Между тем против самозванца постепенно зрел боярский заговор во главе с князем Василием Шуйским. Прямых сведений об участии в нем И.Т. Грамотина нет. В мае 1606 г. накануне гибели Лжедмитрия он принимал участие в переговорах с польскими послами. После вступления на престол Василий Шуйский отправил И.Т. Грамотина простым дьяком в Псков, где он прожил около двух лет – до 1608 г. Здесь он прославился своим мздоимством и жестокостью, в определенной мере спровоцировав восстание горожан 2 сентября 1608 г. Вскоре Псков присягнул новому самозванцу, Лжедмитрию II, и И.Т. Грамотин незамедлительно перешел к нему на службу. Переехав в Тушинский лагерь, он опять стал одним из влиятельнейших лиц, но уже в окружении «тушинского вора».[316] В этот период он оставил о себе недобрую память: в июле 1609 г. вместе с боярином М.Г. Салтыковым пытался склонить к сдаче осажденную поляками Троице-Сергиевскую лавру.
В сентябре 1609 г. польский король Сигизмунд III объявил Василию Шуйскому войну, осадил Смоленск и потребовал, чтобы все поляки, служившие второму самозванцу, пришли к нему на помощь. Тушинский лагерь Лжедмитрия II распался. Среди тех, кто отправился в составе «тушинского посольства» под Смоленск на поклон к королю Сигизмунду, был и И.Т. Грамотин. Прирожденный дипломат, он на этот раз принял самое активное участие в переговорах бояр с поляками. В результате его посредничества был подписан договор о приглашении на русский престол королевича Владислава. После этого И.Т. Грамотин и другие изменники принесли королевичу присягу, а пока он еще не начал царствовать, поклялись служить его отцу Сигизмунду III.
России угрожала потеря национальной самостоятельности. С этой поры начался последний этап Смуты. 17 июля 1610 г. Василий Шуйский был низложен с престола и пострижен в монахи. До избрания нового царя управлять государством стала Боярская дума (называвшаяся по числу ее членов «семибоярщиной»), сразу же заключившая договор с гетманом Жолкевским об избрании царем королевича Владислава. Чтобы оттеснить от власти «семибоярщину», в Москву прибывали люди Сигизмунда III. В августе 1610 г. в столице появился и И.Т. Грамотин, объявив себя «печатником великие монархии Московские».[317] В Думе он предъявил составленный еще под Смоленском документ о распределении должностей – «лист на уряды», в котором было записано: «И.Т. Грамотину на приказ Посольский». 17 сентября 1610 г. в Москву вступил польский гарнизон, а находившийся при этом И.Т. Грамотин успокаивал возмущавшихся горожан.
К концу октября 1610 г. «семибоярщина» фактически была отстранена от власти. Руководство страной сосредоточилось в руках польского полковника А. Гонсевского и его приспешников. Конечно, среди них был и И.Т. Грамотин. Его верная служба не осталась без внимания. Указом короля Сигизмунда III от 29 ноября 1610 г. подтверждалось назначение И.Т. Грамотина главой Посольского приказа: в тексте указа он именовался думным дьяком-печатником и назначался «на сидение» в Поместный приказ. Время от времени в его карьере происходили некоторые изменения. Так, в январе 1611 г. И.Т. Грамотин уступил Поместный приказ И. Чичерину, но уже через два месяца вновь возглавил это ведомство. Однако его руководство Посольским приказом и обладание государственной печатью оставались неизменными. Для человека его происхождения о более высоком положении и мечтать было невозможно. Правда и цена – измена Отечеству – была соответствующая.
Пользуясь безвластием, бесчисленные шайки интервентов и разбойников бродили по России, грабили и жгли все, что попадалось на их пути. Земля приходила в запустение, недаром в народе это время прозвали лихолетьем. Но терпение русских людей не было беспредельным. Постепенно в обществе рождалось стремление к порядку и стабильности, на пути к которым стояло владычество иноземцев. В марте 1611 г. москвичи взбунтовались против поляков и в числе прочих приспешников требовали выдать на расправу И.Т. Грамотина. Каким-то чудом ему удалось спастись и во время осады Москвы первым народным ополчением. Понимая, что освободительное движение остановить уже невозможно, приказная бюрократия склонялась на сторону национальной партии и переходила в стан ополченцев. 20 августа 1611 г. И.Т. Грамотин был отстранен от руководства Поместным приказом. Тем не менее он получил определенную компенсацию за потерю этой должности в виде поместья – Никольскую Плесскую волость в Невельском уезде.
К августу 1612 г. положение интервентов в Москве стало критическим. Польский гетман Ходкевич подошел к столице, чтобы оказать помощь полякам, голодавшим в Кремле. Ополчение Минина и Пожарского в союзе с казаками отбило Ходкевича от Москвы и в октябре 1612 г. освободило Кремль. В последний момент полякам показалось, что прибытие в столицу «законоизбранного царя» Владислава сможет спасти их дело. В Польшу было отправлено посольство с целью ускорить утверждение на русском престоле польского королевича. Конечно, в состав этой миссии вошел и И.Т. Грамотин. В очередной раз он продемонстрировал свою способность чувствовать надвигавшуюся опасность.
Тем временем Москва была очищена от врагов, и стало возможным приступить к делу, не терпевшему отлагательства, – к избранию нового царя. Был созван Земский собор, на который прибыли представители всех сословий и городов. Решалась судьба Отечества. Но даже в этот момент король Сигизмунд III попытался переломить ход событий. В конце ноября 1612 г. он отправил к столице польский вооруженный отряд. Идейным вдохновителем интервентов на этот раз был И.Т. Грамотин, который должен был «зговаривать Москву, чтобы приняли королевича на царство». Однако попытка эта не удалась, и в конце 1612 г. дьяк вернулся в Польшу.
21 февраля 1613 г. на русский престол был всенародно избран Михаил Романов. Кончилась, наконец, долголетняя Смута, или, как ее еще называли, «Московское разорение», пора «Русского лихолетья». В избирательной грамоте царя И.Т. Грамотин упоминался как изменник. Более того, вплоть до сентября 1615 г. все официальные русские документы называли его «первым всякому злу начальником и Московскому государству разорителем». До 1617 г. его имя в источниках не встречалось, но в апреле 1618 г. он уже был назначен дьяком в Новгородскую четверть, а вскоре ему было возвращено и думное дьячество. Как же Грамотин вновь оказался в России?
С февраля 1616 г. были прекращены военные действия между Россией и Швецией. Более того, дело шло не только к заключению мира, а, возможно, и к созданию антипольского союза. В это же время для Польши существовала и реальная угроза войны с Турцией. И.Т. Грамотин понимал, что его покровители находились в очень непростой ситуации. К тому же летом 1616 г. царь Михаил Федорович приказал проводить в литовских полках агитацию среди русских людей: за их переход на сторону Москвы им гарантировалась полная амнистия и царские пожалования. Более удобного случая для бегства из Польши и возвращения в Россию трудно было представить. Но остается вопрос: как удалось И.Т. Грамотину реабилитироваться, восстановить утраченное доверие и вновь войти в высшие сферы российской бюрократии?
С.Ф. Платонов объяснял это исключительной талантливостью и деловитостью И.Т. Грамотина.[318] В современной литературе высказывается мнение, что прощение И.Т. Грамотина было связано с острой нехваткой нужных кадров и осторожностью правительства Михаила Романова.[319] Действительно, многие приказные люди служили Лжедмитрию I, «Тушинскому вору», присягали Владиславу, но всё же никто из них не изменял новой династии как И.Т. Грамотин. Следовательно, хлопотать за дьяка мог только очень могущественный покровитель. Им вполне мог быть отец царя патриарх Филарет, с которым И.Т. Грамотин имел возможность сблизиться во время его польского плена. Но в первые годы правления Михаила Филарет еще был в Польше. В это время вместо малолетнего Миши Романова правила его мать, инокиня Марфа, и ее племянники – Борис Михайлович и Михаил Михайлович Салтыковы. Последние приходились также племянниками и М.Г. Салтыкову, с которым И.Т. Грамотин бежал в Польшу. Скорее всего, именно им и их благосклонности был обязан своим прощением И.Т. Грамотин. Примечательно, что в дальнейшем он стал одним из лидеров салтыковской группировки, составившей оппозицию Филарету и его окружению.
