Падение Софьи привело к падению Голицына. «И при повороте его» из второго Крымского похода царь Петр «не хотел допустить своей руки целовать, как то обыкновенно чинено»,[537] долго не давал согласия на награды.
В.В. Голицын с сыном Алексеем добровольно явились в Троицкий монастырь, но допущены к царю не были. 9 сентября 1689 г. «на крыльце у палаты царского величества пред всеми боярами были чтены ему вины его, которые состоялись токмо в худом правлении государства и протчее, не упоминая ничего о бунте или каких замыслов противу персоны царского [величества], и чин боярства его отнять, и добры его все взяты на государя.[538] А ему сказано в ссылку со всеми его детьми и фамилией. И того ж дня отправлен в провинцию города Архангельского».[539]
Можно предположить, что находившийся в милости у Петра князь Б.А. Голицын употребил все возможные средства, чтобы приговор его двоюродному брату был составлен без упоминания о государственной измене. Учитывая предсмертные показания Ф. Шакловитого, данные им 12 сентября, отправление Голицыных в Каргополь можно считать слишком легким наказанием: «NB. Надобно знать, что ссылка... учинена по прошению князя Бориса Алексеевича Голицына, а ежели б не по его заслугам, то б, конечно, был в взят к розыску так же, как и Щегловитой».[540] Поэтому понятно появление нового указа (15 сентября после «головоотсечения Ф. Шакловитого) – о ссылке в Пустозерский острог. Новым заступничеством князя Бориса Алексеевича можно объяснить очередной от 18 сентября указ: «послать в ссылку з женами их и с детьми в Еренск, а в Каргополе быть им не указали».
По дороге в Ярославле к князьям присоединились их семьи: жена князя Василия Васильевича Авдотья Ивановна и его младший сын Михаил, а также невестка князя Мария Исаевна с десятимесячным сыном. 23 сентября стольники Ф.М. Бредихин и П.М. Скрябин допрашивали князей Голицыных в связи с последними показаниями Ф. Шакловитого. После допроса князь Василий Васильевич передал челобитную царям, с перечислением своих заслуг: «отец мой и сродники мои и мы, холопи ваши, служили верно, и вам, великим государем, чистосердечно, не щадя голов своих. А какие приказные делали, по вашему великих государей указу, и о тех вам, великим государем, известно, и какая моя, Васьки, служба в государственном Посольском приказе учинена к чести вашему превысокому государеву имени и к разширению государств ваших, и о том ведомо в том Посольском приказе и в Розряде».
В начале января 1690 г. ссыльные были в Еренске, по словам В.В. Голинына, «месте самом нужном и худом и безлюдном». Отсюда Голицыны направляли челобитные о своем нелегком положении: «а какая самая малая рухледишка у нас была оставлена и тое розметали за безценок», «пришли в крайнее изнищание не токмо в одежде, но и в пищи», «пребываем в смертном заточении и во оскудении всех потреб».
Очередной приговор по делу Голицыных состоялся 7 марта 1691 г.: «Послать их из Еренска в Пустозерский острог на вечное житье за то, что они в своих винах не повинились...» Перезимовав на Мезени в Кузнецкой слободе, Голицыны получили указ от 1 апреля 1692 г., отменивший прежние распоряжения: «Не велети их в Пустозерский острог посылать, а велети им до своего великих государей указу быть в Кевроле...» Последним местом ссылки Голицыных стал Пинежский Волок в 207 верстах от Архангельска. Сюда прибыли Василий Васильевич с Авдотьей Ивановной, сыновья их Алексей и Михаил, внуки Михаил и Василий. На Пинеге надзор за ссыльными постепенно ослабевал; Голицыны завели собственное хозяйство, свободно разъезжали по своим делам. А «праздники и досужее время князь проводил в путешествиях и особенно любил ходить из Пинеги в Красногорский монастырь. Подолгу просиживал старец в деревнях, смотрел на хороводы и учил девушек петь московские песни».[541]
Тогда был написан портрет, представлявший князя в латах и парике. «Несмотря на идеализированный образ... заметны в облике Голицына ум и благородство, хотя нет прежнего сановного величия. Спокойствие, грусть и покорность судьбе придают портрету привлекательность. Продолговатое лицо, высокий лоб, красивый, прямой, с еле заметной горбинкой нос, резко очерченные губы. Небольшая бородка и усы, уже седые и подстриженные. Выразительны печальные глаза».[542]
Прожив в ссылке почти 25 лет, князь В.В. Голицын скончался в Волокопинежской волости 21 апреля 1714 г. Его вдова и сын Алексей просили деньги на погребение: «за самою нашею нищетою погребсти тело его нечим» и получили на 20 руб. в счет причитавшихся семье кормовых денег. Похоронен князь Василий Васильевич в ограде Красногорского монастыря.[543]
Емельян Игнатьевич Украинцев. Один из преемников А.Л. Ордина-Нащокина по управлению Посольским приказом В.В. Голицын «окружил себя сотрудниками, вполне ему преданными, все незнатными, но дельными людьми вроде Неплюева, Касогова, Змеева, Украинцева».[544] После падения правительства В.В. Голицына в последующие десять лет во главе внешнеполитического ведомства России стоял Емельян Игнатьевич Украинцев.
Е.И. Украинцев[545] родился в 1641 г. в семье воеводы Игнатия Георгиевича Украинцева. Свой род Емельян Игнатьевич вел от прапрадеда Василия Федоровича, приехавшего с Украины служить Ивану Васильевичу Грозному.
В начале 60-х гг. он поступил на приказную службу (в подьячие Новой чети). Его первые дипломатические поручения связаны с урегулированием русско-польских отношений. В 1662-1663 гг. в составе дипломатической миссии А.Л. Ордина-Нащокина и дьяка Г. Богданова он ездил на посольский съезд во Львов. В 1665 г. как специальный подьячий для письма выезжал с посланником дьяком Г. Богдановым в Варшаву, где 17 мая их принимал король. На аудиенции «вез государю грамоту перед Григорием (Богдановым) подьячий Емельян Украинцов». Через год в состав русской делегации, которая под руководством А.Л. Ордина-Нащокина в апреле 1666 г. возобновила переговоры в Андрусово, вошёл и Е.И. Украинцев. Дебаты завершились подписанием в январе 1667 г. перемирия. Весной того же года Е.И. Украинцев был зачислен в дипломатическое ведомство.
С первым самостоятельным поручением за границу, – гонцом в Польшу с «обвещением о будущем... посольстве»[546] – Е.И. Украинцев отправился в 1672 г. Ехавшие следом послы везли ратификационную грамоту с подтверждением всех договоров, заключенных в Андрусове и в Москве. При подготовке миссии Е.И. Украинцева в Посольском приказе составили все необходимые документы, включая грамоту к польскому королю, проезжую грамоту и наказ. Кроме рекомендаций по неуклонному соблюдению русских дипломатических традиций (вести себя «не умаляя царского имени»), наказ содержал предписания о разведывательной деятельности (следовало собирать информацию о местных жителях, войсках, контактах поляков с турками, настроениях среди польско-литовской аристократии).
Выехав из столицы 8 июня, миссия добралась до Варшавы 20 июля. Получив первую аудиенцию на следующий день, Е.И. Украинцев уже через четыре дня был отпущен домой. С королевской грамотой он возвратился в Москву 7 сентября. Пребывание в Варшаве и дорога домой позволили ему собрать много новых фактов. В дополнение к грамоте короля Михаила и статейному списку в Посольской приказ были доставлены копии различных документов. Вся информация была обобщена в статейном списке, содержавшем описание путешествия в Варшаву и обратно, информацию о внутреннем положении в Речи Посполитой, просьбы поляков о помощи войсками против турок, известия о положении во Франции и Голландии. В целом первая миссия Е.И. Украинцева свидетельствовала о его высокой квалификации, основанной на опыте работы в Посольском приказе.
