Пыль на зеркале воспоминаний. Сдуть бы и не повторять ошибок.

Его голос, снова:

- Расскажи мне.

Не допытывайся. Ну пожалуйста, не пытай.

Особенно так… бережно.

Он не подходит, просто говорит:

- Что-то случилось. Ты с кем-то поссорился… С твоими? Рассказал им? И они не поняли? Не молчи, я же вижу, на тебе лица нет!

Он почти поднимает голос, и Андрей поводит плечом – пытается, безразлично, а выходит – чёрти как, фальшивая героиня на задворках театра. Влюблённая Сибил Вейн.

- Хватит. Пожалуйста.

Игорь сдержал шаг, чтобы не сорваться с места, но, когда подошёл, обнял так крепко, что Андрей выставил руки, упираясь в шероховатую ткань пиджака. И всё-таки, напряжение понемногу отпускало, а отпуская – впустило послебуревой штиль – тот, когда за обломки раздолбанных кораблей истерзанно цепляются выжившие.

- Знаешь, что самое паршивое, - вырвалось, а так хотелось сдержать. – Я больше не могу вернуться.

Вернуться. Он мысленно испробовал это слово на вкус. Не могу вернуться. Больше не могу вернуться.

Господи, как странно звучит.

Когда их сцепление перестало играть роль доморощенного ИВЛ*, Андрей отступил и поднял глаза:

- Понимаешь, там было точно – или они, или ты, - и сразу же встряхнулся. – Всё, хватит, пошли куда-нибудь перекусим.

Игорь не стал говорить, что материнское сердце – всепрощающе, не стал говорить, что кровь – не водица и вряд ли дорога домой навсегда заказана. Он всего лишь предложил:

- Может, поедем домой? У меня там хинкали в холодильнике.

Тот поморщился:

- Ты же знаешь, я не буду у тебя жить.

- Это я давно понял. Мы снимем квартиру, если повезёт – ту, в которой ты жил.

Андрей не ответил. Легко запрыгнул на выступ здания и прошелся рядом с «обрывом» - туда-сюда. Пошарил в карманах – ни одной сигареты. Повернул голову:

- Есть закурить?

- Нет, ты же знаешь, я редко курю.

- Угу.

Ещё два бездумных шага, и он вспомнил о заначке. Присел на корточки и вслепую провел по кирпичам под выступом. Там, на месте отсутствующего камня, радостными пальцами нащупал пачку.

Три чирка зажигалки.

Выдох. Дым.

Игорь приближается близко-близко – в почти объятие.

- Сколько ты сегодня выкурил?

Тоже мне, мамочка.

- Пофиг.

- Поделишься?

- Пофигом? – хохотнул. – Бери сколько захочешь, у меня его много, и я знаю, где достать ещё.

- Сигаретой.

- Ты же редко куришь, - уже вытягивая сигарету.

- Редко, - останавливая руку. – Этих не нужно, я хочу твою.

Анжи закатывает глаза:

- Что за романтический бред – выкуривание одной сигареты, пожирание одной лапши. Что там ещё было? - затянулся. Пауза. Выдох. – Сосание одного…

- Анжи, просто поделись.

Тот фыркает, но, не выпуская сигареты из рук – точно её могут отобрать, – даёт Игорю затянуться. Смотрит, как тонкие губы смыкаются на желтом клочке фильтра, пожирают дым и отстраняются – выпустить призрак на волю.

- Ещё?

Он так и скормил всю сигарету кошаку, будто это было единственной его пищей.

- Поехали домой.

- Кошак, ты думаешь, я в неадеквате?

- Я думаю, тебе надо выпить. У меня есть…

- Нет, только не к тебе. Меня тошнит от твоих обоев. Они мерзкие.

- Я завяжу тебе глаза.

- Как в прошлый раз? – иронично.

- Ну, помогло же, - резонно.

Цоканье:

- Нет, не хочу. Поехали в бар.

- Как скажешь. Анжи… мы переедем?

- Если мне не будут присылать деньги – нет, - слезая с выступа. – Я не смогу оплатить целую хату.

- Я заплачу.

- Да пошел ты, - без раздражения, с призраком подобравшейся усталости в уголках век.

- Пойду. Я договорюсь с хозяйкой, - полувопросительная интонация.

- Делай что хочешь.

И эта усталость, усталость, усталость – мозги начинает высасывать огромный пылесос. Может, нужно всего лишь выспаться?

- Мы идём в бар?

- Давай лучше напьёмся.

- У тебя на хате? Нееет.

- Где хочешь, тебе ж это нужно.

- Как хочешь.

*

Они вышли из бара поздно, и Андрей почти тащил Игоря на своём плече. Он едва пригубил какую-то очередную ядрёную смесь, зато этот алкоголик перепробовал всё меню. Кому, в итоге, оказалось, надо напиться?

Пока ехало такси, студент сгрузил тушу на лавку возле автобусной остановки, и та расплылась мыслию по древу – последнее в буквальном смысле. Андрей погладил тело по волосам, отметил, что галстук основательно испорчен и ремонту не подлежит. Спросил:

- Плохо? Ещё рыгать будешь?

Тот, зеленоватый, помотал головой, и тут же пожалел об этом.

Игорь не маленький, умел пить, но сегодня то ли перестарался, то ли пил за двоих. После того, как его вырвало в ближайшем туалете, они как-то сразу засобирались сматывать удочки.

Удивительно, но уже в такси Игорь начал постепенно приходить в себя, Анжи мельком поглядывал на него через лобовое стекло, не давая себе отвлечься на разрушительное размышление, и иронично усмехался – всё-таки они едут к Игорю. Ну что за ерунда, что всё всегда заканчивается так, как хочет этого кошак?

Андрей помог ему выбраться из такси, расплатился с водителем, и плечом к плечу они по полутёмному подъезду с одной колыхающейся лампочкой у входа добрались до дверей.

- Где твои ключи? – Андрей похлопал Игоря по карманам.

Тот вытащил из пиджака целую связку и сосредоточенно выбрал нужный. Усмехнулся:

- Не так уж много я и выпил.

Андрей фыркнул, отбирая ключ и отпирая дверь:

- Теперь я знаю, как ты себя чувствуешь, когда волочишь меня бухим на отсыпной.

- О, так ты теперь больше так не будешь?

- Ещё чего.

Парень подождал, пока Игорь войдёт, и включил свет. Небрежно снял кеды, наступая одной ногой на пятку другой, и обернулся. Подняв хвост их встречал Жук и уже одним своим видом настойчиво требовал жрать. Впрочем, доля лирического в образе «животины вечно встречающей своих хозяев в одиночестве» в нем тоже присутствовала.

Игорь, неловко наклонившись, пытался расшнуровать хитрую систему шнуровки на туфлях.

Вздохнув, Андрей присел на корточки, развязывая сам. Игорь приподнялся и тяжело опустил руки на чужие плечи. Рассеянно их сжал.

Пару секунд стояла тусклая тишина, а потом Игорь, как от внезапного озарения, погладил Андрея по волосам. Засмеялся:

- Знаешь, чего я тогда больше всего боялся, ну, когда глаза тебе завязал, - даже в таком состоянии он не запинался и говорил внятно. – Что у тебя не встанет. Не знаю, что б я тогда делал. Думал, попрошу тебя представить себе кого-нибудь женского полу. Певичку там, или кого ещё хочешь…

Андрей фыркнул:

- Забей. Я тебя разул, пошли.

Он поднял глаза и в одно мгновение оказался в плену ладоней, заключивших в мягкое объятие его лицо. Неловко поднял и опустил плечо.

- Перестань, не надо сегодня.

Взгляд Игоря такой же мягкий, как его объятие.

Мягкий, но глубокий. До самого дна.

- Чего не надо?

- Нежности.

- А чего тебе хочется?

Анжи хотел оторваться, но ладони не позволили. Тогда он снова отвёл взгляд в сторону, а когда поднял снова, его лицо было бесстрастно, но линия губ исказилась в штрихе измученном страданием.

Секунда – исчезло.

Губы зазмеились – непереносимо, и он, вырвавшись, отвернулся:

- Пошли спать.

Будто не мог чего-то простить. Только, кому?

Обвиняя себя в мелочной истеричности, он, больше всего боясь показаться нелепым, пошёл раздеваться первым. Снял всё до трусов и наугад выудил из хозяйского шкафа странную плотную футболку с какими-то психоделическими треугольниками, в которых красовались фразы из теории физики.

Сел на кровать и включил телефон. За весь день они ему так и не позвонили. Может, правда, так лучше. Лучше, когда… когда что? Когда некуда возвращаться?

В ванне послышался шум воды.

Спать не хотелось. Ничего не хотелось. Мир, казалось, раскололся, но внутри раскола не осталось ничего, кроме апатии.