Собравшись и решив, что без восстановления плетений шансов не будет вообще, Джолетта выпустила дар и использовала последние силы. Она даже не слышала, как с ее губ срывался полный отчаяния крик, когда нити медленно, но верно вставали на свои места.

«Квивентанс» вновь активировалось. Заклинание ожило, магия заструилась по нитям, и созданный купол завибрировал невероятной мощью пяти стихий.

Пространство снова сотряс громоподобный рык, столб огня запылал еще ярче, и дракон ринулся вперед.

— Отпускаем! — надрывно крикнул магистр Лосгар, и все маги, у которых осталось хотя бы немного энергии, с силой выбросили ее вперед.

Джолетта чувствовала, что до завершения не хватает всего ничего — маленькой частички водной магии, которой больше ни у кого нет. Все выжали максимум, на который были способны, и этого не хватило.

В глазах от обиды застыли слезы — всего один маг, и проблема бы решилась! Всего один человек…

Ни на что не надеясь, Джолетта протянула вперед руки, пытаясь выжать из себя несуществующую магию. Резерв был практически исчерпан, и она знала, что если сейчас воспользуется остатками, то просто перегорит. Это была грань, переступать которую запрещалось. Об этом их предупреждал лорд Грэм, объясняя, как определить границы безопасного использования резерва.

— Пусть я умру, — прошептала Джолетта, не обращая внимания на бегущие по щекам слезы, — пусть… зато остальные будут жить…

Собравшись, она приготовилась использовать последние крупицы магии, как вдруг ощутила дуновение прохладного ветра. Он был таким знакомым, таким родным… вокруг Джолетты вновь повисла тишина. Она не слышала ни рева дракона, ни криков магов — ничего. Только шелестящее:

— Летти…

Сила взялась словно из ниоткуда, заполнила все существо и сорвалась с кончиков пальцев, устремляясь вперед.

— Живи, Летти…

Ей показалось, что в воздухе на миг проявился знакомый облик, и на лице мамы мелькнула теплая улыбка. Джолетта ощутила, как это тепло проникает в душу, заполняя ее и согревая. Это было так странно — чувствовать себя спокойно и счастливо, когда совсем рядом слышится дыхание возрождающегося чудовища, а почти все маги обессиленно лежат на снегу…

Видение исчезло, и заклинание полетело вперед. Завороженно, испуганно, неверяще маги смотрели на то, как оно стремительно приближается к дракону. Сеть переливалась пятью цветами, сияла и источала такую мощь, что становилось понятно — у них есть шанс.

Дракон взревел, взмахнул крыльями и практически вылетел из огненного столба. Жар стал еще более опаляющим, еще сильнее начал таять лежащий в горах снег. Кругом стелился горячий пар, мешающий смотреть и затрудняющий дыхание.

Переливающийся купол, созданный из множества горящих плетений, накрыл дракона, вызвав у того очередной яростный рык. Маги инстинктивно закрыли уши руками, а в следующее мгновение по глазам резанула яркая, ослепляющая вспышка.

В воздухе распространился запах гари.

Снова стало так тихо, что каждый отчетливо слышал учащенный стук собственного сердца. Даже сквозь сомкнутые веки маги ощущали, что свет никуда не исчезает, и потому боялись открывать глаза. Мысленно каждый поминал Первородных и молил только о том, чтобы все получилось. В эти мгновения они настолько сплотились, что лишь единицы думали о себе, — практически каждого занимали мысли о мире и близких людях.

Джолетта медленно приоткрыла веки. Глазам стало больно от яркого света, но ее затопило такое облегчение, что, не удержавшись, она осела на снег.

На ясном небе светило желтое солнце, под которым серебрился мелкий снежок. Огненный столб исчез, как и дракон, оставив после себя лишь воспоминания. Исчезло и заклинание, которое выполнило свою задачу.

Один за другим маги открывали глаза и от охватившей радости не могли вымолвить ни слова. Они просто сидели на голой земле и смотрели, как ее вновь покрывает чистый белоснежный снег…

По всему императорскому замку гремела музыка и были накрыты праздничные столы. Три дня ушло у магов на восстановление сил и заслуженный отдых, после чего они могли в полной мере насладиться организованным для них праздником. Столько ликования и восторга эти стены еще не видели — каждый радовался их победе, повсюду слышались хлопки при вскрытии игристого вина, разбрызгивающего белую шипящую пену.

Это был настоящий праздник, и все знали, что тринадцатое декабря обязательно войдет в историю. И то, что они все — простые адепты, сумевшие сделать практически невозможное, были частью этого события, вызывало ликование и оправданную гордость.

О драконе теперь знали все. Когда он перестал представлять угрозу, весть о победе магов разлетелась по всем государствам, и сейчас в Агавийском королевстве своим героям готовили грандиозный прием.

Профессор Като пропал, и высказывалось предположение, что именно его использовал дракон в качестве последней капли. Что до Снэрона, то он был найден Риком и взят под стражу. Бывший придворный маг быстро понял, что отпираться бесполезно и его ничего не спасет. Под давлением служб он рассказал все подробности ритуала возрождения.

Оказалось, что его предок, изображенный на портрете, действительно был одним из первых, кто начал осуществлять подготовку к возрождению дракона. Он был помощником тогдашнего императора — чернокнижника, практикующего темную магию. Имея в руках практически неограниченную власть, они прямо в замке проводили массовые иссушения, собирая силу для ритуала. Когда император сменился, он пошел по другому пути, но род Ливерделлов упорно следовал начатой предком миссии, желая с помощью дракона, пообещавшего могущество, прийти к власти. Теперь же Снэрону вместо могущества грозила смертная казнь. Рассказал он и о том, что с помощью разорванного узла стремился направить накопленную в заклинании силу дракону, чтобы ускорить его возрождение. С этой целью он и жаждал заключения союза между двумя государствами и хотел собрать на равнине как можно больше магов. Казалось, Снэрон до сих пор был поражен и не мог поверить в то, что все сорвалось.

В просторной гостиной собралась извечная компания. Радостные, отдохнувшие и полные сил маги расселись за большим, празднично накрытым столом и, перекрикивая друг друга, бурно обсуждали случившееся в горах. Как оказалось, у каждого было свое видение затмения, своя маленькая история, послужившая общей победе.

Джолетта сидела рядом с Лосгаром, который теперь не желал отпускать ее ни на минуту и грозил тем, что женится на ней еще до завершения учебного года. Каин с Мирой тоже не отходили друг от друга, но, в отличие от остальных, прорицательница до сих пор не могла прийти в себя. Когда все маги, включая лорда Грэма, наперебой спрашивали, как ей удалось совершить то, что было неподвластно даже сильнейшим, она ничего не отвечала. Рассказывать о старухе Мира по-прежнему не могла. А еще ей не давали покоя слова дракона о том, что она — наилэ.

— Нет, кудряшка, ты только послушай! — со смехом выкрикнул Каин, приобняв Миру. — Она говорит, что у нее до сих пор осталась куча вопросов! Вот же повезло мне влюбиться в прорицательницу! Теперь никакого покоя не будет!

— Сам влюбился, сам с этим и разбирайся! — засмеялась в ответ Ника, чувствуя себя счастливой, сидя рядом с самым лучшим магом на свете.

Грэм задумчиво посмотрел на Миру:

— А ведь и правда, до сих пор непонятно, что кроется за этим «наилэ».

Внезапно прямо среди празднично убранной гостиной словно из ниоткуда появилась профессор Гвирел. Под всеобщее изумление она как ни в чем не бывало расправила складки платья, откинула назад белоснежные волосы и с укоризной заметила:

— Не этим, многоуважаемый лорд Грэм, а этой.

Казалось бы, после случившегося в горах Солин магов уже ничто не должно было удивить, но тем не менее появление феи имело эффект взорвавшейся бомбы.

— Профессор Гвирел? — изумленно спросил ректор.

— Фея? — синхронно выдохнули Ника с Джолеттой.