«Указные» (подорожные, проезжие) грамоты Посольский приказ выдавал от имени главы государства послу или приставу, провожавшему посла. Они носили распорядительный характер для местных воевод и давали послу право на обеспечение в пути продовольствием и средствами передвижения на территории России. Формуляр подорожных грамот содержал информацию о маршрутах, количественном составе посольств и необходимом транспорте: «И ты б, нас для, нашему диаку Ивану Харламову дал по своей земле пристава, а велел бы еси его проводити до Рыги, чтобы ему ити по твоей земле безстрашно, да и корм бы еси ему велели давати и на корабль бы еси его велел посадите в Риге; а то бы еси учинил нас для, тем бы еси нам послужил» (Пруссия, 1518 г.).[133]
Проезжие грамоты составлялись с целью способствовать развитию рыночных отношений. Например, в грамоте (1600) о беспошлинной торговле представителю английской компании Дж. Мерику: «и как он Иван (Джон. – HP.), и его люди в которой наш город приедет, и вы б его и его людей с товары, по сей нашей проезжей грамоте, по всем нашим городам пропущали без задержанья, а пошлин наших проезжих с нево, Ивана, и с его товаров, и с людей, что с ним будет, в тех наших во всех городах, по нашей царской жалованной грамоте, не имели».[134]
Во второй половине XVI в. Посольский приказ довольно часто выдавал жалованные грамоты. Как правило, они содержали перечень торговых привилегий купечеству: «...пожаловали, поволили есмя им ходите в наши отчины со всякими товары и торговати на всякой товар повольною торговлею, а в Казань им и в Астрахань торговати ходите только с нашего царского величества повеленья» (Англия, 1584 г.).[135] В отдельных случаях грамоты свидетельствовали о пожаловании кого-либо званием, владением или военной защитой, «да английские же земли всех купцов и гостей пожаловали есмя Юшковским двором на Москве, у Максима святого» (1584).[136]
Во время подготовки посольства к отправлению и по мере его продвижения к месту назначения Посольский приказ осуществлял служебную переписку с различными административными учреждениями и должностными лицами посредством так называемых «памятей», содержавших различные распоряжения.
В конце XV – начале XVI вв. «памяти» послам исполняли функции наказов, тех или иных поручений за рубежом: «А се такова память дана Чюре и Махметю: Князь велики велел тебе говорити: попал в руки наш человек твоему человеку... и ты бы их, тех наших людей, доискался, да к нам отпустил» (1507); «Память Алексею... Да как будет быти Олексею у князя у Исаика, ино Олексею от великого князя поклонитися князю Исайку и его княгине, да и подати им поминка... Да и после того Алексею молвити от великого князя...» (1475).[137]
Уже в конце XV в. Посольский приказ вносил в «памяти» первые гипотетические вопросы и предполагаемые ответы иностранных правителей русским послам. Это были по существу инструкции Посольского приказа: «А учнет царь говорити о том... И послу говорити так... и вспросит царь о... И послу говорити так: ...» (1482); «А взмолвит царь так:... И говорити так:...» (1487); «А будет послу весть про то... И говорити, чтобы...» (1494); «А случится послу самому быть в Орде и ему молвити...» (1493).[138]
Среди многочисленных поручений, которые согласно «памяти» предписывались послу, в начале XVI в. появился обязательный наказ собирать информацию о взаимоотношениях между правителями государств. Встречаются в «памятях» и необычные просьбы, например узнать о распространении эпидемии: «Память Ивану Мамонову. Пытати ему в Вязьме князя Бориса: в Вязьму кто не приезживал ли болен из Смоленска тою болестью, что болячки мечются, а словет францозскаа, будто в вине ее привезли» (1499).[139]
Все поручения и документация посольства были строго секретны, о чем послу сообщалось в «памяти» на случай непредвиденных обстоятельств: «Нечто по грехом, прииеможет, да будет добре болен и не почает себе, что ему живу не быти... А которые с ним списки грамотные и памяти и иные списки изтеряти» (1515).[140]
Со второй половины XVI в. содержание «памятей» стало более подробным и их называли «наказными» (1570–1577).[141] Во время встречи иностранных дипломатов русские приставы по дороге к Москве переписывались с Посольским приказом. В этих случаях «памяти» часто содержали сведения по посольскому церемониалу.
В ответ на «памяти» в Посольский приказ поступали так называемые «отписки» от местных воевод и дипломатов с изложением выполнения тех или иных поручений. В конце XV – начале XVI в. отписки стали своеобразным отчетным документом дипломатов. Со второй половины XVI в. эту функцию исполняли «статейные списки», а «отписки» были сводками краткой, оперативной информации.
Посольский приказ готовил и более общие документы, которыми должны были руководствоваться дипломаты во время посольской миссии, – «наказы» (инструкции). В них подробно перечислялись цели и задачи посольства: возложенные на посла поручения, его обязанности и нормы поведения в чужой стране, излагались речи и ответы на возможные вопросы иностранцев. Кроме того, в наказы входили предписания о сборе сведений о положении дел в государствах, куда направлялись послы, а также в других странах.
При подготовке наказов использовался архив Посольского приказа. Для успешного выполнения посольской миссии необходимо было учесть предыдущие дипломатические поездки в данную страну. Думный посольский дьяк просматривал и правил черновики наказов. Наказы – важнейшая составная часть документации почти всех посольств.
Главнейшие вопросы, которых в Москве опасались и на которые Посольский приказ заранее готовил ответы, касались границ с Польским королевством и Великим княжеством Литовским; военной помощи России со стороны Крымского ханства; взаимоотношений с Казанью, Астраханью и Османской империей.
Для посольств, возглавляемых князьями и боярами, в течение более 50 лет использовалась следующая формулировка: «Да пытати... как ныне король (магистр, султан, хан и т.п. – H.P.): 1) с крымским, и..; 2) с цесарем, и...; 3) с польским, и; 4) с турским, и; 5) с волошским, и; 6) с угорским, и; 7) с немцы ливонскими, и; 8) с шведским, и; 9) с прусским, и; 10) с Фердинантом чешским королем».
Посольский приказ интересовала внутриполитическая ситуация в Польше, в Литве и отношения между Польским королевством и Великим княжеством Литовским. Эти вопросы появились в 50-х гг.: «...как король теперь живет со своими лордами, перестал ли он с ними бороться»; «если еще воюет, то послы должны узнать, из-за чего, какие лорды с ним воюют; а в Великом герцогстве Литовском какие лорды с ним не согласны; если таковые есть, кто они, и что они говорят промеж собой о короле» (1550).
В отношениях между Польшей и Литвой для Посольского приказа важно было выяснить: собираются ли поляки поддерживать литовцев против России, «как с королем лятские люди, смолвилися ли они с литовскими людьми заодин стояти» (1563); «заодин ли им королевы земли оберегати, или литовским людям оберегати литовские стороны и польским людям оберегати польские стороны» (1567). Требовалась также информация о соотношении сил между двумя частями Ягелонского королевства; «И примирились ли литовцы с поляками; и если так, то на каких условиях» (1565); «которая Рада посильнее, польская ли или литовская, и кто ныне ближных при короле радных панов» (1567).[142]
Из европейских государств в сфере интересов Посольского приказа постоянно находились Крым, Валахия, Турция и их взаимоотношения. В 1567 г. возник вопрос о зависимости Крыма от Турции: «Да и калге крымскому с крымскими людьми велел салтан к себе же идти». Но чаще всего встречается стереотипная формула «как крымской с королем (польским. – H.P.)», затем следуют вопросы об обмене послами между этими двумя странами.[143]
