Ведь области Бриттиев лежат на крайнем конце Италии, расположенная в южной её части; её выступ составляет начало Апеннинских гор; вытянутая наподобие языка, она отделяет Адриатическое море от Тирренского; название своё она получила некогда от имени царицы Бритии.
Итак, туда-то и пришёл Аларих, король везеготов, с богатствами целой Италии, захваченными как добыча, и оттуда, как было сказано, предполагал через Сицилию переправиться в спокойную страну Африку, но, так как не дозволено, чтобы кто-либо из людей располагал [судьбой своей] без ведома Божия, страшная пучина морская поглотила несколько его кораблей, а многие разбросала. Пока Аларих, потрясённый этой неудачей, размышлял, что ему предпринять, он был внезапно застигнут преждевременной смертью и удалился от дел человеческих. Готы оплакивали его по своей огромной любви к нему; они отвели из русла реку Бузент около города Консенции, а река эта, ниспадая от подножия горы, течёт целебной струёй как раз близ того города; посередине русла этого потока они, собрав толпу пленных, вырыли место для погребения и туда, в лоно этой могилы, опустили Алариха со множеством сокровищ, а затем вернули воды обратно в их русло. Но чтобы никто никогда не узнал того места, землекопы были все умерщвлены. Королевскую же власть над везеготами они передали Атаульфу, кровному родичу Алариха, выдающемуся и внешностью, и умом, потому что он был похож на Алариха, если не высотою роста, то красотою тела и благообразием лица.
Атаульф, приняв власть, вернулся в Рим и, наподобие саранчи, сбрил там всё, что ещё оставалось, обобрав Италию не только в области частных состояний, но и государственных, так как император Гонорий не мог ничему противостоять. Его сестру Плацидию, дочь императора Феодосия от второй жены, он увёл из столицы пленницей. Однако, принимая во внимание благородство её происхождения, внешнюю красоту и девственную чистоту, он сочетался с ней законным браком в Форуме Юлия, городе [провинции] Эмилии, с той целью, чтобы варвары, узнав об этом союзе, сильнее боялись империи, как соединённой с готами. Гонория же Августа, хотя и истощённого силами, он, полный расположения к нему, не тронул, теперь уже как родственника, и двинулся к Галлиям. Когда он туда прибыл, все соседние племена из страха стали придерживаться своих пределов; раньше же они, как франки, так и бургундионы, жесточайшим образом нападали на Галлии.
А вандалы и аланы, о которых мы рассказывали, как они, но разрешению римских императоров, осели в той и другой Паннониях, рассудив, что там едва ли им будет безопасно из-за страха перед готами, — если бы последние вернулись, — перешли в Галлии.
Однако вскоре бежали они и из Галлий, которые незадолго до того запали, и запёрлись в Испаниях; они до сих пор помнили, по рассказам своих предков, какое некогда бедствие причинил их народу король готов Геберих и как он силою своею согнал их с родной земли. По такой вот причине Галлии были открыты для прихода Атаульфа.
Укрепив свою власть в Галлиях, гот начал сокрушаться о положении в Испаниях, помышляя освободить их от набегов вандалов; он оставил свои сокровища с некоторыми верными людьми и с небоеспособным народом в Барцилоне, затем проник во внутренние Испании, где сражался непрестанно с вандалами; на третий же год, после того как покорил и Галлии и Испании, он пал, пронзённый мечом Эвервульфа в живот, — того самого [Эверфульфа], над ростом которого он имел обыкновение насмехаться. После его смерти королём был поставлен Сегерих, но и он, умерщвлённый из-за коварства своих же людей, ещё скорее покинул как власть, так и жизнь.
Затем уже четвёртым после Алариха королём был поставлен Валия, человек весьма строгий и благоразумный. Против него император Гонорий направил с войском Констанция, мужа сильного в военном искусстве и прославленного во многих битвах; император опасался, как бы Валия не нарушил союза, некогда заключённого с Атаульфом, и не затеял снова каких-либо козней против империи, изгнав соседние с нею племена; наряду с этим он хотел освободить сестру свою Плацидию от позора подчинения [варварам], условившись с Констанцием, что если тот войной ли, миром ли или любым способом, как только сможем, вернёт её в его государство, то он отдаст её ему в замужество. Констанций, торжествуя, отправляется в Испании со множеством воинов и почти с царской пышностью. С не меньшим войском спешит ему навстречу, к теснинам Пирсиея, и король готов Валия. Там от обеих сторон были снаряжены посольства, которые сошлись на таком договоре: Валия вернёт Плацидию, сестру императора, и не будет отказывать Римской империи в помощи, если в ней случится нужда.
В это время некий Константин, присвоив власть в Гатлиях, сына своего Константа из монаха сделал цезарем. Однако он недолго держал захваченную власть, так как вскоре готы и римляне стати союзниками; сам он был убит в Арелате, а сын его — во Вьенне. Вслед за ними Иовин и Себастиан с той же дерзостью надеялись захватить власть, но погибли той же смертью.
В двенадцатый год правления Ватин гунны были изгнаны римлянами и готами из Паннонии после почти пятидесятилетнего обладания ею.
Тогда же Валия, видя, как вандалы, примерно во время консульства Иерия и Ардавура, с дерзкой смелостью выступив из внутренних частей Галиции, куда некогда загнал их Атаульф, пустились опустошать и грабить всё кругом в пределах его владений, т.е. на землях Испании, немедля двинул на них своё войско. Но Гизерих, король вандалов, был уже призван в Африку Бонифацием, который, будучи обижен императором Валентинианом, не мог иначе, как [подобным] злом, отомстить империи. Он склонил их своими упрашиваниями и перебросил через переправу в теснине, которая называется Гадитанским проливом; он отделяет Африку от Испаний едва семью милями и выводит устье Тирренского моря в бушующий океан.
Гизерих был весьма известен в Риме в связи с поражением, которое он нанёс римлянам; был он невысокого роста и хромой из-за падения с лошади, скрытный, немногоречивый, презиравший роскошь, бурный в гневе, жадный до богатства, крайне дальновидный, когда надо было возмутить племена, готовый сеять семена раздора и возбуждать ненависть. Такой-то человек вошёл, приглашённый, как мы сказали, уговорами Бонифация, в империю в Африке; там он долго правил, получив, как говорится, власть от Бога. Перед кончиной призвал он ряд своих сыновей и приказал им, чтобы не было между ними борьбы в домогательстве власти, но чтобы каждый по порядку и по степени своей, в случае если переживёт другого, т.е. старейшего, чем он, становился наследником; а за ним шёл бы следующий. Они соблюдали это на протяжении многих лет и в благоденствии владели королевством, не запятнав себя, как обычно бывало у других варварских племён, междоусобной войной, потому что каждый, в свою очередь, один за другим принимал власть и правил народом в мире. Порядок же их наследования был таков: первый — Гизерих, отец и владыка, следующий — Гунерих, третий — Гунтамунд, четвертуй — Тразамунд, пятый — Ильдерих. Этого последнего, на беду собственному племени и позабыв наставления прародителя, изгнал из королевства и убил Гелимер; сам же, как тиран, преждевременно захватил власть. Но сделанное не прошло ему безнаказанно, потому что вскоре он испытал отмщение со стороны императора Юстиниана: вместе со всем своим родом и сокровищами, над которыми он, награбивши их, трясся, был он привезён в Константинополь Велизарием, мужем славнейшим, магистром армии на Востоке, ординарным экс-консулом и патрицием, и предстал в цирке великим для народа посмешищем; он испытал позднее раскаяние, когда узрел себя низвергнутым с вершины королевского величия и, оказавшись вынужденным вести частную жизнь, к которой не желал привыкнуть, умер.
Так Африка, которая по делению земного крута описывается как третья часть мира, на сотый почти год вырванная из-под вандальского ига и освобождённая, была вновь возвращена Римской империи. Некогда, при ленивых правителях и неверных полководцах, была она отторгнута варварской рукой от тела Римского государства, теперь же, при искусном государе и верном полководце, она возвращена и радуется этому поныне. Хотя немного спустя после того она и плакала, ослабленная внутренней войной и изменой мавров, однако победа императора Юстиниана, дарованная Богом ей на пользу, довела до мира начатое дело. Но зачем говорить о том, чего не требует предмет [нашего рассказа]? Вернёмся к основной теме.
