветок. И я вспомнила про обещанную помощь.

Мужчина обещал прийти, если позову. Только как же его звали? Амбрус? Нет. Амбез? Тоже вроде, нет.

Боже мой, ну как же его звали?

– Чертов Амбруаз, – прорычало чудище, и я от радости чуть не пожала ему лапу.

– Амбруаз, помогите. Пожалуйста, помогите, – вскричала я, понимая, что мужчина – единственный человек, способный мне помочь.

В то же время я попыталась незаметно высвободить руку из острых когтей чудовища.

Не получилось.

Чудище поняло, что совершило ошибку, и я могу спастись. Оно перехватило мою руку за локоть и крепко прижало к себе. Я оказалась очень близко. Так близко, что отчетливо видела ворсинки на морде, и от черных угольков глаз становилось жарко.

В этот миг что-то произошло. Я почувствовала лишь колебание воздуха, одно движение, а потом чудище отлетело в сторону. Как будто его отклеили и пнули.

Чудище и само, видимо, не ожидало столь резкого финта, потому что взбрыкнуло и как бык на Тореадора, понеслось на меня.

Моя обычная реакция – это ноль реакции, поэтому я сама очень удивилась, почувствовав, как отлетаю в сторону.

А потом я увидела его.

Черные волосы собраны в длинный хвост. Темная одежда выглядела старинной. Поверх рубашки накинуто что-то типа черного пальто, только с серебристой отделкой по краю.

Мне было видно, как Амбруаз приблизился, и из его горла вырвался рык. Как он сделал взмах рукой, и по воздуху прошла рябь. Как в замедленном кино я наблюдала, как он несколько раз быстро и, наверное, больно ударил чудище рукой. И потом, то осело на асфальт.

Чем же он бил? Кастетом? Ножом?

… Магией?

Я не заметила. Когда чудище отключилось, его человеческие черты вернулись на место. Когти втянулись, и теперь на асфальте лежал самый обыкновенный на вид мужчина.

Дрожащими руками я подтянула к себе то, что осталось от рюкзака и попыталась застегнуть его. Но это было невозможно: рюкзак был безвозвратно испорчен – когти прорвали ткань, и портрет вместе с моими вещами грозил вывалиться наружу.

– Почему вы не уехали домой?

Протянутая узкая ладонь с длинными пальцами. Я залюбовалась, глядя на это произведение искусства. Ни разу в жизни не видела у мужчины таких красивых рук. Даже сама форма дышала благородством и хорошей родословной.

Ладонь сделала приглашающий жест, и я очнулась. Протянула свою, и меня резко поставили на ноги. Я даже чуть не уронила рюкзак.

Совсем непочтительно. Поэтому недовольно буркнула:

– Как я могу уехать в Новый год? И вообще, у меня еще четыре дня оплачено.

– Вам мало неприятностей?

Я с недоумением посмотрела на мужчину.

– Вы про этого недопеса? Мне, наверное, померещилось. А сам мужчина – псих.

– А как же фотоаппарат? Или насильник?

– Так это был насильник… – мне резко захотелось присесть обратно на мостовую.

Ноги дрожали, и стало так страшно, что я почувствовала страстное желание забиться в какую-нибудь норку и не показывать оттуда носа.

– Езжайте сегодня. Через два часа вылет из Орли, успеете. Билет на ваше имя забронирован.

Возмущение хлынуло из меня водопадом, и я даже позабыла про все эти ужастики.

– Как это сегодня? И зачем купили билет, не согласовав со мной?! Так вот, почему вы спрашивали имя! Говорю вам: мой вылет четвертого января, и я совершенно точно не собираюсь вылетать раньше. С какой стати?! Я оплатила эти дни, у меня запланирована поездка в Версаль, почему я должна делать, как вы говорите?!

– А вас ничего не настораживает?

Он обвел рукой вокруг. Я не обратила внимания.

– Если будете пугать или преследовать, забирайте портрет и дело с концом. Мне он не нужен.

– Поэтому особенно важно, чтобы он оставался у вас, – ответил Амбруаз, и меня поразило отсутствие логики в его словах.